Осколки - Глеб Бобров

Сны

Хорошие сны —что нет войны…А я просыпаюсь в поту:патронзаклинило в автомате…На лунном свету,словно вата,набухает ночная сырость.Черт, опять приснилсь…

Илья Бестужев

Бестужев Илья Юрьевич. Родился в 1973-м году. Поэт, переводчик. Живет в Москве.

Дракон

«…Я «ЯК»-истребитель. Мотор мой звенит,

Небо — моя обитель…»

Год — сорок первый. Я — дракон.Летел над пропастью,И смесь тумана с молокомРубили лопасти.

Тянулся к солнцу, в синеву,Хрипел компрессором…Да… Я был — Богом наяву.А может, кесарем…

Я помню… Рваный небосвод,То снег, то солнышко,И бился в кашле пулемет —Взахлеб. До донышка.

Четыре паруса-крыла,Вы слишком медленны…Пушистый шнур — навстречу. МглаДа — трубы. Медные?

Нет. Хоронить меня — не вам,Тевтонским рыцарям!Я — слишком верен небесам,В которых биться мне.

…Рычит в предсмертии мотор,Плюется гайками.Мне ль — проиграть жестокий спор,Крещен ведь — Чайкою.

Крещен… Все ближе — тень крестаСквозь перекрестие.Прости, последняя мечта.Привет, созвездия!…Лет через…дцать меня найдутВ болотах мурманских,Поднимут…. Жиденький салют,Да водка — русская.

Елейным маслицем с иконПодмажут лопасти.И продадут… А был — дракон,Парил над пропастью…

Пять минут тишины

Закончились танцы. Тропинка вдоль речки,Туман — покрывалом седым.Ты? Здравствуй… Признаться, нежданная встреча.Так что же? О чем — помолчим?..

Вчерашний закат был — багрово-кровавым,Над ночью — краснела луна…Скажи, почему в луговом разнотравьеСтруною — звенит тишина?

Предчувствия? Мёрзлою глыбой на сердце —Тревога. Секунды — песок.И веточкой в нем завороженно чертимБезмолвное кружево строк.

Послушай, а может мы просто — тоскуем,Устав от непрожитых лет?В такой же июнь нашим не-поцелуемБыл — порван счастливый билет…

А знаешь… Когда-то мы были неправы.Былое исправить — нельзя.Наводим — сближением рук — переправы.Молчим. Все расскажут глаза.

Прислушайся… Тише… Июнь — поцелуемПрипал к пересохшим устам.Еще пять минут тишины. Потанцуем?Поверим — рассыпанным снам?

Еще пять минут предрассветного счастья.Прощальный подарок судьбы?Вот-вот наша хрупкая не-сопричастностьРазвеется ветром, как дым.

На западе — рокот далеких моторов.Рассвет. И багрянцем лучиБликуют на крыльях чернильного строя.Еще пять минут. Помолчим?

Хрустальное утро. Притихшие птицы.Еще — пять минут тишины.Давай сговоримся друг другу присниться?В шесть вечера? После войны…

Я — Советский Союз

Я — Советский Союз, кораблем воплощенный в металле,Вопреки непреложности времени, в коем я не был рожден.Килотонны наркомовской стали, что — строчками сталиБесполезно ржавеют под серым предзимним дождем.

А казалось — чуть-чуть, и — свинцовый балтийский фарватерМне откроет дорогу. Ее не нашел Геркулес.Капли… Дождь на броне, охреневшие чайки — в кильватер:Посмотреть на кончину титана, несущего крест.

А казалось (вполне!) — под прицелом шестнадцати дюймовЦелый мир ляжет агнцем, как всуе сглаголил пророк.Я хотел этот мир сбросить наземь с подгнивших котурнов,Но — ложатся букетами сны, в сотый раз заболтав Рагнарёк.

Я — последний атлант, изнемогший под ржавостью неба,Променявший Вальхаллу на клубность признания строк.Я — «Советский Союз». Я — живая, живучая небыль.Я — последний атлант. А последний — всегда одинок.

Pax Post Romana

И это — жизнь?! Обидно — до истерики.Какой кретин затеял переправу?Я — патриот поверженной Империи,Я — гражданин исчезнувшей Державы,

Центурион средь варварского капища —Распятый, ошарашенный, стреноженный.И копошатся обезьяньи лапищиНад лорикой, фалерами, поножами…

И это — жизнь?! Трибуны-алкоголикиЗа опохмелкой двинули за речку.Нас продали, квирит, за счастье кроличье,Да и притом — остригли, как овечек.

Легат был слаб. Идеалист, без кворума.В легачьей свите — с кухонь полудурки.И вот — итог: на гордых римских форумахВ Курбан-Байрам баранов режут чурки.

И это — жизнь?! Могли ж — открыть америки,И олаврушить мир бессмертной славой.Все — прОпили. Прожрали. До истерикиОбидно. Только кровь по венам — лавой.

Трибуны сыты. А в фаворе — звери, иОсталось встать и крикнуть: Боже правый…Я — гражданин исчезнувшей Империи.Я — патриот поверженной Державы…

Цинковые журавли

Небо на Кавказе — густо-синее…Отгремели грозами бои,Синеву привычно ранят крыльямиЦинковые птицы-журавли.

Им лететь — в последний раз по солнышкуДа тянуть серебряную нить,Прежде, чем в оструганных суденышкахНавсегда — улечься под гранит.

Все равно. Командовали ль ротами?Только ль притирались к сапогам?Равноправно-серые «двухсотые»Развезет «тюльпан» по адресам.

…Жидкий строй «кузнечиков» на кладбище.Речь. Прощальный треск очередей.Жить отныне — в памяти товарищейДа в сердцах и снах родных людей.

А на дискотеках — их ровесники(Искренне считаются — ДЕТЬМИ)Обсуждают девочек и песенки —Хорошо живется молодым…

…На перроне станции «бессмертие»Каптенармус-ангел примет цинк,Выдаст крылья — белыми конвертами,И к «парадке» — золоченый нимб.

Вечно молодые. Вечно — сильные.Им бы жить — на взлете полегли…На прощанье — нам качают крыльямиЦинковые птицы-журавли.

…но не сдаюсь

«Погибаю, но не сдаюсь»…Смерть — хмельней, чем волшебный кубок.Я — не викинг. Скорее — трус,Но — на всех не хватило шлюпок.

Говорите: «И смерть красна»?…День исходит багряной высью…Просто — меньше свободы, на…,Чем у загнанной в угол крысы.

Ну, а крыса в углу — страшна:Жизнь за десять — расклад стандартный.…Тушит в сердце пожар волна,Плещет в рубку — за квартой кварта.

Вот он — славы желанный час!Выбирай: хоть в Джаннах, хоть в Ирий!..Только вот (как всегда у нас) —Не хватило на всех валькирий.

Надоело. На дно. Без — чувств.(Лишь русалки, как дуры, плачут).Погибаю, но — не сдаюсь(Вдруг чего-то еще не хватит?)

Товарищ Сизиф

Вечер. Небо. И — звёзды… Замёрзшие тучи — скукожились,Прометееву печень клюёт отмороженный гриф.Из ледышек не сложишь свободу — проблемы лишь множатся.Чем тебя поддержать, фронтовой мой товарищ Сизиф?..

Мы взрастали на догмах. Мы мнили ветра — непреложными.Чай, не флюгер — выкручивать румбы. Поверьте — устал.Ты скажи — чем выходит нам жажда достичь невозможного?Чаще — боком. И сразу. Не так ли, товарищ Тантал?

В мире — много придурков, драконов и места для подвига(Вместо неба — повис перевернутый черный пентакль).Пусть народ хлещет пиво и режется в «крестики-нолики»,Мы — в крестовый поход. Собирайтесь, товарищ Геракл.

…А народ — улюлюкает: дескать, «воняет конюшнями»,Шьёт паскудную славу десанта на Плайя-Хирон.Нет убийственней газа, чем серая хмарь равнодушия.Наш кораблик готов? Adelante, товарищ Харон!

Только… Шарик — он круглый. К тому же — ещё и вращается.Мы вернемся на берег — и в том нам порукой прилив.Вновь — сияет вершина. Шершавый булыжник под пальцами.Вариант номер N… Приступаем, товарищ Сизиф?..

Анатолий Гончар