Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

Тому свидетельством стихи:

Прелестницу игривуюУ озера под ивоюРаз повстречаешь невзначай –Забудешь всю свою печаль.Едва подует ветерок –И Ле-цзы спрячется в тени[11],Качнется ивовый листок –Красотка юная манит.

В ту ночь Цзинцзи и Цуйпин отдались любви. Слились на брачном ложе красавица и талант будто пара неразлучных уточек, словно пара фениксов, и резвились как рыбы в воде.

На третий день после свадьбы Чуньмэй распорядилась по-праздничному ярко убрать дальнюю залу и накрыть пиршественные столы. На встречу съехались родные и близкие жениха и невесты. Пирующих услаждали музыкой и пением, но говорить об этом подробно нет надобности.

Каждый день Чуньмэй приглашала к себе на обед молодую чету. Чуньмэй и Цуйпин целые дни проводили вместе, величая друг дружку невесткой и золовушкой, и никто в доме – ни служанки с кормилицами, ни жены слуг не смели им перечить.

Чуньмэй, надобно сказать, отдала молодым трехкомнатный западный флигель, где и разместилась их спальня, сверкавшая чистотою, точно снежный грот. На дверях были опущены занавески, на окнах свисали шторы. К флигелю примыкал западный кабинет, где занимался Цзинцзи. Там тоже стояли тахта, столики, лежали старинные книги. Через руки Цзинцзи проходила вся переписка начальника Чжоу: не только письма, поздравления и визитные карточки, но также распоряжения и донесения с мест. Одни подлежали регистрации, на другие ставилась казенная печать, поэтому в кабинете имелись кисти, тушь, бумага и все необходимое. Все полки были до отказу уставлены отдельными книгами и сериями томов.

Чуньмэй то и дело заходила туда и подолгу болтала с Цзинцзи, а тайком и не раз они позволяли себе и большее.

Да,

Утром – пировал в долине золотистой[12],Ночью – целовал прозрачный локоток.Жизни наслажденья – как родник игристый,Жизнь – иссякнет мигом, как один глоток.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ

Сильный человек и волевой

слышит аромат и кочерыжки.

Если на душе твоей покой,

так уютно и на жестком ложе.

Благо тем, кто полон состраданья

к мира суете, его излишкам.

Безучастность к чувства излиянья —

вот, однако, что всего дороже[1],

Если богатеет человек,

разоряя своего соседа,

Воротила сыщется иной —

преградит дорогу душегубу.

Ныне ты вознесся высоко,

у тебя победа за победой,

В будущем грозит тебе удар —

ты кулак судьбы познаешь грубый.

И вот однажды начальник гарнизона Чжоу и правитель Цзинани Чжан Шуе во главе пеших и конных войск, отправившись в карательный поход на гору Лян, покарали тридцать шесть главарей под водительством Сун Цзяна. Десять с лишним тысяч разбойников были принуждены сдаться, и на земле снова воцарились мир и покой. О победе доложили Его Величеству. Высочайшим указом Чжан Шуе возводился в чин цензора и назначался старшим комиссаром Шаньдуна. Начальник гарнизона Чжоу Сю был назначен командующим пехотой и конницей Цзинани[2], в чьи обязанности входили инспекции водных путей и борьба с разбойниками и пиратами. Остальные отличившиеся в походе военачальники, им подчинявшиеся, получили повышение на один ранг. Поскольку имя Цзинцзи тоже значилось в списке личного состава, он был удостоен чина войскового советника с месячным пайком в два даня риса[3]. Теперь к великому своему удовольствию он как лицо чиновное мог носить парадную шапку и пояс.

С императорским эдиктом Чжоу Сю во главе пехоты и конницы возвращался домой к середине десятой луны, о чем заблаговременно дали знать Чуньмэй.

До глубины души обрадованная Чуньмэй послала Чэнь Цзинцзи и Чжан Шэна с Ли Анем за город встретить хозяина. В зале готовился в его честь пир. Ждали приезда военачальников. Невозможно было перечислить всех прибывавших с поздравлениями и подношениями.

Чжоу Сю спешился и направился в дальнюю залу, где его встретили положенными поклонами Чуньмэй и Сунь Вторая. Потом хозяина приветствовала молодая чета — Чэнь Цзинцзи и Гэ Цуйпин. Цзинцзи облачился в парадное платье — перетянутый роговым поясом карминовый с круглым воротом халат и чиновничью шапку. На ногах у него были черные сапоги. Цуйпин понравилась хозяину, и он одарил ее набором нарядов, десятью лянами серебра и головными украшениями, но не о том пойдет речь.

Вечером Чуньмэй и Чжоу Сю пировали в спальне. Речь невольно коснулась и домашних дел.

– А я брата женила, — говорила Чуньмэй. — Ввел он нас в немалые расходы.

– Что ты говоришь! — воскликнул муж. — Он же не чужой человек — брат твой. А раз мы его приютили, значит, должны были ему пару подыскать да о будущем его позаботиться. Нет, на это денег жалеть не следует.

– А ты и о его карьере позаботился, — проговорила она. — О большем он и не мечтал.

– Указом Его Величества мне на этих днях надлежит занять пост в Цзинани, — пояснил Чжоу. — А тебе придется пока остаться, за домом присмотреть. Надо будет выделить твоему брату денег. Пусть приказчика наймет и откроет какую-нибудь торговлю. Раз в три или пять дней будет ходить счета проверять, а прибылей хватит им на прожитие.

– Лучшего нельзя и придумать! — поддержала его Чуньмэй.

Этой ночью муж и жена отдались любви, о чем нельзя вдаваться в подробности.

Чжоу Сю пробыл дома дней десять. В начале одиннадцатой луны он собрался в Цзинань, взяв с собою Чжан Шэна и Ли Аня, а Чжоу Жэню и Чжоу И поручил смотреть за домом. Чэнь Цзинцзи проводил их до загородного монастыря Вечного блаженства.

Однажды Чуньмэй держала с Цзинцзи совет.

– Видишь ли дело-то какое, — говорила она. — Муж советовал заняться тебе в низовье реки торговлей. Нанял бы ты приказчика, а прибыль вам на жизнь пошла бы.

Такое предложение сильно обрадовало Цзинцзи. Шел он как-то по улице да присматривался кого бы нанять в приказчики. И надо же тому быть! Попался ему старый друг Лу Бинъи, которого он звал брат Лу Второй.

– А, брат! — протянул Лу. — Что-то давно я тебя не видал!

Цзинцзи рассказал ему, как похоронил жену, попал под суд и как Ян Гуанъянь украл у него полджонки товаров.

– Он меня нищим по миру пустил, — продолжал Цзинцзи. — На счастье сестру выдали замуж за начальника гарнизона, а потом и меня женили. Я теперь ношу шапку и пояс чиновного лица — войсковым советником стал. Торговлей решил заняться, да никак приказчика не найду.

– Значит, это тебя Железный Коготь обокрал? — переспросил Лу Бинъи. — А он кабачок в Линьцине открыл. На паях с Се Третьим. Деньгами ворочает, ссуды дает. Все тамошние певицы у него в долгах. Огромные барыши огребает. Одет с иголочки, ест чего только пожелает. На осле разъезжает. Раз в три или пять дней заявляется. Счета проверит и барыши в карман положит. На прежних друзей никакого внимания! А брат у него игорный дом открыл. Псарню держит, петушиные бои устраивает, и никто им не смеет перечить.

– Я его в прошлом году как-то встретил, — говорил Цзинцзи. — Отвернулся он от меня. Чуть не избил. Хорошо друг подоспел. Ненавижу я его до мозга костей.

Тут он повел Лу Бинъи в ближайший кабачок. Они поднялись наверх, заняли столик, а когда подали вино и закуски, стал держать совет.

– Как бы мне с ним разделаться, а? — начал Цзинцзи. — Отплатить ему за все прошлое.

– Как говорится, благороден не тот, кто ненавидит слабого; муж не тот, кто не помнит зла, — изрек Лу. — Я с ним поговорю как следует, а то он пока гроб не увидит, слезы не прольет. Я ему по-хорошему предложу, но он мое предложение безусловно отвергнет. И тебе, брат, никакого дела открывать не придется. Надо будет только подать на него жалобу, к суду его привлечь. Пусть вернет тебе украденное. Отберешь у него по суду кабачок, добавишь капиталу и войдешь с Се Третьим в пай. Я буду с братом Се на пристани трудиться, а тебе, брат, придется раз в три или пять дней наведываться, счета проверять. По сотне с лишним лянов в месяц получать будешь. Это я тебе ручаюсь. А где ты еще такие барыши выколотишь?!

Да, дорогой читатель! Не посоветуй тогда Лу Бинъи, не погибли бы люди не своей смертью. Какой страшный конец ждал Чэнь Цзинцзи! И другой погиб невинно. Плохо они кончили, как Ли Цуньсяо, живший в эпоху Пяти династий, или Пэн Юэ, описанный в «Истории Ханей»[4].

Да,

Беда назначена судьбой,И не при чем тут мы с тобой.

– А ты брат, дело говоришь! — выслушав его и поклонившись, воскликнул Цзинцзи, — Я только с зятем и сестрой посоветуюсь. Если нам удастся, то я поставлю тебя приказчиком. Вместе с братом Се делом займешься.

Они допили вино и, спустившись вниз, расплатились с хозяином. — Смотри, никому ни слова! — предупредил друга Цзинцзи. — Награда за мной.