На грани измены (СИ) - Ридд Анастасия

— Миш, ты все не так понял… — начинает он, но я резко обрываю его.

— На протяжении стольких лет ты был моим самым близким другом, Вадик. Что тобой двигало, когда ты творил все это дерьмо? — громко восклицаю. Я складываю пальцы в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не вломить по его физиономии.

Он молчит. Ничего не комментирует. Знает, что любое слово может быть использовано против него. Но меня это молчание с каждой секундой раздражает все сильнее.

— Из-за тебя, друг, — выделяю намеренно и подхожу вплотную к Романову, — я чуть не лишился всего. Только попробуй еще раз приблизиться к моей семье. А это ты заслужил.

Мой кулак впечатывается в нос Вадима, но тот даже не делает попытки ответить. Левой рукой я хватаю его за грудки и заношу правую руку для очередного удара. В этот момент открывается дверь моего кабинета, и на пороге возникает Виталий Андреевич.

— Не имею привычки подслушивать, но ваша беседа была крайне занимательной, — Рязанцев демонстративно хлопает в ладоши. — Ты сам вырыл себе яму, Вадим.

Моя хватка ослабевает, а через секунду я совсем отпускаю Романова, из ноздрей которого сочится кровь.

— Ты можешь молчать столько, сколько посчитаешь нужным, но это не спасет тебя от последствий. Если ты действительно замешан в поджоге, — Виталий Андреевич делает паузу, — последствия будут значительными.

— Разве есть какие-то доказательства? — он наконец обретает речь.

— Ты забываешь, где работаешь, Вадим, — Рязанцев тут же поправляется, — работал.

— Что вы хотите этим сказать?

— Думаю, ты и сам это отлично знаешь.

— Вы меня увольняете? — фыркает он.

— Конечно, — отвечает начальник словно это уже давным-давно решенный вопрос. — Мне не нужны двуличные люди в коллективе. А также всем вам известно, что я не терплю предателей. Кстати, об этом я говорю почти на каждой планерке.

К моему удивлению, Вадим снова ничего не отвечает. Он молча встает и идет к двери.

— Бережной тоже можешь передать, что здесь ей больше нечего делать, — холодно бросает Рязанцев вслед удаляющейся фигуре.

— Еще увидимся, — не оборачиваясь, пожимает плечами Вадим, со всей силы хлопнув дверью кабинета.

Глава 23

Инга

Наконец-то я возвращаюсь домой. Очень волнительно, особенно если учесть последние события, которые происходили со мной на протяжении этих недель. По правде говоря, я сама попросила врача оставить меня на пару-тройку дней под наблюдением. Мне нужна была небольшая пауза прежде, чем снова оказаться рядом с Мишей. Так скажем, собрать все мысли воедино.

Все тайное стало явным, осталось только наказать виновных, но как раз с последним могут быть большие сложности. Все же Романов — юрист, в первую очередь, он не станет подставляться, а у Миши на него реальных улик нет, насколько мне известно. Хотя, возможно, сегодня что-то изменится.

Стоит ли его опасаться? Этот вопрос действительно тревожит меня. Если Вадим будет мстить, то отыграться он может на ком угодно: на мне, родителях, Мише. Но больше всего меня беспокоит то, что ему известно о моей беременности.

— Милая, о чем задумалась? — я непроизвольно вздрагиваю, когда муж обращается ко мне.

— Да так, — натягиваю на губы улыбку, но это не укрывается от Миши.

— Инн, мы решили больше ничего не скрывать друг от друга. Рассказывай, — просит он.

— Я переживаю, что Вадим может навредить нам, — честно признаюсь я. — Если он чуть не угробил моих родителей и попытался поссорить нас, чтобы отвлечь твое внимание от Захарова, то может сделать что-то и пострашнее.

— Я так не думаю, — Миша отрицательно качает головой. — Инга, я не позволю ему приблизиться к тебе ни на шаг. Если понадобится, приставлю охрану. А вообще лучшее, что сейчас может сделать Вадик — это уехать из города.

— Он не уедет. Только если вместе с Ларой, — уточняю, — со своей женой.

— Их развод не за горами, — чуть помедлив, отвечает муж. — Ему здесь не будет жизни. Рязанцев не допустит того, чтобы Вадим устроился на хорошее место. Инга, ему не работать больше адвокатом.

— А как же его отец? Разве он не поможет? — интересуюсь я, вспоминая, что родители Вадима занимают довольно весомое положение в городе.

— Виктор Сергеевич мудрый человек, живет по справедливости. Для него неприемлемы подобные поступки. Мама Вадима отцу под стать, — рассуждает Миша. — Они приложили много усилий, чтобы Вадим закончил университет. Дали ему квартиру, машину, помогли с работой.

— Поразительно, насколько сын отличается от своих родителей, — замечаю я.

— После очередного серьезного разговора Виктора Сергеевича с Вадимом, он действительно изменился. Женился, ударился в работу, даже выигрывал не самые простые дела, — Миша останавливается на парковке возле нашего дома.

— Но надолго его не хватило, — подытоживаю.

— Похоже на то.

— Он вообще когда-нибудь любил Лару, Миш? — неожиданно спрашиваю я. — Она хорошая девушка, и мне так жаль, что она вышла замуж за мерзавца.

— Я не уверен, что Вадим может любить кого-то кроме самого себя, хотя в первые годы их брака мне казалось, будто они счастливы друг с другом, — угрюмо произносит муж. — Он сказал мне однажды, что Лариса будет принадлежать ему. Все вокруг восхищались её умом и красотой, и Вадим, разумеется, захотел её себе. Была ли это любовь? Сомневаюсь. Скорее желание утереть нос всему мужскому полу в университете.

— Он лишь хотел, чтобы все завидовали.

— Его родители же сразу приняли Лару. Екатерина Витальевна так и вовсе отнеслась к ней как к дочери, — Миша делает паузу. — У Ларки ведь кроме бабушки никого не было.

— А теперь она совсем одна… — тихо вставляю я.

— Да, — муж утвердительно кивает. — А Вадим… Ничего хорошего его не ждет. Мало того, что он потерял работу, так ещё и Лара подаст на развод. Если уже не сделала это. Вадим рискует остаться вообще ни с чем. Поэтому сейчас он будет держаться за свою жену и попытается противостоять разводу.

— Почему ни с чем? Миш, ну Вадим ведь сын своих родителей. Разве родители могут оставить его ни с чем?

— Запросто. Виктор Сергеевич не раз предупреждал его, что будет, если Вадим свернёт не туда, если потеряет такую женщину как Лара, — Миша заглушает двигатель. — И такую работу как у Рязанцева. Скорее всего, родители поставили ему какой-то ультиматум.

— Не думала, что родители могут так поступить с собственным ребенком, — говорю задумчиво, рефлекторно прижимая руки к животу. — Может, в том, что Вадик стал таким, есть и вина родителей?

— Не исключаю, — соглашается Миша, переплетая наши пальцы. — Они много работали, Инн, а он был то с бабушками, то с нянями. Теперь пожинают плоды. Но мне бы не хотелось их судить. Как бы то ни было, люди они хорошие.

— Я одного не могу понять — что держит Лару рядом с ним? Любовь? Разве можно любить человека, который вытирает об тебя ноги? — непроизвольно морщусь.

— Она любила его, — отвечает Миша. — Их отношения не всегда были такими. Все кардинально изменилось примерно год назад. И она стала говорить о разводе.

— Наверное, в тот момент и появилась Бережная, — задумчиво говорю я.

— Да.

— Почему же она не развелась?

— Не знаю. Может, сложно было решиться, а, может, есть и другие причины, — Миша пожимает плечами. — Ладно, давай не будем о грустном. Завтра Новый год, а я еще не все продукты купил.

— Так поезжай. Я точно не поеду, — отстегиваю ремень безопасности, — хочу побыстрее оказаться дома.

— Пойдем, я провожу, — Миша открывает дверцу со своей стороны.

— Миш, перестань, тут пройти через ворота и зайти в подъезд. На улице день. И здесь никого нет, а в подъезде консьерж, — киваю в окно. — Мне не нравится излишнее внимание, особенно там, где оно совсем не нужно.

— Хорошо, — кивает он, захлопывая дверь. — Но я прослежу, как ты зайдешь в подъезд.

— Ладно, — усмехаюсь и, быстро поцеловав его в губы, отстраняюсь.

Но Миша не дает мне уйти. Муж перехватывает мое запястье и притягивая к себе. Его ладонь опускается на шею, а губы осторожно касаются моих. Этот поцелуй напоминает тот — самый первый, от которого вся кожа покрывалась мурашками, а сердце пропускало ужас за ударом. Удивительно, что спустя столько лет ничего не изменилось. Я все также замираю от прикосновения его пальцев, а по телу бежит мелкая дрожь.