Первое Дерево - Стивен Дональдсон

Он так и не повернулся в ее сторону, и все же она поняла, что эти слова предназначались ей.

— Скажи мне, — почти прошептал он, и Линден пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его в гуле голосов Великанов, все еще толпившихся на пирсе. — Как ты думаешь, я смог бы уничтожить Верных?

Вопрос больно задел ее. Слишком тесно он был связан с другим вопросом, который он мог бы задать, знай он о ней все.

— Опухоли надо удалять, — ответила она, — и если ты жалеешь пациента и не режешь его, рано или поздно ты его теряешь. Или ты думаешь, что твои пальцы были отрезаны просто так, по злобе душевной?

Брови Ковенанта дрогнули. Он посмотрел на Линден так, словно она вдруг оторвала его от переживания собственных забот и тревог, и будто осознал, наконец, что мира между ними быть не может.

— Ты бы их тоже отрезала? — спросил он сдавленным голосом, словно у него перехватило горло.

Линден не смогла унять дрожь, которая охватила ее при воспоминании о словах Гиббона: «Да ты убила человека! Разве это не Зло?» И внезапно совершенно ясно ощутила, что Ковенант был бы согласен с Всадником. Держась изо всех сил, чтобы не выдать себя дрожащим голосом, она ответила:

— Да. А на что тебе дана твоя сила?

Как бы она сама хотела обладать подобной властью!

— Не для этого.

Великаны вокруг уже смолкли, ожидая их решения. В этой спокойной, терпеливой тишине страстность Ковенанта прозвучала словно обещание, перекрывая шум прибоя. Но он не обращал внимания на аудиторию. Повернувшись, наконец, к Линден, он бросил ей прямо в лицо, тщательно артикулируя:

— Я уже виновен в двадцати одной смерти. Пора поискать другие способы.

Линден показалось, что он хочет сказать что-то еще. Но он, заметив ее замешательство и растерянность и не понимая их причины, повернулся к Первой и тихо произнес:

— Я был бы много спокойнее, если бы мы отправились немедленно.

Великанша кивнула, но не сделала ни шага. Достав из ножен свой меч, она подняла его обеими руками в торжественном салюте.

— Друг Великанов. — Она говорила тихо, но в голосе ее звучали раскаты отдаленного грома. — Ты принес дар всему нашему народу, и мы должны отплатить тебе за него. Я обещаю тебе это от имени всего Поиска и Глаза Земли, — тут она бросила взгляд на Мечтателя, — который вел нас прежде. Теперь же я выбираю иной путь, но приведет он нас к той же самой цели.

Мечтатель нахмурился, и шрам, пересекавший его лицо, побелел, но Великан сдержался.

— Друг Великанов Ковенант, мы будем служить тебе, пока у тебя будет в нас нужда! — торжественно заключила свою речь Первая.

Ковенант в смущении от прилива благодарности не смог найти ответных слов и лишь молча склонил голову перед Великаншей.

Этот жест тронул Линден. Он пришел к Ковенанту, словно тот обрел духовную красоту и силу духа, чтобы принять их помощь. К тому же временно она была освобождена от скрытой конфронтации, которая сквозила в его вопросах.

— В путь! — решительно скомандовала Первая, и Линден последовала за Великанами, которые уже без всякой спешки начали возвращаться на корабль.

Его борт, нависал над причалом, словно уступ скалы, и, когда Линден уцепилась за крепкие перекладины лестницы, которую придерживали для нее матросы, подъем показался ей бесконечным, точно корабль был еще больше, чем казался. Она даже не могла задержаться, чтобы перевести дух, потому что по пятам за ней поднимался Кайл. Но, ступив на палубу, она сразу позабыла о том, как неважно только что себя чувствовала.

Челн раскрылся перед ней, как каменный цветок, чаруя ее. Она еще не была настолько близко знакома с этим камнем, чтобы прочувствовать его достаточно глубоко, но уже ощущала, что весь гранит вокруг нее такой же живой, как дерево. Она даже не удивилась бы, если бы вдруг оказалось, что в его толще циркулирует живительный сок. И ощущение того, что он живой, все усиливалось по мере того, как команда поднималась на борт.

Из-за головокружения и искалеченной руки Ковенанту было трудно подниматься самому, но на помощь ему тут же подоспел Бринн. Следуя то ли за Ковенантом, то ли за Линден, по лестнице поднялся Вейн и замер, словно статуя, на носу судна, скалясь своей черной двусмысленной улыбкой. Рядом уже стояли Кир и Хигром. И словно каждая нога, ступившая на палубу, подзаряжала камень, Линден чувствовала, как усиливаются идущие от него эманации деловитой суматохи. Даже сквозь туфли она ощущала льющуюся от корабля жизнестойкую энергию, убеждавшую, что ему не страшны никакие моря.

Яркий солнечный свет заливал пирс и дробился на миллионы блесток, плясавших на воде. Солнце освещало древнее лицо Коеркри, и казалось, что для него это первый настоящий восход с тех пор, как погибли Бездомные.

По команде Хоннинскрю несколько матросов уже начали выбирать якорные цепи. Остальные карабкались по снастям с ловкостью мальчишек. Кто-то спускался вниз, и их Линден тоже чувствовала сквозь гранит палубы, пока еще слабо ориентируясь в этой новой, непонятной для нее жизни. И вот уже паруса корабля величаво распустились и надулись ветром. «Звездная Гемма» снова вышла в море.

Глава 2

Во мраке отчаяния

Линден хотелось до мельчайших подробностей рассмотреть, как корабль будет отчаливать. Бегая от борта к борту, она любовалась, как паруса расправляются на ветру, будто по волшебству, словно экипаж не прилагает для этого никаких усилий. Палуба слегка покачивалась, но вес корабля был так велик, что легкое волнение на море почти не ощущалось. Так что морская болезнь ей не угрожала. Она поискала глазами Ковенанта, встретила его взгляд и почувствовала, что может прочитать его ощущения: в них не было тьмы; даже его борода гордо стояла торчком. А затем Линден словно услышала, как он выдыхает навстречу ветру слова:

Камни и море — это глубины жизни,Два неизменных и верных символа мира.

Они отдались в памяти Линден, словно акт уважения.

Когда она повернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на Коеркри, бриз подхватил ее волосы и бросил их ей в лицо. Она отбросила пшеничную волну локонов назад, и это естественнейшее движение доставило ей удовольствие, какого она уже очень давно не испытывала. Воздух, прозрачный и пропитанный солью и солнечным светом, словно линза, делал четче очертания Печали, которая по мере отдаления становилась все прекраснее, как будто возрождалась заново. И Линден подумала, что смеет надеяться на то, что еще очень многое воскреснет в этом краю. И тут запел Красавчик. Он стоял довольно далеко, но его голос свободно разносился по всему кораблю, перекрывая шум волн и хлопанье парусов. Напев был простой, но удивительно мелодичный, несмотря на грубоватый ритм. И другие Великаны подхватили: