Баба Яга: Начало бессмертия - Katali

строгости, сурово контролируя всё, что она делает. Тем более, что вскоре она должна была стать целительницей, переняв опыт Зофьи.

Он с укором посмотрел на жену и скрестил руки на груди.

— В её возрасте я уже построил дом, пас стада и обзавелся семьей. От неё же лишь требуется развивать свой дар и изучить секреты врачевания и заговоров.

Он неодобрительно покачал головой.

— Зофья, конечно, молодец, но без колдовского дара деревенским туго приходится. У Ядвиги есть обязанности, а ты балуешь её, потакая глупым прихотям.

Но Инга лишь отмахнулась.

— Обязанности у неё с детства, но когда же девочке жить? Разве тебе её не жалко?

— Боги выбрали её, а это означает, что больше Ядвига себе не принадлежит.

Материнское сердце сжалось от тоски. Как бы она хотела, чтобы её свободолюбивая и своенравная дочь была самой обычной: без дара, без обязанностей перед всеми, без правил.

— Как было бы чудесно, если бы она была простым ребенком. Почему именно на её долю выпало такое бремя?

— Замолчи, Инга! — резко оборвал мужчина жену. — Не гневи Богов своими дерзкими речами. Бойся их гнева!

Женщина отвернулась и обняла себя руками, стараясь скрыть от Веслава свою печаль. Ему и так нелегко. После той самой ночи, когда Ядвига появилась на свет, Веслав сильно изменился. Он по-прежнему любил и заботился о жене и ребенке, но теперь его любовь стала несколько иной…нервной, удушающей, даже немного пугающей. Тотальный контроль, нервозность и жесткость стали его неизменными спутниками как в обычной жизни, так и в вопросах касаемо жизни деревни.

— Бойся гнева Богов, — ещё раз повторил он, словно окончательно закрепляя это чувство в жене.

— Очень боюсь, — едва слышно ответила та и, тяжело вздохнув, ушла в дом.

Лишь на секунду Веслав позволил себе слабость. Усомнился в правильности своих поступков, но после того, как в груди опалило неприятное чувство досады, отбросил сомнения в сторону.

— Рано или поздно они всё поймут и тогда больше не станут перечить мне. Я один знаю, что будет для Ядвиги лучше. Только я знаю её тайну.

А тем временем старый лес оживал, с радостью принимая в своё лоно долгожданную гостью. Каждый пожухлый лист наполнялся соком, молодел и менял увядающий цвет на сочный зеленый. Каждый умирающий цветок оживал, распуская свои лепестки навстречу редкому солнцу, с трудом пробивающемуся сквозь плотные кроны вековых дубов и других их собратьев.

Всё живое приветствовало девушку, заманивая красотой природы всё глубже в лес.

Ядвига медленно ступала босыми ногами по сочной траве и улыбалась. Ей было хорошо в родных местах.

— Как жаль, что нельзя уйти жить в лес. Слиться с дикой природой и навеки забыть о деревенской суете.

В глубине леса воздух казался чище и прохладнее, чем в пределах её родной деревни. Резкий порыв ветра спутал огненные волосы, поднимая их вверх и бросая на светлое лицо. Ядвига постаралась вернуть всё как прежде, отбрасывая красную гриву назад и расчесывая тонкими изящными пальцами. Теперь стоило убедиться, что всё в порядке.

Она свернула с тропинки в сторону небольшого озера. Вода в нем была настолько прозрачной, что без труда можно было рассмотреть каменистое дно, где обитало множество причудливых рыбёшек, снующих из стороны в сторону между крупных булыжников и мелкой гальки.

Девушка, приподнимая длинную белую юбку, зашла по колено в студёную воду и нагнулась вперед, с любопытством разглядывая своё отражение.

Где-то там, словно из глубины водного царства, на нее смотрела красивая, миловидная девушка с огненной головой. Высокий лоб, большие глаза цвета насыщенного изумруда, обрамленные черными веточками длинных пушистых ресниц. Высокие скулы, ровный тонкий носик, слегка припухшие алые лепестки губ. И всё это гармонично сочеталось на фоне светлой, молочной кожи, упрямо отвергающей воздействие солнечных лучей.

Девушка ещё раз поправила волосы и, удовлетворенная результатом, вышла из озера. Конечно, так хотелось с головой окунуться в воду, но сейчас она пришла не за этим. Расправив мятые юбки, Ядвига вернулась на тропинку и поспешила к своей цели.

— Нашла! — восторг захлестнул её, когда перед взором возникла чистая широкая поляна, залитая светом ласкового солнца. Деревья словно расступились и оцепили кольцом это место, позволяя солнцу беспрепятственно насыщать землю теплом и жизнью.

Ядвига прошла в центр и села на мягкую траву, скрестив под собой ноги. Темные ресницы опустились, и она прислушалась к голосу леса, тихо нашептывающего ей свою песню. Он пел и говорил, набирая силу, и замер в тот же момент, когда из груди девушки вырвались первые звуки, разливаясь нежной успокаивающей песней.

Ядвига пела, покачиваясь из стороны в сторону, как тонкая березка, гнущаяся под мощными порывами ветра.

Лес словно замер. Затихли птицы, утих шелест листьев, замолкли сверчки.

Воздух вокруг неё стал наполняться невидимой силой, поблескивая и искрясь.

Это был магический ритуал, во время которого девушка соединялась с силами природы, обмениваясь с ней энергией.

Когда-то, будучи ещё маленькой девочкой, Ядвига сбежала из дома в лес. Она долго блуждала средь высоких, пугающих своим величием деревьев и случайно набрела на открытую поляну. Ощутив себя в безопасности, девочка села в центр и стала напевать колыбельную, которую матушка пела ей каждую ночь перед сном. Внезапно всё вокруг затихло, а детский голосок начал звучать сильнее и ярче. У Ядвиги перехватило дыхание от внезапного наплыва чувств. Хотелось смеяться и плакать: настолько ей было хорошо. А потом в глазах заплясали яркие солнечные зайчики, запрыгали, закружились, и Ядвига ощутила себя наполненной и сильной. С тех пор она нуждалась в энергии леса так же сильно, как и он — в её.

Она допела и открыла блестящие от слёз счастья глаза. Где-то вдалеке послышался знакомый звук ударов сильных крыльев о воздушные потоки.

— Ах, вот и ты, мой друг, — вытянув вверх руку, она подозвала крепкого сокола, опустившегося на толстую дубовую ветвь. — Иди ко мне.

Хищник узнал девушку и, срываясь вниз, безбоязненно сел на руку, впиваясь в кожу когтистыми лапками.

— Я так по тебе скучала.

Ядвига любовно гладила сокола по гладким блестящим перьям, ощущая жар его тела. Она заглянула в темные глаза необычного товарища и утонула в их магической бездне.

— Поведай, друг, как твои дела?

Птица молчала, но её умный, осмысленный взгляд был слишком красноречив. Любой другой не понял бы безмолвное создание, но только не Ядвига. Она понимала язык животных, умела общаться с ними словами, жестами, взглядами. Каждый взмах крыла пернатых, каждое движение гибкого тела животного, каждый свист и треск цикад. Лесные обитатели стали её друзьями, всё сильнее отдаляя девушку от мира людей.