Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

Я все понял, замял разговор, притворившись, что очень сожалею, что она так устала, даже приласкал ее, налил водички умыться и подал полотенце. Что устала она, так это я сразу заметил, не успели мы поесть, как она свалилась мертвым сном прямо на полу. Я перенес ее на койку, под видом переодеть на ночь, пересмотрел все ее дневные записи: названия населенных пунктов и расстояния между ними. Прилег на деревянную кушетку и прикинулся спящим, хотя заснуть не заснул. Часов в пять она проснулась и ахнула: «Да ты что же там делаешь, иди ко мне, я так скучала по тебе, когда блуждала, думала никогда тебя больше не увижу…» Обоюдное шпионское недоверие и лицемерие в один миг утопили все чисто человеческие отношения в омуте лжи. И это мне, тогда совсем юному человеку, было особенно отвратительно. Но я был любезен и словно влюблен. Однако настал новый день, к которому я, хотя и не заснул ни на одну минуту ночью, был готов как солдат к бою, даже к неравному бою. Вдруг она предложила: «Знаешь, Егор, мне почему-то захотелось немного спиртного и шашлычков». Я развел руками и произнес играючи:

— Мадам, у нас совпадают желания и на этот раз, но, к сожалению, денег у меня и на один пряник не хватит.

— О! — воскликнула она, — этого добра отыщем. И тут же дает мне несколько тридцатирублевок! Я попросил соседа-хозяина, чтобы он принес бутылку араки и штук десять палочек шашлыка. Старичок выполнил это с удовольствием и ожидал пригласим мы его и его супругу к столу или нет, и вдруг Хелен говорит:

— Мне сегодня исполнилось двадцать два года — это праздник!

Так искусно соврала, что я даже чуть не поверил. Мне-то было известно, что ей уже тридцать один год. Но тем не менее получилось хорошо, хозяин стал рассказывать о жизни и войне…

Не помню, сколько дней мы там задержались, потом поехали в Туркестан, в котором пробыли несколько дней. Она то уходила, то возвращалась, но я уже понимал, что здесь ее уже мало что интересует. На седьмой или восьмой день на поезде доехали мы до станции Арысь. Вот здесь она оживилась, расспрашивала, куда можно уехать с этой станции, до какого города и области.

Прошло десять дней. Она предложила мне поехать поездом до Ташкента, а машиной вернуться в Чимкент. Но я вспомнил, что Александр Васильевич обещал меня направить на ускоренные курсы шоферов, и сказал ей: «Лена (я ее так звал), ты забыла, что я должен быть направлен на курсы шоферов. Мы уехали на недельку, а уже болтаемся больше месяца, надо срочно возвращаться. Хочешь, езжай одна. Когда получу права, вот тогда и помотаемся». Она согласилась вернуться. Откровенно говоря, она день ото дня все больше привязывалась ко мне.

Заметно было и то, что она чего-то побаивается, поэтому быстро согласилась поехать на поезде в Тюлькубас и совхоз.

Время летело незаметно, но тем не менее меня волновало одно, когда же настанет тот день, когда я узнаю: настоящая она шпионка или нет. Однако, когда мы ехали из Арыси в Тюлькубас, она крепко уснула, а когда переворачивалась на вагонной полке, из сумки, которая у нее была под головой, выпали листы бумаги.

Я все их просмотрел и нашел расписание поездов во все стороны, которые проходили через эту узловую станцию. Например, Москва — Сталинобад, поезд № 12, от пункта до пункта ехать 103 часа и т. д. По всем маршрутам крупные города отмечались большими кружочками пожирней, только тогда я понял, почему мы так много провели времени на станции Арысь. Когда же мы вернулись в совхоз, и она ушла в «Каучук», меня вызвал Александр Васильевич и шутя сказал: «А вы, сэр, гулена». Я ему рассказал о записях Хелен Бреун в Арыси, он удивился и сказал: «И это все? Впрочем, вернемся к этому позже».

Заканчивался тысяча девятьсот пятидесятый год. Я поехал в Чимкент на курсы шоферов, и Хелен Бреун сразу напросилась ехать со мной. После согласования с Александром Васильевичем было решено, что она едет. Разумеется, уследить там за ней у меня возможности не было, но мне был приписан помощник при областном клубе. Я как бы случайно их познакомил, и проблема практически была решена.

Она с первых дней направилась на свинцовый завод и химфарм завод и другие предприятия, не обошла стороной и проектный институт. В Чимкенте мы встретились с Александром Васильевичем, я ему рассказал о нашем пребывании с ней в Кентау, Туркестане и Арыси, рассказал о ее записях маршрутов поездов через станцию Арысь со всеми подробностями, он отметил что-то в своем блокноте и сказал:

— Затевают наши вчерашние союзнички больше того, что мы ожидали, хотя ее цель все-таки другая, и пока мы не все смогли расшифровать. Вот получишь права водителя, тогда она раскроется больше. Работает она не одна, имей это в виду и особенно не доверяй ей.

Прошло полмесяца. Хелен Бреун предложила мне съездить в Ташкент на недельку. Мы с Александром Васильевичем предусматривали, что такие просьбы могут появиться, и заранее Александр Васильевич согласовал их с руководством областного клуба ДОСААФ (тогда он назывался ДОСАРМ). С занятиями у меня дело шло более чем успешно, на практическое вождение мне выделяли время в два-три раза больше, чем другим курсантам. Когда встал вопрос о поездке в Ташкент, меня через день отпустили.

Поехали мы туда на автобусе ЗИС-5, доехали до Алайского базара, сошли и пошли подбирать себе жильё. Квартиру нашли в старом городе, и сразу в путь по Ташкенту. Ее интересовали и заводы, и фабрики. Первое, что на завтра мы наметили, — это посетить авиастроительный завод. «Хочу посмотреть, как узбеки строят самолеты», — сказала она. Часа на два затерялась в греческом городке, а потом ее заинтересовал Ташмаш.

Объехали почти все институты. Наконец она меня уговорила поехать в город Ангрен, где ее, как потом я понял, ожидали. В Ангрене находился свинцовый завод. Когда мы к нему подъехали, я заметил, что на углу сидит старичок и наигрывает какую-то мелодию на флейте. Я отошел купить сигарет, смотрю: там, где был флейтист, ни Хелен Бреун, ни флейтиста не оказалось. Подошли ко мне двое ребят, представились как Курбатов и Кадыров, смотрю: и флейтист уже пришел. «Мы устроим маленький скандальчик, а ты подмени старичку содержимое во флейте, потом при встрече передашь», — сказали они. Минут через пять состоялась ссора, флейта выскочила из рук флейтиста и упала почти мне под ноги, я быстро сделал то, что мне поручили, но когда милиционеры вмешались в ссору, я защитил музыканта и, подняв с земли флейту, вернул ему.

Скандалистов увела милиция, старичок остался на месте, я отошел метров на двести к высокому дувалу[2] и стал ждать «невинное дитя» — Хелен Бреун.

Она появилась через полчаса и, как будто ничего не случилось, подошла ко мне и говорит: «Походила около завода, а на завод меня вот этот музыкант пообещал провести, но все напрасно, только деньги содрал». Я ей рассказал о ссоре, что милиция вместе с хулиганами чуть не забрала флейтиста, но я вмешался и защитил его, сказал, что он не виноват, а виноваты хулиганы, которые выбили из его рук флейту. Музыкант остался, а милиция забрала хулиганов. Хелен была очень рада моей помощи. Как-то так случилось, что она пошла к флейтисту, а я за ней. Они перебросились несколькими словами, но для меня было неожиданностью то, что эти слова были произнесены на английском языке. Вероятнее всего, они не обратили внимания на то, что я понял, что они говорили на английском. Хелен подошла ко мне, и мы двинулись в противоположную сторону. Прошли мы с ней около полкилометра, вдруг она остановила машину «Победа». Договорилась с шофером отвезти нас в Ташкент. Когда мы туда приехали, то поняли, что устали до чертиков. Она спрашивает: «Пойдем, поужинаем или сразу спать ляжем?» Я от ужина отказался и предпочел сон, но при раздевании Хелен Бреун я заметил у нее такую же флейту. Сон с меня как рукой сняло, но все-таки мы легли спать, Хелен уснула моментально, я же потихоньку взял флейту из «хитрого» кармана, извлек ее содержимое и заменил простой газетой.

Убедившись, что Хелен спит действительно крепко, я бумаги, изъятые из флейты Бреун, и бумаги, взятые у флейтиста около завода в Ангрене, решил перепрятать на улице. Потихоньку вышел, но не успел сделать и пяти шагов, как меня окликнули: «Мы здесь!» Я повернулся и увидел тех же ребят: Курбатова и Кадырова, отдал им бумаги и быстро вернулся к Бреун, которая через сон спросила:

— Ты выходил?

— Да, — говорю, — по нужде.

Хелен быстро отключилась, я же до утра не заснул. Наутро мы пошли в чайхану, заказали по плову и чаю, покушали и пошли, вдруг Бреун опять стала настаивать и уговаривать меня поехать в Самарканд попутным транспортом. Я наотрез отказался, так как должен был на этой неделе получить права и автомобиль для «работы». Объяснил ей сдержанно, даже ласково, что получу права шофера и автомобиль, а потом мы рванем в любую сторону, а сейчас поедем в Чимкент. Она согласилась, но сожалела: