Капитан Немо - Жюль Верн

Весь вечер колонисты переносили на борт постельные принадлежности, посуду, оружие, боеприпасы, запас провизии на неделю и, конечно, компас. Быстро справившись с погрузкой, они вернулись в Гранитный дворец.

На следующий день, в пять часов утра, взволнованные отъезжающие и остающиеся пожали друг другу руки на прощание, и Пенкроф, подняв паруса, направился к мысу Когтя, который он должен был обойти, чтобы взять курс на юго-запад.

«Бонавентур» был уже на расстоянии четверти мили от берега, когда его пассажиры заметили на плато над Гранитным дворцом двух людей, которые посылали им прощальные приветствия. Это были Сайрес Смит и Наб.

– Наши друзья! – крикнул Гедеон Спилет. – Это первая разлука за тринадцать месяцев!..

Пенкроф, Спилет и Герберт послали своим товарищам прощальный привет, и вскоре Гранитный дворец скрылся из вида за высокими утесами.

В первые часы этого дня «Бонавентур» плыл в виду южного берега острова Линкольна, казавшегося издали небольшой зеленой корзиной, из которой торчала снежная вершина горы Франклина. Весь остров казался таким маленьким, что едва ли мог обратить на себя внимание проходящих в этих широтах кораблей. Мыс Аллигатора обогнули около часа дня в десяти милях от берега. На таком расстоянии уже нельзя было ничего рассмотреть на западном берегу, который, как в тумане, простирался до отрогов горы Франклина, а еще через три часа остров Линкольна окончательно скрылся за горизонтом.

«Бонавентур» держался на воде прекрасно. Он с большой скоростью легко скользил по волнам. Пенкроф поставил топсель и, пользуясь попутным ветром, шел под всеми парусами, держа курс по компасу, с которого он не спускал глаз.

Время от времени Герберт сменял его у руля и правил так хорошо и уверенно, что Пенкроф, даже если бы и хотел, не мог сделать ни малейшего замечания юному рулевому.

Гедеон Спилет разговаривал то с одним, то с другим, а когда нужно было, помогал при маневрах. Капитан Пенкроф был очень доволен своим экипажем и даже обещал выдать по рюмке каждому за обедом.

Вечером серп луны, который должен был достигнуть первой четверти только к 16 октября, появился на минуту и сейчас же скрылся. Ночь была темная, но звездная, и мореплаватели не могли жаловаться на плохую погоду.

Журналист спал часть ночи. Пенкроф и Герберт через каждые два часа сменялись на вахте, Пенкроф доверял Герберту как самому себе, его доверие вполне оправдывалось хладнокровием и рассудительностью юноши. Пенкроф, уходя с вахты, указывал ему направление, и Герберт, как настоящий штурман, не позволял «Бонавентуру» ни на минуту уклониться от курса.

Ночь прошла спокойно, так же, как и следующий день, 12 октября. Ветер дул попутный, и корабль шел тем же курсом на юго-запад, и, если его не отнесет в сторону каким-нибудь течением, он должен был подойти как раз к острову Табор.

Море вокруг было совершенно пустынно, нигде ни одного паруса, ни одного парохода. Только иногда большие морские птицы, фрегаты или альбатросы, проносились на расстоянии ружейного выстрела от судна, и Гедеон Спилет каждый раз задавал себе вопрос, не этой ли именно птице поручил он доставить свою последнюю корреспонденцию в «Нью-Йорк Геральд». Птицы были, по-видимому, единственными живыми существами, посещавшими эту часть океана между островом Табор и островом Линкольна.

– А между тем, – заметил Герберт, – сейчас как раз то время, когда китоловы обычно направляются в южную часть Тихого океана. Мне кажется, что это самое пустынное море на свете!

– Море здесь совсем не так уж пустынно, как ты говоришь, мой мальчик, – возразил Пенкроф.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Спилет.

– А себя разве вы не считаете? А наш корабль? А сами мы разве не люди? Или вы принимаете нас за моржей?

И Пенкроф первый рассмеялся своей шутке.

К вечеру, как можно было приблизительно подсчитать, от острова Линкольна «Бонавентур» за тридцать шесть часов прошел расстояние около ста двадцати миль, то есть его скорость составляла три с третью мили в час. Ветер заметно стихал, и казалось, что скоро наступит полный штиль. Несмотря на это, капитан Пенкроф надеялся, что на рассвете, если только расчет был правильный и рулевой верно держал курс, они увидят остров Табор.

Ни Гедеон Спилет, ни Герберт, ни Пенкроф не сомкнули глаз всю ночь с 12 на 13 октября. Чем ближе подходило время к рассвету, тем больше волновались отважные мореплаватели. Могли ли они с уверенностью сами себе сказать, что плывут именно туда, куда нужно? Далеко ли еще до острова Табор? Найдут ли они на острове потерпевшего крушение? Что это за человек? А что, если его присутствие на острове Линкольна нарушит мирное течение жизни колонии? Согласится ли он, наконец, поменять одну тюрьму на другую?

Все эти вопросы, которые, конечно, будут разрешены с наступлением дня, не давали им ни минуты покоя, и с первыми проблесками зари они обратили свои глаза к морю, внимательно осматривая западную сторону горизонта.

– Земля! – крикнул вдруг Пенкроф около шести часов утра.

Нельзя было даже и мысли допустить, что Пенкроф мог ошибиться, значит, земля была действительно недалеко.

Трудно выразить словами радость экипажа «Бонавентура». Еще несколько часов, и они будут на острове Табор.

Остров Табор со своими низкими берегами, едва выступающими из воды, находился не больше чем в пятнадцати милях. «Бонавентур» шел курсом немного южнее, но в ту же минуту нос корабля был направлен прямо на остров. По мере того как солнце поднималось над горизонтом, на острове можно было различить небольшие возвышенности.

– Да это всего-навсего маленький островок, он гораздо меньше, чем остров Линкольна, – заметил Герберт, – и, вероятно, тоже вулканического происхождения.

В одиннадцать часов утра «Бонавентур» был уже в двух милях от острова, и Пенкроф начал искать удобный проход, чтобы пристать к берегу, лавируя с большой осторожностью по незнакомым ему водам.

Теперь уже был виден весь остров, покрытый зеленеющими деревьями тех же пород, которые росли и на острове Линкольна. Но, как ни странно, над всем островом не видно ни одной струйки дыма, – первое и самое важное доказательство, что остров необитаем. Нигде на берегу не виднелось и обычных в таких случаях сигналов.

А между тем документ не вызывал сомнений: на острове находился потерпевший крушение, и этот потерпевший крушение должен бы ожидать помощи.

«Бонавентур» медленно плыл в узком извилистом проходе между подводными рифами, и Пенкроф внимательно изучал извилины фарватера. Он поставил Герберта у руля, а сам стоял на носу, смотрел на воду, держа фал, чтобы спустить паруса. Гедеон Спилет осматривал побережье в подзорную трубу, но не видел ничего интересного.