Чесменский бой - Владимир Шигин

Второй, еще более ошеломляющий удар, по мысли автора, должен был быть нанесен по Салоникам. Отряд русских судов с большим десантом на борту должен был, действуя аналогично «Коринфской операции», высадить десант у Фермопил, чтобы затем, укрепясь там, наглухо перекрыть туркам доступ в Грецию и тем самым обеспечить там полный успех восстания.

Изложенный проект поражает своей стремительностью, смелостью и масштабностью и, безусловно, при его хотя бы даже частичном выполнении туркам наносился бы удар такой силы, от которого они не скоро могли бы опомниться.

Однако события повернулись иначе, и от столь дерзкого плана пришлось отказаться.

Граф Чернышев не вошел, а вбежал в залу, отбросил в кресло шляпу и трость. Гордо вскинув голову, он оглядел собравшихся:

– Господа адмиралы и кавалеры, в связи с войной турецкой велено государыней возродить флотилию для действия на море Азовском, а после завоевания оного и на море Черном!

Речь Чернышева вызвала всеобщее ликование. Адмиралы кричали «виват», жали друг другу руки.

Иван Чернышев политик тонкий: чтобы до времени не будоражить необычной средиземноморской першпективой адмиралов, начал он заседание с того, что было давно уже на уме у каждого, оставляя главный вопрос на потом. Когда первые восторги улеглись, прикинули члены коллегии сроки приготовления флотилии. Затем решали голосованием, кому доверить пост командующего. Хитрый Чернышев сразу же предложил кандидатуру Сенявина, не забыв прибавить, что тот рекомендован на сей пост самой государыней. Гидрограф Нагаев лишь пожал плечами:

– Уж коли матушка решила, чего тут обсуждать. Лешка Сенявин кандидатур подходящий!

Голосовали единогласно. Лишь старый Льюис, склонившись к уху рядом сидевшего Нагаева, прошипел ядовито:

– Двинули кверху этого проходимца, а за какие, спрашивается, заслуги? Но Нагаев не поддержал, отмахнулся:

– Будет тебе, как порешили, так и порешили. Алексей Сенявин, сухощавый и подтянутый, встал во весь рост. О своем предполагаемом назначении на новую должность он уже знал, так как третьего дня имел секретную беседу с императрицей. Заявил контр-адмирал без лишних слов, что костьми ляжет, а через три года выйдет с новостроенным флотом в море Азовское, а там и далее двинет*.

Слыша речи такие смелые, покачал напудренными буклями отставной адмирал Милославский, бурча недоверчиво:

– Вот ведь как нынче такие дела решаются. Раньше бы уж точно с полгода заседали, а тут раз – и флот строить в полчаса. Да возможно ли такое? В конце концов было решено следующее:

«1. Употребить оной коллегии всевозможное старание примыслить род вооруженных военных судов…

2. К рассуждению и сочинению в силу сего указа призвать вице-адмирала Спиридова и контр-адмирала Сенявина, ибо первый в нужных местах сам был, а второму действовать…»

После этого председательствующий на заседании Семен Мордвинов объявил перерыв.

Алексей Сенявин принимал поздравления, как вынужденные, так и искренние. Подошел поздравить своего помощника со столь почетным назначением и Григорий Спиридов. Пожал руку.

– Григорий Андреевич, у меня к вам просьба, – негромко, почти шепотом, произнес Сенявин. – Давай! – улыбнулся вице-адмирал.

– Поднатаскали бы вы меня по особливостям тамошним, вам ведь в тех краях, почитай, все знакомо.

– Хорошо, душа моя, за этим дело не станет, лишь бы на пользу пошло!

Отобедали в соседней зале. Выпили по маленькой для аппетита. Неторопливо похлебали ухи стерляжьей, затем похлебку из рябцов с пармезаном и каштанами. На каштаны особо налегал Мордвинов.

– Эка жалость, что в наших краях сей фрукт не произрастает! – говорил, сожалея.

Не зря, видно, шесть лет на французском флоте практиковался по молодости лет.

После каштанов подали к столу печенку, в меду размоченную, да цыплят обжаренных. Водку пили по-стариковски, корочками хлебными закусывали. Поев, набили трубки…

После перерыва вновь председательствовал Мордвинов. Адмиралы дружно утвердили штаты новой флотилии, прикинули, сколько денег и припасов потребуется на всю экспедицию.

Когда со всем этим покончили, слово попросил Чернышев. Дельно и коротко изложил он свои мысли на плавание к берегам эллинским.

– Цель сей экспедиции, – сказал, – в том, чтоб произвести диверсию и беспокоить турок в той части их владений, где они менее всего могут опасаться нападения.

Страсти разгорелись мгновенно. Взбудоражились члены адмиралтейств-коллегий: шуточное ли дело, куда замахнулись.

– Не осилим мы плавания к агарянам до моря Мидитерранского!* – кричал, раскрасневшись, толстый Льюис. – Многие за моря покушались, да не многие ворочались!

Надрывая жилы, ярился сенатор Милославский, кулаками по столу грохоча: – Красен посул, да тощ, вилами по воде писан! Взвешивая все за и против, хмурил кустистые брови гидрограф Нагаев:

– В теориях-то оно все хорошо, а вот что практик покажет?

За плавание горой встали Мордвинов, Спиридов да азовский командующий Алексей Сенявин. Особенно ж злился на чересчур осторожных соратников всегда спокойный и сдержанный Мордвинов. Дальнее плавание было давней мечтой этого сгорбленного болезнями адмирала. Когда-то, более двадцати лет назад, счастье едва не улыбнулось ему, но поход тот отменили, и мечта навеки осталась мечтой*. Конечно же, адмирал Семен Мордвинов и сердцем и душой был за! Вслух он изъяснялся так:

– Сие путеплавание есть дело многотрудное, но верное, а потому кто супротив оного выступает, того изменником почитать надлежит! Перекричав всех, попросил атенции Иван Чернышев:

– Эскадру, ежели мы к согласию придем, велено государыней изготовлять к плаванию немедля. Что решать будем?

Большинством голосов члены коллегии проголосовали отправить в Средиземное море и далее, в греческие и архипелагские воды, эскадру крепкую с деташаментом сухопутного войска, с парком артиллерии и другими военными снарядами.

– Теперь надлежит решить, кого во главу предприятия сего ставить будем, – не давая опомниться адмиралам, напирал Чернышев.

Члены коллегии приумолкли. Думали сосредоточенно.

Поразмыслив немного, поинтересовались у графа, какие даны будут флагману полномочия и не приберет ли всю власть фаворитов брат Алесей Орлов, что сейчас на берегах италийских «болезни лечит».

Чернышев пожал плечами, ответить он ничего не мог. Льюис, большой и грузный, вытирал ладонью вспотевший от треволнений лоб:

– Старые мы на такое. Кабы пораньше дело было, и я бы решился, а сейчас какой с меня флагман, дышу едва…

– Предлагаю вице-адмирала Спиридова, – подался вперед розовощекий Нагаев, – и не стар еще, и опыт немалый! Нагаева поддержали остальные:

– Во, во! Лучше Григория Андреевича на сей пост у нас поставить некого.

Чернышев с Мордвиновым кивали одобрительно. Но Спиридов отказался наотрез:

– Не пойду! Не хочу на побегушках у Орловых состоять.

– А ежели свобода полная в действиях государыней будет дана? – уныло поинтересовался Чернышев, раздосадованный таким поворотом дела.

– А вот когда будет дана, тогда и разговор будет! – встал из-за стола Спиридов.

– Ладно, Гриша, не кипятись, мы еще с государыней все обсудим, – остановил его Мордвинов, – а пока ж мой тебе ордер таков: осмотреть и отобрать суда, в плавание годные, а далее поглядим.

В Кронштадт Спиридов возвращался вместе с Иваном Синдом, которого он пригласил на пару дней погостить. Расположившись в кормовой каюте, пили друзья шартрез, годы юные вспоминая. Когда-то, в самом начале сороковых годов, бегали они мичманами глазеть на знаменитого Витуса Беринга. В то время и посчастливилось Ивану попасть в новую экспедицию командора. Чего только не пережил на своем веку бравый беринговец Ваня Синд: кораблекрушения и землетрясения, голодные зимовки на необитаемых островах и смерть друзей, но были еще и неповторимые мгновения открытий. И ради этого стоило жить. Лишь недавно завершил он очередное плавание к американским берегам, открыл остров, назвав его именем Святого Матвея, и сейчас привез в Санкт-Петербург отчеты об экспедиции, журналы и карты. Отчитается – и снова туда, к себе, на самый край России, где дрожит земля и вздымаются волны Великого океана.

– Значит, скоро дороги наши разбегутся вновь: ты к берегам восточным, а я к средиземноморским. – Спиридов был грустен и задумчив.

– Да ну? – Синд чуть не выронил трубку изо рта. – Тебя уже и с флагманом поздравить можно?

– Рано, да и не знаю, радоваться мне назначению сему или печалиться?

– Что ты, Гриша, ведь о плавании таком мечтать только можно, это же на века!

– Знаю, потому и сомневаюсь, – Спиридов вздохнул, – а душа на простор, Ваня, ой как просится!

И, подсев ближе, он обнял друга. Впереди прямо из воды вздымались форты Кронштадта. Еще ничего не было решено, все еще только начиналось…