Полёт Ночных Ястребов - Раймонд Е. Фейст

затем он исчез. Одни говорили, что он отправился жить на остров в Горьком море, другие — что остался с эльфами. Они воссоединились, когда Калебу было столько же лет, сколько Таду и Зейну, а Мари была всего на четыре года старше. Её родители не одобряли их общение, но ничего не говорили, учитывая, кто был отцом Калеба.

Однако, после того как они стали любовниками, Калеб снова исчез. В последний раз, когда он говорил с ней, он объяснил, что ему нужно уехать по делам отца, но обещал вернуться. Мари ждала больше года, прежде чем поддалась давлению семьи и вышла замуж за молодого Брендана. Брендан стал ей дорог, но не мог вызвать в её сердце те же чувства, что и Калеб. Годы шли, а Калеб всё не возвращался.

Как бы ни была велика причина его долгого отсутствия, Мари успела выйти замуж, родить двух сыновей, один из которых скончался в младенчестве, и потерять мужа, прежде чем Калеб вновь появился — без предупреждения, три года назад на празднике Банапис в середине лета.

Когда она увидела его, её сердце екнуло. Хотя она укоряла себя за то, что позволила воспоминаниям о глупой девчонке вновь захватить её, она всё равно разыскала его, как только узнала о приезде. Тот вечер был полон веселья: она слишком много пила вина и танцевала, и это было самое радостное время, которое она помнила со смерти мужа. После того как мальчики крепко уснули, она заснула в объятиях Калеба. А на следующий день он снова исчез.

С тех пор она привыкла к его манерам — появляться без предупреждения и исчезать так же внезапно. Он не давал обещаний, и она не просила. Тем не менее, между ними существовала связь, и она была уверена, что никакая другая женщина не ждёт его так, как она. Почему она была так уверена, сказать не могла, но эта уверенность была.

— Надолго останешься? — спросила она, отрываясь от своих мыслей.

— Это зависит, — ответил Калеб, кидая на неё лукавый взгляд.

— От чего? — поинтересовалась Мари.

— От нескольких вещей. Мне нужно передать послание правящему совету, и им может потребоваться время, чтобы дать ответ. Так что, возможно, несколько дней, а может, и неделю, — пояснил он.

— И о чём вы собираетесь говорить? — спросила она с интересом.

Калеб улыбнулся, слегка прищурив глаза.

— Не совсем так, как ты думаешь. Скажем так, это ещё одно очень важное послание от моего отца.

— И всё же ты откладываешь поездку со мной на фестиваль? — её губы изогнулись в знакомой улыбке.

— Один день ничего не изменит, — он усмехнулся. — Кроме того, у меня здесь есть свои дела.

— Да ты что, вправду есть? — спросила она с игривым тоном.

— Да, — ответил он, смеясь. — Как ты и сама прекрасно знаешь.

Когда они подошли к городской площади, несколько прохожих приветствовали Мари.

— Ну что ж… — прошептала она в ответ на их приветствия. — Мы обсудим это позже.

Калеб заметил необычно большую толпу и спросил:

— Прибыло больше людей?

— Да, — подтвердила она. — Судоходная компания из Шаматы построила здание на краю южной дороги, у старого каменного моста. Они привезли с собой три новые семьи и несколько одиноких мужчин. Это сильно беспокоит папу Элли. Думаю, именно поэтому он выдает её замуж за Грэма Миллера Ходовера. Он хочет убедиться, что таким образом сможет обеспечить контракты на поставку зерна до Лэндс-Энда и Крондора.

— Полагаю, это веская причина для брака, — сказал Калеб, — если не учитывать любовь.

Мари посмотрела на него, пытаясь понять, был ли он серьёзным. Иногда его было легко читать, как ребёнка, но в другие моменты его трудно было понять, и сейчас был один из таких случаев.

Они отнесли чайник к одному из больших деревянных столов, которые принесли из соседнего трактира, и поставили его на место, указанное одной из женщин, следивших за пиршеством. Одна из женщин подняла голову и, улыбаясь, сказала:

— Мари, Калеб.

— Тесса, — ответила Мари.

Тесса, жена мельника и будущая свекровь Элли, выглядела несколько пьяной. У неё было цветущее лицо и щеки, напоминающие цвет эля. Она пренебрежительно взяла руку Мари, мягко похлопав её и слегка кивнув.

— Мы понимаем, дорогая, — сказала Тесса с подчеркнутой покровительственностью.

Улыбка Калеба оставалась на месте, но в его глазах появилась едва заметная напряженность.

— Это только начало, — произнёс он, указывая на огонь в яме на противоположном краю площади. — Мы привели быка для жарки. — Подмигнув Мари, чтобы Тесса не заметила, он добавил: — И вот эту повозку. В ней две бочки гномьего эля из Доргина и шесть ящиков равенсбургского вина.

Тесса моргнула, как амбарная сова, попавшая в свет фонаря.

— Правда? — пробормотала она, поражённо глядя на повозку.

Калеб лишь склонил голову и продолжал улыбаться. Взволнованная жена мельника пробормотала что-то себе под нос, не удержав смущённой улыбки, и поспешила прочь.

Мари повернулась к Калебу и спросила:

— Почему ты это сделал?

Калеб пожал плечами.

— Помню, как она тебя раздражала на последнем фестивале Банапис. В прошлом году я принес только пару куропаток и несколько кроликов.

— Нет, я имела в виду, почему ты сказал «мы»? Ведь именно ты привёз и быка, и повозку.

— Потому что я привёз их для тебя, — ответил Калеб.

Мари замерла на мгновение, затем на её губах появилась легкая улыбка, но в глазах не было и намёка на юмор.

— Благодарю тебя за этот жест, Калеб.

— Всегда пожалуйста, — сказал он. — Может, мне принести миски и половник?

— Нет, — ответила Мари нейтральным тоном. — Я сама вернусь в дом и принесу их. А ты найди мальчиков и убедись, что они не попадут в беду, хорошо? Я беспокоюсь о них.

Калеб кивнул и отступил от стола. Пробираясь сквозь быстро собирающуюся толпу, он одновременно удивлялся и радовался тем переменам, которые произошли в городе со времён его детства. Хотя его семья никогда не жила в Звездной Пристани, они часто его навещали.

Отношения отца Калеба с правящим советом Академии были в лучшем случае натянутыми. Калеб слышал жалобы Пага достаточно часто, чтобы понять причины отчуждения, но это были проблемы отца, а не его собственные. Магнус, старший брат Калеба, был магом, как и их родители, но Калеб был исключением — у него не было магических способностей.

Остальные члены семьи смотрели на Звездную Пристань сквозь призму политических распрей, но Калеб воспринимал его просто