Осколки - Глеб Бобров

1985

Труба (Минометчик)

Сашка — богач. Отвалили сполнаВоину за заслуги.Не до слюнтяйства — война как война.Сашка — из-под Калуги.Он и не хнычет. Расчет как расчет,Сашке не до вопросов,Нужен в горах его миномет —«Поднос» у духов под носом.Вот и несет он, сдыхая, плиту…Жар — даже кости ломит,Сашку не сломят. На высотуОн доползет и в коме.Надо. И пусть нет во фляге на пот,Сгустками кровь в аорте,Он не умеет летать — ползет,Ношей согбенный чертик.И не до ангелов, и не до крыл,Адово — все по штату…Сколько же не человечьих силВыдано Сашке по блату?Он бы и умер давно, но дойдет…Выживет, знай «афганца»!Знают. И выдадут. Под расчет.Чеками. Девять двадцать…

84-86

Как крохи собирают по скатерке,Я в памяти события ищу…Мной на подкладке вытравлен был хлоркойДвух юных дат отчаянный прищур.Как будто время прятал впрок и в «нычку»,Теперь — верни, теперь — поди, достань…Вспять — двадцать пять, сопит он, стиснув спичку,Теперешний афганский ветеран.Пронзить бы кипу лет навылет взором,Подшиву белой ниткой прикусить,Вдохнуть тот миг, пропахший белым хлором,И Костю — замкомвзвода — воскресить…Сопение над первой цифрой — «восемь»…Неровной вышла циферка — скривил, —Славна была в тот год златая осеньС оттенком броским Спаса на крови…В подвале медсанчасти много хлора —Весь пол усыпан. Хлорка словно снег.А на снегу — убитые. Их трое.Им больше не поможет оберег…Вторая цифра поровней — «четыре»…Предтеча мест у черта на рогах, —Мы в те места известные сходили,Хотя нас и не звал туда аллах,А мы о том аллаха не просили…Восьмерка — третья цифра — тот же хлор.«Восьмеркой» вертолет мы окрестили,Но это, Брат, отдельный разговор…И шесть. В последней цифре много яда —«Шестерка», «сука», «дьявол»… зло и месть…Иудством испытанье после ада,Чтоб правильно понять, что значит честь…

От спичек коробок и горстка хлорки,Огрызком спички росчерк по судьбе…Две крохи-даты с жизненной скатерки…Испытано. Афганом. На себе.

За камнем

Не царапай мою щеку, божия букашка!Мне сейчас не до тебя, не ко времени,Видишь, даже автомат раскален до плашки,И посвистывает смерть рядом с теменем.Не заигрывай со мною, небо синеоко,Не до игрищ-переглядок, не до ладушек,Вон о камень, что у локтя, пули в цокот,Весь поранили, поди, нежный камушек…Нежным камушек зову этот я по праву, —Ведь за камушком за этим сам изнежился,Кабы жгут, — перетянуть ногу праву, —Отступилась бы тогда мигом нежить вся…Ты, травинушка, склонися не за ветром вешним,А за выдохом моим обессиленным,Пусть першит, пусть ковыряет в горле грубой пешнейЭтот воздух…стон души…сотворенный жилами…Мне бы силы от земли, не дает — чужая вся,Мне б росинку от травы — до остей иссохшая…Мне бы облачко, да тень мертвеца пугается…Лишь букашке нужен стал вполовину сдохший я…Не царапай мою щеку, божия букашка!Час не ровен, раздавлю тебя пальцами…Слышу: Вроде бы живой, родился в рубашке…Жизнь пришла. Прошу, возьми постояльцем… А?..

Рыжий Сашка в тельняшке десантской

Рыжий Сашка в тельняшке десантской,Глянь из дали событий и лет.В стороне твоей джелалабадскойНи распадов, ни бойнь еще нет.Ни газпромов еще и ни челсей,Ни расстрелянных танками Дум,Ты бы понял меня, Саня, если бНе колонна та в город Кабул.И везли-то харчи, да палатки,Но фугасу — что дел до харчей,У фугаса дурная повадка —Убивать самых лучших Бачей.Синий с красным смешались на белом —Кровь в полоски тельняшки впеклась…За судьбою твоей не поспелаТа — грядущая — Родины грязь.Ты остался, дойдя до предела,Все свершив, что досталось судьбе,И казалось, что нет тебе делаДо годин, где царит беспредел.Искорежены лица в гримасах, —Надо ж, лужу в пустыне нашли, —Упираясь, толкают из грязи,Борт, увязший до самых шасси…Рыжий Сашка в тельняшке десантской,Глянь, Евпатий с тобой, Ратибор,Тянут Русь из калюжины блядскойДо сих пор…

Осколок

Это фото я выслал жененакануне нелегкого боя…Надпись: «…память…» — и подписи нет —Я домой не писал о войне, не хотелось жену беспокоить…

Я, наверное, очень не прав.Но готов понести наказанье.Моя дочь, даже взрослою став,Не узнала, что был я в Афгане.Ни к чему. Без того ей в весну.Сколько тем есть помимо военных.Пусть живет, не встречая войнуНи в одной из известных вселенных.Пусть останутся черной дыройДля неё те два года афганских…

Без меня — не рассыпался строй,Без меня — не убавилось братства,Без меня — не прибавилось льгот,Без меня — год за три — и не старше…

Жаль вот только, что кто-то умретИз ребят, в том бою пострадавших,И ещё не родят дочерей,И ещё не посадят деревьев…

«Папа, знаешь, а дядя АндрейМне сказал, что ты просто старлей,И в Афгане убит на Панджшере…Это правда?» —

в ответ тишина…Мой ответ не поймать эхолотом…Я бы морду набил идиоту…Эх, Андрей… а ещё старшина…

Поскорей бы вернулась жена —Забрала бы у дочери фото…

Афган всё реже снится мне во сне

«Афган всё реже снится мне во сне.Со мною вымрет память, так случится.Тогда напишут «правду о войне»Историк, писарь и подобные им лица.

И будет в правде той огромный толк,Одобрит этот толк вся заграница…Прочтет пацан и скажет: «Держат полкИсторик, писарь и подобные им лица…» —

И складностью солдатскую судьбуШтабисты хладнокровно отрихтуют,Учтут и спрос, и времени табу…А тот, кто помнит правду, ни гугу, —Не веря в правду лубяную…

Куплю гвоздик и водки пузырек,Приду к мемориалу поклонитьсяВсем, кто держал взаправду честь и полк —Святым героям, ликам их и лицам…

А тем, кто хоть однажды запятналСвою судьбу крысятиной штабною,Я кол срублю из вечного креста,Что тащат те, кто рядом был со мною, —Имею право, данное войною, —Мне верит Бог, и это неспроста…» —

И вот к нему уж тянутся устаТого, кто предал Бога той весною…

Медсестре

Люди одетые — это живые.Эти — нагие — остывшие трупы.В белом — медсестры — бойцы хирургии.Между живых и нагих. Боль — доступна.

Время богато паллиативом…

Времени не было. Боль — под завязку…

Режут одетых.Те, что нагие,Больше не верят в загробную сказку:Их больше нет.РечитативомГонят из них дух и душу на небо…Тех, что одеты, пилами пилят, —Судьбы крошатся чертям на потребу.Реинкарнация? Нет, хирургия —Адовы муки спасения жизней…Им не завидуют те, что нагие.Мертвым живые завидуют присно.Богу завидуют люди в халатах —Им бы забаву слеплений из глины…В зависти этой не виноватыЭти медсестры военной годины.

Люди стреляют, люди калечат,Люди кричат от обиды и боли…

Гнетом все это на хрупкие плечи…

Нет на земле человечнее доли.

Доли больнее нет, чем человечья.Боги простили б, когда б они были, —Только нужна ли нагим эта вечность…Если уже человечность остыла?

Время богами паллиативно,Времени мало на жизнь, человече.Помним пещеры, Афины и Фивы…

Мир не киты держат, — хрупкие плечи…

Память