Ограниченная территория - Вероника Трифонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Иногда отбрасывать эмоции необходимо. Иначе ты не увидишь важные пути решения, — парировала я.
— Ладно, Катя. Не буду пытаться тебя проломить. Только скажу — во втором браке нет ничего… предосудительного. Бывает ведь так, что первый супруг… умирает. Ну или не буквально, а в плане чувств.
— Это ты про свою ситуацию? — уточнила я. Со своим первым мужем, электриком Иваном Илаевым сестра развелась десять лет назад. Итогом совместного проживания длиною в пятнадцать лет для Лены стали двое детей — сын Егор и дочь Лиза, двухкомнатная квартира и фамилия, оставленная на всю дальнейшую жизнь.
— Да хоть бы и про свою. У нас с Ваней такая любовь была! Ты маленькая тогда была, не помнишь. А потом что? Всё. Чувства ушли, остались одни упреки и претензии. Да ещё он и налево стал бегать, а не пытаться что-то решать. И вот. Олежку-то я спустя всего два года встретила. Ну это ты помнишь…
— Ага.
— Полюбила. Теперь и Ева у меня есть благодаря этому, уже в школу вот осенью пойдёт. Так что…
— Лена, просто твой Ваня был, уж прости, полный козёл. От него бы любая ушла. Это даже не обсуждается. А насчёт присутствия на отцовском празднике я своего решения не меняю. Кстати, радуйся, — ты поедешь, вот папа тебе и больше наследства оставит. Не смотри на меня так, это его слова.
Сестра расхохоталась.
— Он так сказал? Ну нет, пожалуй, от газонокосилки я, если что, откажусь.
— А зря! — я засмеялась в ответ.
— Да и ладно. Может быть, Грише или Саше что-то из техники перепадёт. Гриша со своими-то точно едет. А с Сашей пока не говорила.
— Едет. Я у него вчера спрашивала, — ответила я. Григорий — брат-близнец Лены, а Александр — самый первый ребёнок моих родителей, старше двойняшек на полтора года. Наши братья также уже давно обзавелись собственными семьями.
— Ладно, — сестра встала. — Если переменишь своё решение — дай мне знать.
— Уже уходишь?
— Да. Мне надо ещё к Грише заехать. Я обещала ему посидеть с внучкой.
— О, ну тогда конечно. Кстати, если ты к ним отправляешься, — я открыла нижний ящик стола, достала оттуда белый пакет и протянула его Лене. — Передай Жене с Артемом, пожалуйста. Это от нас с Антоном. Для Есени собрали. Хотели им подарить, да всё никак не выходило.
Женей звали мою племянницу, двадцатитрехлетнюю дочь брата Гриши. Артёмом — её мужа, а Есенией — их маленькую дочку, которой на днях исполнилось восемь месяцев.
— Хорошо, Катя. Да, то, что тебя не будет у папы, никто не удивится. Ты ведь вечно занятая, — под мой утвердительный кивок Лена взяла пакет. — Кстати, Женька молодец, что соблюла нашу семейную традицию. Хотя она и отпирается, что имя для дочки ей просто понравилось.
— Может, и совпадение, — ухмыльнулась я. По странным стечениям обстоятельств, многие имена в нашем роду начинались на букву «Е». — Но, — я встала, чтобы обойти стол и обнять сестру на прощание, — уж кто-кто, но ты, Лена, поддержала эту традицию на все сто процентов.
Глава 3
Спустя пару часов я, поднявшись на третий этаж, наконец-то подошла к кабинету, на двери которого висела табличка с именем, знакомым до боли. Тихо поворачивая ручку двери, я чувствую, как сердце радостно сжимается от предвкушения желанной встречи.
И вот он — сидит за рабочим столом, склонившись над чем-то, что, я уверена, является новым увлекательным рабочим проектом. Стол его был расположен рядом с окном, так что муж был лицом к нему и спиной ко мне, так что я видела лишь его спину, плечи и затылок с копной густых тёмно-каштановых волос. Халат он уже снял, оставшись в серых карго и чёрной футболке-поло, что так ему шла. Несмотря на официальность здешнего места работы, строгого дресс-кода в НИИ не было. «Главное, халат и соблюдение стерильности в соответствующих зонах. А так хоть в трусах ходите», — шутливо пересказывал Антон всем подчинённым слова Петра Владимировича Гаврилюка, заведующего отделом. Конечно, и главный, и мой муж немного преувеличивали — в нижнем бельё я за все годы работы здесь никого так и не встретила. Но свободной форме одежды и я, и Антон были искренне рады — как заведующему лабораторией и его заместителю, нам больше, чем остальным сотрудникам, приходилось работать в собственных кабинетах (составление отчетности, комбинация данных и прочие формальности). Собственно, и работы, где бы приходилось полностью облачаться в медицинскую одежду, у нас практически не было. В связи со всем этим отсутствие необходимости соблюдать строгий стиль одежды (который мы оба не особенно любим) было отличным подарком судьбы.
— Привет, — подошла я сзади и обняла его. — Я вижу, кто-то ещё весь в делах? Пора бы уже заканчивать. Конец рабочего дня на носу.
— Сейчас, сейчас, милая, почти закончил, — сказал Антон, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Свободную левую ладонь он положил на моё правое предплечье.
— Антимикробные пептиды? — наклонившись, я прочитала название статьи, которую читал муж, и понимающе улыбнулась. — Если открыть больше их видов, то это поможет…
— Создать новые антибиотики, — снова, как и всегда, закончил Антон. — В наши времена антибиотикорезистентности это будет как нельзя кстати. Думаю, в ближайшие три месяца нам стоит начать эту работу совместно с отделом иммунологии.
Закрыв вкладку со статьей, он наконец-то повернулся ко мне. Уже в который раз за двадцать три года, что знаю Антона Бирюченко, я увидела его лицо. Было время, когда оно принадлежало и пятнадцатилетнему мальчишке, звезде школьной футбольной команды и мечтой всех девчонок, в которого я когда-то влюбилась, и молодому аспиранту МГУ, за которого я, выпускница того же вуза и тоже биологического факультета, вышла замуж. Теперь же обладатель этих красивых черт был взрослым мужчиной тридцати восьми лет, сидящим сейчас передо мной. За прошедшие годы Антон обзавёлся несколькими морщинками, самыми заметными были мягкие полукруги вокруг уголков рта и озорные черточки под глазами — я всегда объясняю это следствием того, что мой муж очень весёлый и улыбчивый человек. Что касается волос, то на висках же у него появились седые проблески.
Но в остальном Антон не изменился: всё та же непослушная копна волос, которая укладывается в прическу только благодаря долгим стараниям; густые брови; большие, так напоминающие мои собственные, карие глаза с неугасающим огоньком любопытства и доброго света. Благодаря своему размеру они единственные выбивались из симметричного соответствия его правильных, небольших черт лица: аккуратного
