Поваровка под колпаком - Владимир Малов

Калитка распахнулась, но неясно было кто ее открыл. Вероятно, она была снабжена устройством, управляемым на расстоянии.

Петр, Костя и все остальные вслед за Златко и Бренком ступили на дачный участок.

Сразу же за калиткой Изобретатель просто застонал от восторга. Да и все остальные, за исключением только Златко и Бренка, которых, понятно, ничем не проймешь, застыли в немом изумлении.

Было отчего: слева от дорожки, ведущей к дому, густо росли кусты смородины, усыпанные крупными черными ягодами, и их деловито собирало многолапое механическое существо. Быстро, с ювелирной точностью, лапы перекладывали ягоды в прямоугольный контейнер, стоящий на маленьких рельсах.

На глазах у всех быстро наполнившийся контейнер двинулся по рельсовому пути к дому, а на смену ему с другой стороны подошел точно такой же, но пустой.

Справа от дорожки, на небольшой лужайке, тоже было на что посмотреть. Здесь негромко стрекотала маленькая газонокосилка, которой управлял робот, выглядевший точно так же, как этих механических людей описывали в своих книгах фантасты.

А всеми действиями робота в свою очередь руководил мальчик лет пяти-шести, сидевший за рулем крошечного, но, по всему было видно, вполне настоящего автомобиля.

– Правее возьми! – указывал он роботу тоненьким детским голоском, – нет, так дело не пойдет! Давай начнем сначала!

Некоторое время в полном молчании все только крутили головами, переводя взгляды с механического уборщика смородины на мальчика с роботом и наоборот.

Потом Вера Владимировна, сообразив, что лучше все-таки обратиться к живому существу, растерянно позвала:

– Мальчик! Ты чей? Где твои мама и папа?

Мальчик обернулся. Вероятно, что-то удивило его в гостях, потому что взгляд его стал столь же растерянным, как голос Веры Владимировны.

Но сказать он ничего не успел, так как в то же мгновение с террасы сбежал к ним по ступенькам крыльца какой-то всклокоченный бородатый человек и громко воскликнул:

– Ну наконец-то! Милости просим! Верочка, вот они и появились, иди сюда скорее!

И Костя с Петром, Александра Михайловна со Степаном Алексеевичем и Лаэрт Анатольевич с Верой Владимировной застыли в глубоком и ни с чем не сравнимом потрясении.

Оказалось, что человек, спустившийся с террасы, был точной копией Лаэрта Анатольевича, разве казался чуть постарше. А из дверей выглядывала вдобавок и точная копия Веры Владимировны.

– Ой, – сказала та Вера Владимировна, что была в саду и сильно побледнела. К ней тут же кинулись со взволнованными лицами оба Лаэрта Анатольевича, а Вера Владимировна, стоящая на террасе, крикнула:

– Вера! Да ней бойся ты ничего! Ведь я это ты и есть, а Лаэрт он и есть Лаэрт.

– Мать честная! – потрясенно выговорил Степан Алексеевич.

– Постойте-ка, – хладнокровно сказала доктор педагогических наук. – Я, кажется, что-то начинаю понимать.

– Правильно! – отозвался тот Лаэрт, что казался постарше. – Тут и понимать нечего. Верочка, да успокойся ты, сейчас тоже все поймешь, – он нежно погладил бледную Веру Владимировну по голове.

Другой Лаэрт сверкнул было на него глазами, но все же изумление, как видно, оказалось сильнее все других чувств и он, в свою очередь погладив Веру Владимировну и наспех проговорив какие-то неясные ласковые слова, вопрошающе уставился на своего двойника.

Тот быстро сказал:

– Мы вас ждали! Ведь я это действительно ты, только несколько лет спустя. И поскольку несколько лет назад я сам был тобой и действительно приходил к себе сегодняшнему, то как раз сегодня и ждал. А Верочка, ну моя жена, это действительно вот эта самая Вера Владимировна, только, конечно, теперь на несколько лет постарше, и она тоже знала, что вот эта Верочка должна как раз сегодня появиться из не очень далекого прошлого, потому что она тоже и была когда-то вот этой самой Верочкой.

– Ой, – сказала еще раз та Вера Владимировна, что была в саду, а та, что все еще оставалась на террасе, согласно закивала и добавила:

– Все проще простого, хоть и кажется удивительным. Но вы сейчас быстро ко всему привыкнете и освоитесь. Это мы хорошо знаем, потому что, когда были несколько лет назад вами, все это уже пережили.

– Мать честная! – в наступившей тишине еще раз громко произнес директор школы.

Лаэрт Анатольевич, тот, что был помоложе, с напряженным лицом стал размышлять над смыслом слов своего двойника.

В глазах же той Веры Владимировны, что прибыла в недалекое будущее вместе с ним, вдруг мелькнула какая-то неожиданная мысль.

– А это кто тогда? – тихо спросила она, оглядываясь на мальчика за рулем мини-автомобиля и отчего-то слегка покраснев.

Вера Владимировна на террасе всплеснула руками.

– Как кто? Ах да, – она спохватилась, – ты же не знаешь, да и откуда тебе знать… Это же Михаил, мой… твой… ну наш, в общем, сын. Ему шесть лет будет первого сентября, – добавила она с гордостью. – Михаил! – обратилась она к юному шоферу, по лицу которого было видно, что и ему смысл происходящего никак не дается. – Михаил! Это тоже мама твоя, только живет она несколько лет назад, когда тебя еще не было.

Вера Владимировна, у которой еще не было сына Михаила, сильно покраснела. Украдкой она бросила взгляд сначала на того Лаэрта, что был помоложе, потом на другого.

Ее будущий сын тоже совсем растерялся и не знал, как ко всему услышанному и увиденному отнестись. Мам в самом деле оказалось вдруг целых две, ну что тут можно было подумать!

Он крикнул роботу, чтобы тот выключал газонокосилку и убирал ее в сарай, нажал на клаксон, развернулся и быстро укатил по садовой дорожке в неизвестном направлении.

На какое-то время наступила тишина, только робот негромко позвякивал металлическими суставами, разворачивая газонокосилку к сараю.

– Все понятно? – спросил потом чуть дрогнувшим голосом тот Лаэрт, что был постарше. – Сейчас вы мигом ко всему привыкнете.

Первый Лаэрт с ошеломленным видом смотрел теперь в ту сторону, куда укатил на своем автомобиле его будущий сын Михаил Лаэртович.

Степан Алексеевич разглядывал во все глаза то первого Лаэрта, то второго, словно сравнивал.

Костя глянул на остолбеневшего Петра и подумал, что сам он, должно, быть, со стороны смотрится точно так же.

Доктор педагогических наук подошла к Верочке и стала шептать ей что-то на ухо.

А с лиц Златко и Бренка не сходили улыбки: по всему было видно, что оба откровенно забавляются всем происходящим.

– Да вы в дом заходите! – крикнула с террасы Верочка-вторая.

Лаэрт-первый сделал над собой усилие и перевел взгляд на террасу. Затем снизу доверху он оглядел и всю небольшую, но добротную и, судя по всему, содержащуюся в идеальном порядке дачу.

– Ну ладно, – пробормотал он, – все в конце концов можно понять… и что Михаил уже есть, это вполне естественно. Но ты мне скажи, – он обратил взор сначала на Лаэрта-второго, потом на Верочку-вторую, – скажите, дача-то у вас… у нас… откуда дача-то? Ведь не было ни у меня, ни у Верочки, а заработки учителей, сами должны знать…

У Лаэрта Анатольевича, живущего несколькими годами спустя, вдруг гордо блеснули глаза.

– Ах да, ты же не знаешь, да и откуда тебе знать? Могу сообщить, что я… что ты… ну, что, в общем, мы… что год назад мы получили Нобелевскую премию. Вот и дачу смогли купить, обустраиваем, как видишь, помаленьку. Кстати, этого ты тоже еще не знаешь… в школе я… ты… мы больше уже не преподаем. Мы с тобой теперь…

Он не договорил: Лаэрт-первый после его слов с потрясенным лицом сел прямо в контейнер, уже наполовину наполнившийся смородиной.

Но уже мгновение спустя глаза его сверкнули с той же гордостью, как совсем недавно глаза Лаэрта-второго.

– Я знал, – тихо сказал Лаэрт-первый и поднялся. – Я всегда верил. Значит, случилось все-таки!

И он вдруг бросился Лаэрту-второму на шею. А тот как будто этого только и ждал, потому что добрых несколько минут после этого оба Изобретателя колотили друг друга по спинам и плечам ладонями и обменивались какими-то неясными восклицаниями.

– Вот оно, значит, как, – выговорил Степан Алексеевич, потрясенный не меньше Лаэрта-первого. – Нобелевского лауреата мы в нашей школе воспитали!

– Я всегда знала, что Лаэрт Анатольевич многого добьется, – с искренним удовольствием сказала Александра Михайловна.

Нобелевские лауреаты, будущий и настоящий, прервали свое занятие, но только на мгновение.

– В Стокгольме премию вручали? – выкрикнул, задыхаясь, Лаэрт-первый и даже всхлипнул от счастья.

– В Стокгольме, где же еще, – так же задыхаясь, ответил Лаэрт-второй. – И шведский король был, и мантия была, и лекцию нобелевскую я… ты… мы читали!

– Молодец! Молодцы!! – крикнул Лаэрт-первый и снова принялся колотить Лаэрта-второго.