Сон в руку - Ирина Юсупова

– Уникальный случай…

А тогда она, уже по дороге домой вдруг подумала: "Чего я только не наговорила про его глаза… А вот родными или любимыми не назвала!" И как он сразу все про них понял, этот Иван Иваныч! Да, они уже больше года спят в разных спальнях и самое ужасное, что это ее уже не расстраивает…

…А как все начиналось! Когда он все-таки затащил ее в постель (или она его? …теперь уже не понять…), то какой-то особой эйфории от этого ни она, ни он не получили… Ну, она-то понятно, все-таки первый раз и все такое! Но Игорь… Он тоже был какой-то спокойно-будничный, не такой, как ей хотелось бы. Хотя… может, это все выдумки? Ну откуда ей знать, как ЭТО должно быть по-настоящему? Из книг, фильмов или рассказов подружек? Так ведь это тоже все игра. Придумали люди себе игрушку и забавляются, а на самом деле, наверно, вот так все и бывает – просто, вообще-то довольно приятно, но ничего особенного… Тем более тогда все ее ощущения затмили новые эмоции, потому что Игорь после этого спросил:

– У тебя паспорт с собой?

– Конечно, сейчас без паспорта пойди-ка походи, да с ментами пободайся,… а что?

– Завтра идем подавать заявление.

– Игорь… – она задохнулась от чего-то огромного, подступившего к горлу, но потом все-таки спросила: – А… ты меня любишь?

Он погладил ее по волосам, поцеловал, и потом сказал такое, что впору убежать и утопиться:

– Знаешь, врать не буду, не хочу, чтобы в нашей семье с самого начала была недосказанность. На счет любви – не знаю. Может, я вообще на это не способен? Но ты меня очень устраиваешь и как жена, и как человек.

Она отвернулась, боролась со слезами, но все-таки довольно спокойно (она же актриса!) сказала:

– Тогда зачем? Зачем жениться? Я могу и так приходить к тебе. И даже пожить… А когда ты окончательно разберешься в себе, тогда и поженимся… или нет…

– Нет, – он вздохнул. – Прости… Но я опять буду честен, хотя и понимаю, что тебе неприятно слушать такое… У нас на работе любовницы не приветствуются. Или жена – или вообще никого.

– Что это за работа такая? – пыталась она улыбнуться. – Прямо аномалия какая-то в наше время!

– Серьезная работа и серьезные люди, и видишь, – он обвел рукой вокруг, – серьезные, даже очень серьезные, деньги! Так что скажешь?

Она немного помолчала, потом спросила:

– Ты ведь был женат… Почему вы разошлись?

– Зачем тебе это?

– Я не хочу расходиться, я хочу, чтобы у меня семья была крепкая, дружная и навсегда! …И поэтому не хочу повторять чьих-то ошибок.

– Навсегда бывает только смерть, а чужие ошибки повторить невозможно, ведь при повторении они уже становятся твоими.

– Игорь, я жду.

– Не сошлись характерами.

– Игорь!!

– Я храплю во сне.

– Игорь!!!

– Галя… – он обнял ее, смотрел в глаза и, казалось, вот-вот что-то скажет… Зачем она тогда все сама испортила? Хотелось подбодрить, помочь и она поторопила:

– Я все пойму, Игорь! Я-то ведь люблю тебя, как ты уже сам, наверное, давно догадался…

Он словно очнулся от ее слов, улыбнулся, покусал тихонько за нос:

– Дитенок… Умный, нахальный и веселый… Но дитенок! Да или нет. Я жду.

– Да…

…Родители были в шоке. "А учиться? Ладно, в этот год тебе было не до поступлений! Но потом? Ты что, хочешь всю жизнь быть просто домохозяйкой?" – "А куда мне поступать? Я не знаю, кем хочу быть. Может, вы уже сами все про меня знаете? Скажите, не стесняйтесь!" Родители не знали, родители хотели проявить свою власть: "Не разрешим. Тебе еще нет восемнадцати, без нашего разрешения не распишут." – "А я тогда забеременею, этого хотите? Тогда, если справка будет, разрешат." Родители, понятное дело, не хотели: "Тебе самой еще в куклы играть!" И бодаться бы им еще долго, если бы не Игорь. Он пришел к ним и как-то очень спокойно и серьезно убедил их, что так будет лучше всем: им – потому что дочь не будет болтаться не поймешь где, что у нее будет свой и очень даже достойный дом, ему – потому что он не совратитель какой-нибудь, и потому, что так правильнее, и, наконец, самой Галине – потому, что она сможет учиться где только захочет, пусть только выберет – уж он-то поможет ей в этом непременно. И пусть они не слушают ее бред на счет детей – он серьезный человек и понимает, что ей самой еще нужно просто физически дорасти до возможности стать матерью…

От свадьбы он решительно отказался – он уже не в том возрасте, чтобы целоваться под пьяное "горько!", да и была уже у него одна свадьба, ничего ему не принесшая, кроме неприятностей, с него хватит,… зато медовый месяц у них был такой, что и настоящая королева позавидует! Ей казалось, что они объехали весь Земной шар. Впечатлений, видео и фото, кажется, могло бы хватить на три нормальных жизни. И тогда ей казалось, что все у них прекрасно и все так, что лучше и не бывает. Да и Игорь во время их путешествия словно несколько растаял – был веселый, заводной и нежный… Да, он не очень эмоционален, ну и что? Он и в жизни такой – сдержанный и серьезный, ну и что? Зато ее энергии и выдумок хватит на пятерых! И чего она только не вытворяла во время их поездки! Пригодилось-таки неплохое знание двух языков, а Игорь еще вполне сносно мог объясниться по-испански. Вечерами они хохотали до истерики у себя а номере, обсуждая дневные приключения, напивались шампанским и, кажется, она тогда и в сексе начала находить что-то по-настоящему приятное…

– …Я так никогда и никуда не дойду… – опять завела она беседу с самой собой. – И что это опять на воспоминания потянуло? Все давно пора забыть…

Она все так же стояла, прислонившись к стенке, как недавно делал это ее Сон и ощущала тепло. "Интересно, галлюцинации бывают осязательными? Наверно бывают… Вот ведь – я же ощущаю тепло…".

Она повернулась и поправила гравюру, которую задел (во всяком случае, ей так показалось) Сон. Странная была гравюра, не на что, виденное ею до этого, не похожая. А уж цена! Узнай о ней Игорь – удивился бы, хотя чем-чем, а уж ценами-то его сложно было удивить. Она почему-то постеснялась сказать ему о сумме, которую, не задумываясь, отдала тому, тоже странному, мужичку на вернисаже.

А странным в гравюре было все. Во-первых, непонятно из чего она была сделана. Казалось, что из камня – и по звуку, когда постучишь, и по отблескам тонких дорожек. Камень был, очевидно, слоистый и от угла, под которым смотришь на гравюру, менялся ее цвет. Если смотреть прямо, то поверхность была черной, а насечки серые. Но как обработать камень с такой поразительной тонкостью и чистотой?

А во-вторых, сам сюжет. Вернее, его отсутствие.

Вы когда-нибудь делали коридор из двух зеркал? Наверняка в детстве забавлялись и думали – куда же уходит этот коридор? Есть ли у него конец? И где начало?

Вот такой-то коридор и был изображен на гравюре. На переднем плане виднелась только чья-то рука, словно человек уже ушел, или, наоборот, только подходит к зеркалу. И чья – не понять. Тонкие длинные пальцы и манжет с кружевами, такая рука могла принадлежать и мужчине и женщине – мужичок сказал, что гравюра старинная.

И, наконец, в-третьих. Ни в одном, кроме последнего, из зеркал коридора никаких изображений не было! А вот в последнем отражался другой фрагмент руки – изгиб локтя. Создавалось впечатление, что человек прошел сквозь этот коридор, как сквозь пространственную дыру, так любимую фантастами, и теперь он уже почти весь там, только рука еще здесь. Или наоборот.

Вообще-то, гравюр у мужичка было две, и продать он хотел ей их парой, но не было у нее с собой таких денег! А как хотелось! Потому, что четвертой странностью гравюры была именно ее пара. Это была точно такая же гравюра, но словно зеркально отраженная и сделана она была из того же материала, только, видно, он был выточен в другой плоскости – сама поверхность была светло серой, а прорези – черными.

Они тогда отчаянно торговались с мужичком, но что странно – стоило только кому-нибудь подойти к ним еще, так он называл цену, большую ровно на один ноль. Люди выкатывали глаза, крутили пальцем у виска и отходили. Создавалось впечатление, что она чем-то ему приглянулась, и он хотел всучить гравюры только ей. Наконец, они договорились – сегодня она покупает только одну гравюру, а завтра они встречаются здесь же и она принесет деньги за другую.

А назавтра мужичок не пришел. Может, из-за страшного ливня, который промочил ее до нитки, хоть она и была под зонтиком? Гена потом бухтел всю дорогу о том, что его замечательная кожаная обивка из-за ее прихоти пострадала непоправимо, она же услышала его недовольство только под конец, так была занята своими мыслями – придет завтра мужичок или нет – улыбнулась и отдала деньги за гравюру ему. Гена аж поперхнулся, спросил осторожно – она что, еще пару обивок ему собирается испортить?

А ее уже заклинило. И чем эта гравюра так ей приглянулась? Да и не знаток она вовсе, может, это вообще дешевка какая?

Она потом еще две с лишним недели ездила каждый день на вернисаж, перезнакомилась почти со всеми художниками, выспрашивая у них про мужичка, но тот, видно, пропал насовсем.