Шлюха. Любимая - София Блейк

— Почему ты не знаешь иврит?

— Я уехала в Россию, а вернулась недавно, в Израиле провела в общем не больше трех месяцев.

— Все учат язык, а живут первое время на дотации государства, почему ты стала проституткой?

— Деньги были нужны, поездка в Россию повлекла много расходов.

— Тебя заставляли принимать мужчин?

— Нет, я здесь добровольно.

— Где твои банковские карточки? В каком отделении ты открывала счет? Почему по домашнему телефону трубку берет араб?

Они блефовали, им не было дела до моего счета в банке, и у меня якобы дома не жил никакой араб. Максим и его израильские партнеры позаботились обо всех необходимых деталях, и я знала, что глуховатая тетя Мира на ночь вынимает из уха слуховой аппарат и не берет трубку — вызову полицейского сотового телефона отвечали только длинные безответные гудки.

Но вторая девчонка вдруг сморозила что–то не то, и ее, плачущую, тоже увели. Вроде бы она назвала своего деда сначала одним именем, а через пять минут — другим. Я всегда знала, что моя тренированная память когда–нибудь, да пригодится — меня отпустили, и эту ночь я провела в одиночестве на пустующем третьем этаже ветхого иерусалимского дома.

Но разбудил меня следующим утром деятельный и злой Владимир, сказав, что работу никто не отменял. Я собралась, накрасилась и спустилась вниз: все было как обычно, только в салоне сидели мобилизованные труженицы из других мест, подобных нашему, и кассир той смены, которая накануне отдыхала. Правда, проституток было вместе со мной всего четверо, но это означало лишь то, что нам придется трудиться в ударном режиме, пропуская не по десять-двенадцать, а более пятнадцати человек за день.

Было жутко тяжело принимать всю эту ораву, почти без отдыха, будто бы я и в самом деле бесправная невольница. Даже возросший заработок не служил достаточной компенсацией, хотя, конечно, приятно было выслать матери к Новому Году кругленькую сумму, которую она, по ее словам, надеялась уже не вкладывать в евроремонт и мебель, а копить к моему возвращению. Похоже, в смету мама укладывается, подумала я, и это несколько улучшило мое настроение.

В Новогоднюю ночь, проведенную под десятком клиентов, я все–таки подгадала момент, чтобы окликнуть Володю, который теперь контролировал свое место чаще, чем раньше, то ли потеряв доверие к Фиме, то ли отправив его на инспекцию других точек.

— Хотелось бы узнать, — сказала я, поздоровавшись, — насколько мой процент возрастет с завтрашнего дня?

— Ты о чем? — неандерталец неприязненно уставился на меня.

— Вы обещали пересмотреть мой процент. Думаю, начало календарного года, как нельзя лучше подходит для этого.

— А-а, — вспомнил Владимир. — Ты же знаешь, какие у нас возникли проблемы. Обожди еще немного.

— Как это? — возмутилась я. — Кассиры и охранники уже на свободе, а высылка девушек, это самое обычное явление, которое может снова произойти в любой момент. Какие проблемы мешают вам сдержать свое слово, данное мне?

— Я не давал слова повысить процент к первому января, — раздраженно сказал сутенер. — Может быть, повышу со старого Нового Года.

И он отошел от меня, а я поняла, что слово этого субъекта не стоит выеденного яйца, а значит, мне нужно что–то думать самой.

Я заходила в комнату с этим клиентом уже во второй раз. В принципе, это всегда приятное событие для проститутки, ведь работать с постоянными посетителями намного легче, чем с незнакомцами, от которых неизвестно, чего ожидать. Тем более, что парень был симпатичный, несмотря на поломанный нос, и говорил на хорошем английском. Я запомнила по первому общению, что он необрезанный, в отличие от большинства остальных клиентов, к тому же у него не хватало мизинца на правой руке. В первый раз он сказал мне, что он араб-христианин, но я немного встревожилась оттого, что он спрашивает больше, чем положено клиенту. Переодетых агентов полиции тоже хватало среди нашей клиентуры, и я бы предпочла не иметь с ними дел. Но, зайдя со мной в комнату во второй раз, парень вдруг заговорил по-русски:

— Не раздевайся, — сказал он, — я пришел не за этим. Меня зовут Саша, можно Саня.

— Очень приятно, Анна, — ответила я, присаживаясь на краешек постели.

— Я помню, — улыбнулся он. — Ты хорошо по-инглишу балакаешь.

— Спасибо, Саша. Что еще приятного скажешь?

— Не надоел тебе твой педерастический сутик Вольдемар? — спросил Саня, закуривая.

— К чему этот вопрос? — я заподозрила провокацию и встревожилась.

— Слушай, малышка, — сказал Саня, — не колоти передо мной понты. Я прекрасно знаю, как этот петух обращается с девчонками, и уверен, что денег тебе оставляют ну… раза в два с половиной меньше, чем ты зарабатываешь.

— А ты, значит, современная версия Робин Гуда?

— Класс! — Саня рассмеялся. — Такое слышу впервые. У меня к тебе деловое предложение.

— Излагай, Робин, — я тоже улыбнулась.

— Ты уезжаешь со мной в Тель-Авив, работаешь в моем месте, и все деньги, кроме кассы, оставляешь себе.

— Почему я должна тебе верить?

— А какой мне смысл обманывать?

— Очень простой, — сказала я. — Ты хочешь, чтобы я сбежала отсюда, а когда я сожгу за собой мосты, обложишь меня теми же поборами, что я плачу сейчас.

— Ну, тогда ты поменяешь шило на мыло, — согласился Саня. — Только с моим уходом у тебя все останется по-прежнему, и ты даже не узнаешь, что я говорил правду.

— Зато буду работать спокойно, а не волноваться, что иерусалимские бандиты достанут меня на новом месте.

— Кто достанет? Это чмо? — Саня расхохотался. — Да они к местам, за которыми стоит Брюхо, и на выстрел боятся подходить.

Так я во второй раз услышала о загадочном Брюхе, а еще с первого упоминания я запомнила, что Владимир боится и ненавидит этого человека. К тому же Брюхо, вроде бы, не велел брать с кого–то там какие–то деньги, и это обстоятельство заставило меня взглянуть на Санино предложение более благосклонно.

— То есть, ты гарантируешь мне, что денег, кроме кассы, я не плачу никому ни гроша?

— Ну, только за проживание, питание и косметику, — сказал он. — Правда, это обычные расходы любого человека, хоть бы он и на заводе работал.

— Понятно. — Я кивнула. — Больше ничего не забыл?

— Забыл, еще одно, самое главное, — сказал Саня. — Если Володины люди в России смогут надавить на твою семью… ну, ты понимаешь, о чем я, то считай, что я ничего не говорил, и давай прощаться.

— Руки у них коротки, — усмехнулась я.

— Отлично, — улыбнулся Саня. — Потому что, сидя здесь, по Союзу гарантировать защиту от беспредельщиков, это нереально.

— Ты так уверен, что у Владимира, которого ты только что назвал петухом, есть сильная поддержка в России?

— Это вопрос не моей уверенности, а безопасности твоей семьи, — сказал Саня. — Если ты будешь бояться, и у тебя снесет башню от постоянного страха, то к чему затевать эти игры?

Мне понравилось, как серьезно Саня говорит о спокойствии родных какой–то проститутки, и я уже решила, что соглашусь на его предложение. Предстояло утрясти лишь техническую часть моего побега из Иерусалима. Но все–таки, я задала еще один вопрос:

— Почему именно я?

— Тут сразу несколько причин, — улыбнулся Саня. — Во-первых, ты еще в первое наше общение, по-английски, сказала мне, что умеешь хорошо танцевать стриптиз. Во-вторых, ты не похожа на какую–нибудь наркоманку или психопатку, которых полно в таких местах. В-третьих, у тебя вроде бы настоящие израильские документы. Я забыл добавить, что ты красивая и сексуальная до умопомрачения, но вряд ли ты поверишь вот так, сразу.

— Тебе бы я поверила, Робин Гуд, — сказала я. — Но у нас осталось всего пять минут времени, и самая пора обсудить, как я выберусь отсюда вместе со своими вещами.

Молнии и гром потрясали небеса над городом, словно гнев Господень вновь обрушился, спустя две тысячи лет, на потомков тех, кто взирал злорадно или безучастно на распятие божьего сына. На самом же деле, зимние грозы в этих местах вовсе не были редкостью, и я только опаслась, что две девушки из Екатеринбурга, жившие со мной, долго не смогут уснуть, и их болтовня не даст сомкнуть глаза кассиру, который оставался после смены ночевать у нас. Это было распоряжение Володи: кассир отрабатывал по две смены с перерывом на сон, а на следующий вечер его сменял сутки отдыхавший коллега, и все повторялось.

— Аня, где твой шампунь? — это девчонка с Урала пошла в ванную и не увидела моих флаконов на полочке.

— Закончился. — Я нервничала, потому что все мои вещи были уже собраны в чемодан, а Саня, прождав меня уже больше часа, мог в любой момент уехать.

— Вчера еще полная бутылка была, — продолжала выражать недовольство наглая девка.

— Какого дьявола тебе лазить в мои вещи! — взорвалась я. — Купи себе шампунь, и не попрошайничай.

— Тебе жалко, что ли? — не унималась она.

Кассир, плечистый тип с бритой головой, уставился на меня. Возможно, он рассчитывал затащить эту девку в постель, и ему не нравилось, что из–за меня она не может помыться.