Избранные мысли Джона Рёскина - Джон Рёскин

В вашем собственном сердце есть пророческая сила, которую знали греки, евреи, апостолы и которую и вы можете узнать. Если она молчит в вас теперь, не пренебрегайте ею, не миритесь спокойно с таким лишением; если же она говорит в вас, не заглушайте ее своим непослушанием.

Как первое правило мудрости состоит в познании самого себя – хотя это всего труднее, – так и первое правило милосердия состоит в том, чтобы довольствоваться собою, хотя и это также трудно; и только такой довольный и умиротворенный человек и явится опоясанным и сильным для оказания милосердия другим.

Чем больше существенных плодов будет приносить ваша вера, тем с большею кротостью будете вы относиться к вере вашего ближнего.

Мудрое потребление гораздо труднее мудрого производства. Что двадцать человек с трудом произведут, то один легко может потребить, и вопрос жизни, как для каждого отдельного лица, так и для целого народа, состоит не в том, сколько он произведет, а в том, на что эти продукты тратятся.

Бог дал нам землю для жизни. Это великое наследие. Но оно принадлежит настолько же нам, насколько и тем, которые придут нам на смену и чьи имена уже записаны в книге творения. По-этому мы не имеем ни малейшего права ни тем, что делаем, ни тем, что пренебрегаем делать, налагать на них ненужное бремя или лишать их тех благ, которые мы могли бы им доставить.

Величайшее из всех чувств есть чувство полнейшего забвения себя.

Не думайте о своих ошибках, а тем более об ошибках других. В каждом человеке, приближающемся к вам, смотрите на то, что в нем есть доброго и сильного, почитайте это, радуйтесь этому и, насколько возможно, старайтесь подражать, и ваши собственные ошибки спадут с вас, как мертвые листья, когда настанет их пора.

Низкая нация распинает или отравляет своих мудрецов и оставляет своих безумцев свободно бродить и гибнуть на улицах. Мудрая же нация повинуется первым, сдерживает вторых и любит всех.

Изящное искусство – то, в котором руки, мысль и сердце человека участвуют вместе.

Вся прелесть искусства и вся любовь к нему сводится к простой любви того, что достойно любви.

Сильному и мудрому даны его дары не для того, чтобы угнетать, а чтобы руководить и поддерживать слабого.

Всякая истинная наука начинается с любви, а не с разбора своих собратьев, и кончается любовью, а не анализом Бога.

Чтение и письмо отнюдь не составляют образования, если они не помогают людям быть добрее ко всем тварям.

Ни один поверхностный или пустой человек не может быть художником. Простая ловкость или специальный дар никогда не создавали художника. Только совершенство, полнота, глубина, твердость и высшее изящество ума образуют воображение.

Первая общая характеристическая черта всякого великого искусства есть нежность, а вторая – правдивость, потому что нежность лежит в самой природе Творца, а правдивость – в приобретенных его привычках и знаниях.

Мы относимся без благоговения к Богу, изгоняя Его из наших помыслов и не обращаясь к Его воле в неважных случаях. Нет ничего столь ничтожного, чем мы не могли бы почтить Бога, прося Его руководства.

Воспитание в самом глубоком смысле не сравнивает людей, а еще более различает их. И далеко не будучи орудием накопления, первый урок мудрости состоит в презрении к богатству, а первый урок благородства в раздаче богатства.

Предмет истинного образования состоит в том, чтобы научить людей не только делать добро, но и наслаждаться этим; не просто быть трудолюбивыми, но и любить трудолюбие; не только быть учеными, но и уважать ученость; быть не только чистыми, но и любящими чистоту, не просто справедливыми, но алчущими и жаждущими правды.

Никогда не считайте бесполезным подчиняться влиянию, которое может пробудить в вас благородные чувства.

Без решимости в сердце вашем делать добро, пока ваша правая рука не онемела, и делать это, невзирая на то, поведет ли это вас к жизни или смерти, невозможна никакая жизнь, достойная этого имени.

Нельзя достигнуть истинного искусства, не восторгаясь им; затем я также положительно утверждаю, что нет возможности достигнуть истинного искусства, если мы не сдерживаем нашего восторга. И так мы должны сперва полюбить искусство, а затем сдерживать нашу любовь к нему.

Искусство тогда только на надлежащем своем месте, когда оно подчинено пользе. Его задача поучать, но поучать любовно; и оно является постыдным, а не возвышенным, когда только приятно, не помогая людям открывать истину.

Наши нравственные чувства так переплетены с умственными силами, что мы не можем затронуть одних, не затронув и других. Великий ум, однажды искаженный, является навсегда проклятием земли.

Искусство выполняет свою задачу не тем, что наполняет чудовищные галереи пустыми, ужасными или неприличными картинами, но тем, что восполняет удобства и облагораживает удовольствия нашей повседневной жизни; а литература выполняет свою задачу не тем, что заставляет людей тратить время на политические споры или праздные фантазии, но тем, что возвышает наше воображение до высоты всего благородного, честного и прекрасного в настоящей жизни, доставляя нам, хотя мы были бы бедны и совершенно неизвестны, сообщество мудрейших умов всех стран и веков, помогая обмену светлыми мыслями и честными намерениями самым отдаленным народам, пока, наконец, с моря беспорядочных страстей повеет тишиной, зима, леденящая мир, превратится в дни покоя и счастья. Тогда воздушные птицы могут наконец мирно вить свои гнезда, а Сын Человеческий найдет, где преклонить Свою голову.

Самое низменное из всех положений знания, в которых современные сирены стараются убедить людей, состоит в их усилии указать на иной источник жизни, чем любовь. Откажитесь, если можете, от восьмого члена вашего Символа веры: «Верую в Духа Святого, Господа Животворящаго», – перестаньте верить в эго, и ваше собственное существование мгновенно превратится в прах, гонимый ветром, и элементы разложения проникнут в ваши сердце и душу.

Нация в детстве может поддерживаться законами как больной ребенок корсетом, но когда нация стареет, она уже не в силах этим путем помочь своей сгорбленной спине.

Существо высшей расы наиболее совершенное, как, например, человек, неизменно должно отличаться добротой и правдивостью.

Чтобы научиться терпению, нужно практиковаться почти столько же, как и при изучении музыки, а мы между тем почти всегда манкируем, когда учитель приходит.

Лучшие мысли обыкновенно те, которые приходят без всяких усилий и неизвестно как.

Ни одно великое, умственное творение не вымучено. Великое Творение может быть создано только великим человеком, и он творит его без напряжения.

Никакая правда не ведет к унынию. Лучшее доказательство правого дела состоит в том, что оно имеет власть над нашим сердцем; оно приводит нас в восторг, покоряет нас и помогает нам.

Путь доброй женщины действительно усеян цветами; но они являются вслед за пройденными ею шагами, а не впереди их.

Не думайте, что когда-нибудь вам могут повредить усилия проникнуть в веру других людей и мысленно симпатизировать руководящим принципом их жизни. Только этим путем вы можете справедливо любить, сожалеть и оценить их.

Наш ум одарен массой разнообразных даров, членами, так сказать, нашего ума, и если мы не употребляем их, то являемся калеками.

Никакое хорошее творение не может быть совершенным, и требования совершенства, предъявляемые людьми, служат признаком ложного понимания задачи искусства.

Чем бы вы ни были, вы не должны быть бесполезны и жестоки. Есть один пункт, относительно которого за шесть тысяч лет обсуждения того, что дурно и хорошо, мудрые и добрые люди пришли наконец к соглашению, – эта опытом добытая бесспорная истина гласит, что Богу противнее всего люди ленивые и жестокие, что Его первая заповедь была: «Трудитесь, пока в вас свет», а вторая: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерден».

Самые мудрые учителя те, которые меньше всего спорят.

Остерегайтесь всегда препираться из-за слов; очень часто нелегко уловить смысл их, даже если вы знаете их значение на многих языках.

Краткость жизни ни для одного разумного человека не может быть основанием для того, чтобы бесполезно тратить ту долю ее, которая ему дана. Ни дни наши, ни жизни не могут быть благородны и святы, если мы проводим их, ничего не делая. Лучшая утренняя молитва та, в которой мы просим, чтобы ни одно мгновение этого дня не прошло бесполезно, и лучшая благодарность перед обедом заключается в сознании, что мы честно заслужили нашу пищу.