Жена колдуна — сама ведьма - Карина Иноземцева

Там, за границей наших земель идет война. Многие отцы, мужья, сыновья ушли из родных домов, чтобы защитить семью от порабощения и смерти. Так разве мы, в тепле, сытости и достатке, не сможем помочь крупице обездоленных? А если наши мужья, сыновья и отцы пойдут в дружину, разве мы отвернемся от соседей? А они от нас?

Гул стихал, возобновлялся и вновь лился бесконечными словами поддержки или отрицания.

— Вы же батю нашего не бросили, — из угла раздался голос близняшек.

Они очень осторожно и тихо вклинились во взрослый разговор. Но отчего-то весь клуб стих и замер, желая услышать продолжение.

— Благодаря вам и Веде, отец вновь ходит, — так же в унисон произнесли девицы.

— За три километра отсюда есть брошенная деревня. Если мы успеем ее подправить, то сможем принять там больных. Они не войдут в Кондрашовку, но и в беде не останутся. Если мужчины согласятся, то нам — женщинам, берегиням домашнего тепла и лада, надо будет организовать туда поставку продовольствия и тех, кто будет помогать мне в лечении, — взяла вновь слово и предложила себя в качестве главной по предстоящему делу.

— Я тоже пойду, — из-за моей спины вышла Ульяна, но я отрицательно помотала головой.

— Ты здесь, по наставлению брата, снадобья настаивать будешь и за дочкой присматривать. Я там буду надзор вести. Одна я, конечно, не управлюсь. Мне в помощь нужны хотя бы две женщины.

— А почему ты брата своего, колдун который, не зашлешь к болезненным? — раздался где-то голос.

— Троян и Морена больше женщинам благоволят и силой своей в час скорби и печали наделяют. А дети лучше к теплу и ласке пойдут, чем к большим рукам, хоть и добрым. Колдуны нужны для защиты. Он здесь ради нашего блага останется.

Не успела волна пересудов начатся, как из самого дальнего угла раздался больно дерзкий голос:

— А меня возьмешь, Семислава?

Передо мной появилась женщина с иссиня черными волосами и жгучим смоляным взором. Ее бледная кожа была, чистой и пахло от нее чем-то терпким и ядовито сладким.

— Левша, — услышала тихий шепот под рукой.

Желанна захотела встать между нами, но я уже открыла рот.

— Коли с добром к детям пойдешь, да сердце свое беде откроешь, почему не взять? Звать то тебя как?

— Левшой здешние кличут, — подбочинилась девица и тряхнула длинной толстой косой. — Наверняка, наслышана. Зачем спрашиваешь?

— Меня ведьмой и исчадием ада называют часто. Так что я, теперь рога отращу и в огне танцевать буду?

— Сморняна я, — довольно улыбнулась вдова и сверкнула своими темными очами. — Так возьмешь?

— Слушаться меня будешь?

— Коли права будешь, то и слова не посмею сказать. И в травах я немного понимаю. Но коли недоброе замыслишь, змеей для тебя обернусь.

— Договорились, — улыбнулась на такой смелый ответ. Ведьме еще никто не ставил слово поперек. — Будешь мне проводником души, коли совсем худо будет. И слова твои, за клятву возьму и перед ответом поставлю в случае предательства. И если умру, то тебя главной назначу, но дело надо будет закончить. Слова мои — ключ. Замыкаю.

Заклинание сказано. Заветные мысли высказаны. Волшебная сила оплела меня и женщину. И даже те кто стоял рядом ощутили горячую колдовскую мощь, которая не позволит нарушить ни одного правила.

— Кто еще пойдет? — Желанна отмерла первая.

Она очень быстро вернула все внимание на себя.

— А можно...

— ...нам, — близняшки подошли ближе и закончили свое предложение вместе.

— Совсем молодки. Ни женихов. Ни детей, а коли сгинете там? — начали отговаривать их от такого решающего шага.

— А мы богам отплатить хотим, — Зоря смотрела решительно, хоть и жалась к сестре.

— Невредимыми вернемся, коли Бог единый не призовет, — Вечерка не отставала от сестры.

— Мы так же можем попросить поддержки у других сел. Я лично обращусь к старосте Прохоровки и его второй жене — Вете, — предложила я и увидела возродившуюся надежду среди односельчан.

— Беда должна объединять. Тогда мы все сможем преодолеть, — добавила Желанна и по-доброму улыбнулась мне.

Я ощущала, как Макошь оплетала нас незримыми нитями. Ее легкие пальцы прошлись по спокойному течению моей судьбы и наводили рябь. Теперь, мы будем связаны. Может, нас разведет время и разойдутся наши берега, но единая тропа будет у девочек, которые пойдут в деревню к зараженным.

— Не глупи, Чернобог, — внезапно прошептали мои губы, будто ставя богу укор в сложившейся ситуации. — Жену свою, Морену, не зови. Дай Макоши и Трояну дорогу.

27

Если попытаться охарактеризовать следующие несколько дней словами то получалось лишь "борьба со временем".

Ждан был уже в неделе ходьбы от заветного Колдовского поселения. Так как он был груженным и вел на своих двоих большенство больных их путь был долгим. Но для нас... нам было очень мало времени.

Мужики, тоже решившие что стоит попытаться помочь, чем спорить и тратить время, отправились в ту Колдовскую деревню смотреть есть ли место для больных и что можно сделать, чтобы приготовить это место.

В этот же день гонцами во всех направлениях отправились самые юркие и смелые ребята верхом на самых резвых скакунах. Матери провожали своих сыновей с молитвой на губах. Даже Божон благославлял их путь и окроплял голову каждого святой водой. А я каждому испекла по заговоренному медовому прянику и наказала им поделиться с каждым кто встретиться на пути и поможет в дороге. Умолчала лишь то, что именно сладость этой выпечки будет привлекать помогающих.

Макошь, помоги! Сплети их дороги со светлыми умами и добрыми сердцами.

Радим с Ярославом быстро собрались и тоже исчезли в темноте того вечера.

Яр мне успел шепнуть, что мне понадобится инструмент шамана в том поселении. А Радим поклонился мне, как хозяйке дома и мимолетно, будто случайно приласкал мое лицо. Непринято перед всеми свои чувства показывать, но... мне было все равно на чужие пересуды.

Я вцепилась в его огромную руку и прижалась к ней, ощущая его силу и мощь. Поцеловала огромную ладонь и шепнула:

— Мы еще встретимся.

— Конечно, — улыбнулся муж. — Матушка, пусти. Не тревожь душу, — мягко усмехнулся он, а я ощутила, что начинаю дрожать.

Мужчины ушли. А женщины принялись вытаскивать тряпки, одежду, еду из сеней, тайников