Баба Яга: Начало бессмертия - Katali
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока мужчина приходил в себя, Зорица завернула новорожденное существо в чистую ткань и повернулась к отцу.
В белых простынях виднелась огненная головка, а сам ребенок, то успокаивался, то с новой силой заходился надрывным рыданием. Мужчина скользнул обеспокоенным взглядом по измученному, но улыбающемуся лицу Инги, которое медленно приобретало жизненные краски, и приблизился к свертку в руках ведьмы. Она прижимала к груди младенца и ласково улыбалась, не в силах отвести взгляда от прелестного создания.
— Кто? — тихо спросил он, боясь напугать младенца силой своего голоса.
— Девочка.
Он несмело заглянул в ткани и встретился с огромными глазками цвета чистого изумруда. Ребенок сразу перестал плакать, словно признал в незнакомце родную душу.
— Как она? — голос мужчины дрогнул от сдавливающих горло слез.
— Жива и здорова. С ней всё будет хорошо. И с Ингой всё будет хорошо. Вскоре она отойдет от родов и наберётся сил.
Седовласая женщина осторожно передала отцу заветный свёрток и вмиг изменилась в лице. Улыбка померкла, а взгляд наполнился болью и смертельной усталостью. Внезапно она стала слишком серьёзной для человека, который победил смерть и вернул умирающую к жизни.
— Поклянись, что никогда, ни единой живой душе не скажешь о том, что сегодня произошло в стенах этого дома.
Хоть староста и не знал точно, что только что произошло, но прекрасно понимал, что это было что-то запретное и страшное.
Он кивнул, не отводя влюбленного взгляда от огненной головки.
— Клянусь. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает о случившемся. Я заберу эту тайну с собой в могилу.
— Когда я умру, сожги моё тело, а пепел закопай за храмом на ритуальной земле.
Зорица говорила так спокойно и безмятежно, словно о чем-то естественном и простом, но в груди мужчины всё сжалось. Он поднял голову и впился в старуху ошеломленным взглядом.
— Почему ты это мне говоришь?
— А как же не говорить, если я умру через три дня.
С горестным вздохом она добавила:
— Я пожила достаточно и уже устала. Только лишь поэтому я обратилась к силам, у которых не должна была просить помощи. Этот ритуал древний, как сам мир.
Она постучала кривым пальцем по темной кожаной обложке книги, лежащей на столе.
— Всё написано тут. Я всегда знала об этом ритуале, но никогда не доводилось его проводить. Уж больно опасное занятие — связываться с темными богами.
— Но ведь Белобог…?
— Я молила его о прощении моей души и душ спасаемых мною. И теперь благодаря его милости я хоть и умру, но буду спасена. Но для этого мне и нужна твоя помощь.
— Я всё для тебя сделаю.
— Вот и славно. Тогда схорони меня так, как велено. В день моей смерти сожги тело, пробей скованную морозом землю и закопай на территории храма.
— Я сделаю, как ты просишь, но что произойдет если похоронить тебя неправильно?
Лицо целительницы потемнело и осунулось, руки начали нервно теребить окровавленный передник, а взгляд ускользнул в сторону жены старосты.
— Лучше тебе не знать.
Как бы уходя от неприятного разговора, обречённая на смерть подошла к роженице и стала приводить ту в порядок. Умыла, обтёрла, сменила разорванную рубаху и грязные простыни.
— С ней всё будет хорошо. Когда проснётся, пусть неделю не встаёт с постели, — заботливо хлопотала она, поглаживая влажные чёрные, как смоль, волосы новоиспеченной матери. — Проследи за этим. Я пришлю Зофью. Она обо всём позаботится.
Измученная Инга почти сразу уснула, а Зорица кивнула в сторону новорожденной и шёпотом поинтересовалась:
— Как назовешь ребенка?
Веслав с нежностью посмотрел на дитя.
— Моя маленькая воительница… Ядвига.
— Хм… Сложную судьбу ты ей выбрал. Хотя и без того ей будет не просто.
Слова старухи не на шутку взволновали отца, но паниковать он просто не имел права.
— Я защищу её, — твёрдо заявил он, целуя маленькие сморщенные пальчики с острыми, как лезвие, белыми ноготками.
— От тебя ничего не зависит, — она сказала это так тихо, что осталась никем не услышанной.
Больше тут в ней не было надобности. Старая пошла к выходу, упираясь рукой в больную спину и… оступилась на пороге, успев ухватиться за дверной косяк.
— Началось… — одними губами прошептала она.
* * *
Колдунья умерла, как и предрекала, через три дня.
Веслав вызвался сам похоронить старуху, сделав всё в точности, как она велела. Зофья, её ученица, стала деревенской целительницей вместо той. Но она обладала лишь знаниями, ведала и лечила, а вот даром была обделена.
Прошло 17 лет.
Дверь небольшого аккуратного домика, стоящего поодаль остальных деревенских домов, со стуком отворилась. В сопровождении звонкого, задорного смеха, как огненный мотылёк, выпорхнула молодая босоногая девушка. Красивое лицо обдало теплым летним ветерком, едва колыхнув тяжёлую копну прямых красных волос, вспыхнувших ярким пламенем на солнце. Все в деревне удивлялись, как у её темноволосых родителей мог родиться ребенок со столь необычным, редким оттенком красного. Но молва стихла вскоре после того, как все узнали, что маленькая Ядвига одаренная. Решено было, что огненный оттенок волос — это след божественной искры, дарующий девочке магическую силу.
Ядвига росла задорным, непоседливым и любознательным ребенком, предпочитая больше времени проводить на природе, чем за столом, заваленным книгами и свитками.
Вот и сейчас она предпочла сбежать от домашних хлопот в лес.
— Немедленно вернись, негодница! — крикнула Инга вслед своенравной дочери.
Но та лишь помахала матери, смеясь послала воздушный поцелуй и скрылась в густой поросли деревьев.
Женщина навалилась плечом на дверь и, улыбаясь, долго глядела в сторону леса, куда убежала её дочь. Сильный, глубокий голос мужа вывел её из глубины собственных размышлений.
— Где она? — хмурясь спросил он, догадываясь, какой ответ получит.
— Опять ушла в лес, — вздохнула мать. Она давно смирилась с тем, что эту девочку невозможно было удержать на одном месте. Она любила природу, любила птиц и зверей, любила свободу. Ей было тесно в четырех стенах. Она любила простор.
Веслав ещё пуще нахмурился. Ему не нравилось, когда он терял дочь из виду.
— Она не может пропускать занятия. Разве можно быть настолько беспечной? Она уже не ребенок. Ну и задам же я ей, когда вернётся.
— Ядвиге всего семнадцать. Ты слишком строг с ней. Вспомни себя в её возрасте.
Тем не менее мужчина был неумолим. Хотя и прошло много лет, но почти каждую ночь его мучили кошмары, и чувства пережитого ужаса оживали с новой силой. Даже понимание того, что все позади, не могло унять его тревоги. Веслав принял решение воспитывать дочь в
