Жена моего мужа - Джейн Корри

Задыхаясь, я нажала на кнопку. Дверь открылась автоматически, и я шагнула в комнату, не отличавшуюся от зала ожидания в небольшом английском аэропорту. С одной стороны тянулась стеклянная перегородка, у которой я теперь и стояла.

– Сахар, скотч, чипсы, колюще-режущие предметы? – повторил охранник, глядя на мой портфель. – Сэкономите время, если достанете все до досмотра.

– Нет, у меня ничего такого нет… А почему вдруг именно сахар, скотч и чипсы?

Маленькие любопытные глазки человека за перегородкой впились в меня.

– Из сахара они делают самогон, скотчем могут заклеить вам рот, а чипсы вы могли захватить, чтобы добиться их расположения. Такое уже случалось, можете мне поверить. Я ответил на ваш вопрос?

Он был явно доволен собой. Я знаю таких людей (один из них мой начальник): им доставляет удовольствие смешивать вас с грязью. Охранник своего добился: я смутилась, но внутренняя сила, которую я в себе и не подозревала, помогла мне не прореагировать.

– Если под словом «они» вы подразумеваете свой контингент, то им не повезло, – парировала я. – У меня с собой нет ничего из вашего списка.

Он пробормотал что-то вроде «прекраснодушные адвокатишки» и нажал на кнопку звонка. Из дальней двери вышла женщина в форме.

– Поднимите руки, – велела она.

Это снова напомнило мне аэропорт, только сейчас ничего не зазвенело. На мгновение я снова оказалась в Риме, где из-за моего серебряного браслета (свадебного подарка Эда) при досмотре сработала сирена.

– Откройте портфель, пожалуйста.

Я подчинилась. Там лежала папка с документами, косметичка и упаковка мятной жвачки.

Женщина схватила косметичку и жвачку, будто трофеи.

– Боюсь, это мы вынуждены конфисковать. Получите на выходе. Зонт тоже.

– Зонт-то почему?

– Потенциальное оружие. – Охранница говорила сухо, но в ее голосе угадывалось сочувствие, которое отсутствовало у человека за стеклянной перегородкой. – Сюда, пожалуйста.

Она вывела меня через другую дверь. К моему удивлению, я оказалась в довольно красивом садике, разбитом во внутреннем дворе. Мужчины в зеленых, как одежда Робин Гуда, тренировочных штанах и фуфайках сажали лакфиоль. Моя мать в Девоне тоже занимается посадками, вчера она сообщила мне об этом по телефону. Поразительно, как не знакомые друг с другом люди в разных частях света могут одновременно заниматься одним и тем же, но при этом общее дело не означает, что между ними существует какая-то связь.

Один из заключенных бросил взгляд на кожаный ремень охранницы, на котором висели связка ключей и серебряный свисток. Разве свисток поможет, если эти люди на нас набросятся?

Мы пересекли скверик и подошли к соседнему зданию. Моя спутница вынула из мешочка ключи, выбрала нужный и отперла дверь. Мы оказались в коридоре. Впереди еще две двери. Двойные двери с двойными затворами, разделенными расстоянием примерно в дюйм. Охранница открывала их и сразу запирала за нами.

– Не прищемите пальцы.

– А вы проверяете, хорошо ли закрыли? – зачем-то спросила я.

Она пристально посмотрела на меня:

– Нет.

– Я по два раза возвращаюсь, чтобы проверить, закрыта ли дверь квартиры, – сообщила я. Почему я это сказала, не знаю. Может, чтобы привнести немного юмора в незнакомый мир, в котором оказалась.

– Здесь необходимо во всем быть на высоте, – осуждающе заметила охранница. – Сюда.

Еще один коридор, снова двери, и возле каждой на стене табличка: «Крыло А», «Крыло Б», «Крыло С».

Навстречу нам шла группа мужчин в оранжевых тренировочных костюмах. Один из заключенных – лысый, с блестящей кожей – кивнул охраннице:

– Доброе утро, мисс. – И уставился на меня.

Они все смотрели. Я залилась краской. Горячая волна нахлынула до самых корней волос. Я подождала, пока они прошли.

– А что, им разрешено ходить по коридорам?

– Только при свободном перемещении.

– Как это?

– Если из своего крыла они направляются в спортзал, часовню или на учебу. Это не требует такого надзора, как в других ситуациях – когда каждого заключенного сопровождает конвоир.

Я хотела спросить, что это за ситуации, но вместо этого, отчасти от нервозности, у меня вырвалось:

– А они сами выбирают себе цвет одежды? Например, вот этот ярко-оранжевый?

– Нет, это чтобы сразу было видно, из какого они крыла. И не задавайте им подобных вопросов, иначе они решат, что вы ими интересуетесь. Некоторые из этих мужчин довольно красивы, но опасны. Они начнут диктовать вам условия, набиваться в друзья, чтобы усыпить вашу бдительность и заставить плясать под свою дудку. Они незаметно вытянут из вас информацию или спровоцируют на нарушение тюремных правил.

Вот ерунда. Это какой же нужно быть дурой, ведь все шито белыми нитками. Мы остановились у входа в крыло Д. Снова двойные двери и запоры. Я прошла вперед и подождала, пока охранница повернет ключ в замке. Перед нами тянулся широкий коридор с дверями по обеим сторонам. По нему, словно по бульвару, слонялись трое заключенных. Они уставились на нас. Четвертый чистил аквариум, стоя к нам спиной. Меня поразила нелепость увиденного: убийцы ухаживают за золотыми рыбками? Но не успела я задать этот вопрос, как меня отвели в офис.

За письменным столом сидели двое молодых людей, мало чем отличавшихся от тех, что находились в коридоре, – короткие стрижки и пытливые взгляды, разве что одеты они были в форму тюремной охраны.

Пояс юбки врезался в талию. Я в который раз пожалела, что дала себе волю в Италии. Интересно, а заедать отрицательные эмоции нормально для медового месяца?

– Адвокат к мистеру Томасу, – саркастически объявила моя провожатая, сделав ударение на «мистере».

– Распишитесь здесь, – сказал один из охранников, переведя взгляд с моего портфеля на грудь и снова на портфель. На столе перед ним лежал какой-то таблоид с едва одетой моделью на первой полосе. Охранник взглянул на часы.

– Вы опоздали на пять минут.

«Это не моя вина, – хотела я ответить, – меня ваш досмотр задержал». Но здравый смысл подсказывал придержать язык и поберечь дыхание для более серьезных споров.

– Я слышал, Томас подал апелляцию, – сказал другой. – Бывают же такие, никогда не сдаются!

За нашими спинами кто-то вежливо кашлянул. На пороге кабинета стоял высокий, хорошо сложенный темноволосый человек с короткой аккуратной бородкой. Я его узнала: он был среди тех, кто ждал в коридоре. Но вместо того чтобы разглядывать меня, он скупо улыбнулся и протянул руку. Его рукопожатие оказалось крепким – у меня даже пальцы слиплись. Джо Томас – опытный страховой агент, напомнила я себе.

Он не был похож на заключенного – по крайней мере, по моим представлениям. Не было видно татуировок (у охранника за столом на предплечье красовалась красно-синяя голова дракона), на запястье – дорогие часы, начищенные коричневые туфли выделялись среди кроссовок других мужчин в комнате и не сочетались с зеленой тюремной робой. Складывалось впечатление, что находившийся передо мной человек привык носить пиджак и галстук. И в самом деле, я заметила воротник белоснежной рубашки, выглядывающий из-под предписанной правилами фуфайки. Волосы коротко, но аккуратно подстрижены, открывая высокий лоб и темные брови. В глазах настороженность, надежда и некоторое волнение. Голос у моего нового клиента оказался низкий, густой. Уверенный. С акцентом, но не грубым и не таким, от которого старались избавиться. Этого человека можно было принять за соседа по дому, за такого же, как я, адвоката, управляющего местного гастронома…

– Я Джо Томас, – сказал он, отпуская мою руку. – Спасибо, что приехали.

– Лили Макдональд, – представилась я. Начальник велел мне назвать свои имя и фамилию. «Дистанция необходима, – пояснил он, – но не захотите же вы показаться высокомерной. Нужно найти некий баланс».

Лица Джо Томаса выражало молчаливое восхищение. Я снова покраснела, на этот раз не столько от страха, сколько от смущения. Когда мне случалось становиться объектом внимания, я не знала, как реагировать. Особенно сейчас, когда это было явно неуместным. Я никогда не избавлюсь от комплексов и старых дразнилок: Лили Толстилли, пушка-пампушка… Учитывая обстоятельства, я до сих пор не могу поверить, что у меня на пальце обручальное кольцо. Мне вдруг вспомнилось, как мы с Эдом лежали в постели в наш медовый месяц. Теплое солнце лилось через планки кремово-белых ставен. Мой новоиспеченный муж открывает рот, хочет что-то сказать и вдруг отворачивается от меня…

– Следуйте за мной, – сурово сказал один из охранников, вернув меня к реальности.

Вместе с Джо Томасом мы пошли по коридору, провожаемые взглядами заключенных. Мимо человека, оттиравшего аквариум с таким тщанием, что в любом другом месте это показалось бы трогательным. Мы подошли к тесной камере с табличкой «Посещения». Зарешеченное окно выходило в бетонный двор. Вокруг все было серым: стол, металлические стулья, стены, но имелось и исключение – постер с радугой и словом «Надежда», выведенным крупными фиолетовыми буквами.