На грани измены (СИ) - Ридд Анастасия

— Перестань, — отвечаю. — Все в порядке. Расскажи по порядку, что произошло.

— После того, как я узнала о его измене, наши отношения изменились. Вадим изменился. Он сказал, что не даст мне развод, а если я буду настаивать, то оставит меня ни с чем, — Лара резко выдыхает. — Я решила взять паузу, но морально готовилась к неприятным последствиям.

— Он не сможет препятствовать твоему желанию развестись, Лар, — серьезно говорю я, сворачивая на трассу. — Откуда этот номер, кстати? И почему забит только мой номер?

— Я купила сим-карту пару дней назад и достала старый бабушкин телефон на кнопках, — быстро произносит Романова, а мне кажется, что я слышу, как стучат от холода ее зубы. — Записала три номера: Анны Павловны, Рязанцева и твой. Когда я сказала, что забит только твой номер, то имела в виду, что из этих трех контактов за помощью я могу обратиться к тебе. Я не могу позвонить Рязанцеву, это может дойти до Вадима. Ну а Анна Павловна… сам понимаешь.

— Я понял. Так что случилось?

— Утром Вадим отобрал у меня ключи от машины, — в трубке слышится очередной всхлип. — Сказал, что отвезет меня сам на встречу с клиентом. Я бы поехала на такси, но у меня не было времени. Вяземский не привык ждать. Когда Вадик бросил меня здесь, я сначала хотела позвонить в такси, даже набрала номер, но сбросила. Как я объясню, где я, если сама не понимаю. А телефон кнопочный, сбросить геолокацию нет возможности.

— Лар, почему он бросил тебя? И твой мобильный… — я замедляю скорость. — Где он?

— Мы поругались, я не сдержалась и зарядила ему пощечину. Он решил меня проучить и увез далеко от трассы. Миша, кажется, я вижу дорогу! — радостно восклицает Романова.

— Сейчас найду тебя.

— Вадим сказал, заберет меня через час, — продолжает девушка. — Сказал, что мне нужно остыть.

— Чертов ублюдок, — рычу сквозь зубы. — Лар, я вижу тебя.

Сбросив вызов, я поворачиваю направо. Вдалеке виднеется маленькая фигурка Романовой, которая быстрым шагом семенит по заснеженной дороге. Остановившись возле девушки, я выхожу из машины и открываю ей дверь с пассажирской стороны. Она трясется от холода, а ее пальцы едва двигаются.

— Миша, спасибо, — оказавшись в салоне автомобиля, она начинает плакать.

— Все, прекращай, — я разворачиваю автомобиль и снова выезжаю на трассу. — Куда едем?

— Домой. Хочу забрать свои вещи.

Девушка отворачивается к окну и дрожащими руками смахивает слезы, которые непрекращающимся потоком стекают по ее щекам. На протяжении всей дороги она молчит, а я, видя ее состояние, также решаю больше ни о чем не спрашивать.

— Его нет дома? — спрашиваю я.

— Его машины нет, — она кивает на парковку и на некоторое время задерживает взгляд на своем кроссовере. — Я быстро.

— Если нужно, я могу подняться с тобой, — предлагаю я.

— Нет, спасибо. Я сама, — растерянно произносит Лара.

Не проходит и пятнадцати минут, как девушка возвращается с большим чемоданом в руках. Но идет Романова не к моему автомобилю, а к своему.

— Давай помогу, — я забираю из ее рук чемодан и кладу его в багажник. — Ты сказала, что Вадим забрал ключи от машины.

— Дома были запасные. Вероятно, Вадик забыл о них. Миш, у меня есть к тебе просьба, — она поджимает губы.

— Говори.

— Можно спрятать машину к вам в гараж? — спрашивает она, а ее глаза снова наполняются слезами. — Миша, понимаешь, у меня никого нет. Кроме дальних родственников за границей, которым и дела нет до меня. Ты — единственный, кому я доверяю. Две мои близкие подруги живут в Москве. Я рискую остаться ни с чем. А так… может, хоть машину сберегу или деньги с ее продажи выручу.

— Я могу помочь, конечно. Но какой смысл? — удивляюсь я. — Как ты ее продашь, если она была куплена в браке?

— До брака, Миш, — вздыхает Лара. — Я оформила кредит на нее, и бабушка внесла большой вклад. Я боюсь, что если она останется на виду, Вадим что-нибудь с ней сделает. Конечно, я не хочу продавать ее. Когда-нибудь все равно придется. Но для меня это память о ней.

— Хорошо, — коротко киваю. — Едь за мной. Поставим в гараж к моим родителям.

— Спасибо тебе.

Разобравшись с машиной, я отвожу Лару в гостиницу, а затем возвращаюсь в больницу к Инге. Негромко стучу в палату к супруге и приоткрываю дверь. Моя жена спит. Бесшумно пробираюсь к ее кровати и устраиваюсь на стуле рядом. Стоит мне коснуться ее руки, как Инга открывает глаза.

— Привет, — тихо говорю я.

— Привет, — отвечает она.

— Как самочувствие?

— Все хорошо, Миш. Расскажи лучше, что с Ларисой, — просит она, приподнимаясь на кровати.

Я посвящаю супругу во все детали произошедшего, но в ее глазах нет ни капли удивления, скорее, сочувствие по отношению к Романовой.

— Мне он никогда не нравился. Скользкий и неприятный, но кто бы меня послушал, — Инга пожимает плечами.

— Прости, родная, я такой дурак, — отрицательно качаю головой.

— Не то слово, Миш, — соглашается она. — Ты выиграл сложное дело Захарова, но не увидел рядом с собой предателя.

— Да. Могу ли я зваться хорошим адвокатом после такого? — грустно усмехаюсь я.

— Даже не знаю, — прищуривается Инга, выдерживая паузу перед тем, как сообщить мне ошеломляющую новость. — Остается только надеяться, что в роли папы ты будешь выглядеть лучше, чем в роли адвоката..

— Что? —дыхание замирает.

— Я жду малыша.

Смысл слов любимой постепенно доходит до меня, вызывая на лице радостную улыбку. Я смотрю на Ингу в упор и вижу перед собой прекрасную женщину, которая всем своим существом излучает любовь и счастье. Черт возьми, как я мог не замечать этого раньше!?

— У нас будет ребенок? — зачем-то переспрашиваю.

— Миша, да. Я только что сказала то же самое, — легкая улыбка касается ее губ. — Как тебе новость? Твоя реакция на нее слишком неоднозначная.

— Милая, я так счастлив, — я встаю со стула и осторожно обнимаю Ингу.

— Миш, беременность не превратила меня в хрусталь, — она весело усмехается. — Можешь обнять меня и покрепче.

Наши объятия становятся теплее, словно последних нескольких месяцев, наполненных многочисленными проблемами, и не было. Инга обнимает меня в ответ, и в ее прикосновениях ощущается легкий трепет. Я слышу частый стук ее сердца, которое в унисон вторит моему, и в этот момент четко осознаю — вот оно настоящее счастье.

— Когда ты узнала? — спрашиваю я. Не отрываясь от жены.

— В день нашей свадьбы, — отвечает она, и я резко отстраняюсь.

Наши взгляды встречаются. В ее глазах нет ни капли сожаления, и я понимаю причину. На протяжении нескольких недель Инга была уверена в моей связи с Бережной — разумеется, она не стала бы сообщать мне такую новость, сомневаясь в моей верности. Но между мной и Ларисой ничего нет уже много лет. И не могло быть.

— Как же долго, оказывается, мне пришлось ждать, чтобы узнать об этом, — я переплетаю наши пальцы и опускаюсь на стул.

— Вряд ли три или четыре недели назад ты бы воспринял эту новость так, как сейчас, — она легонько пожимает плечами.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Неважно, что происходит в твоей жизни, новость о ребенке от любимой женщины по своему определению не может вызвать скромную реакцию.

— Это приятно слышать, — прищуривается Инга. Давно я не видел ее в таком прекрасном настроении.

— Иначе и быть не может. Представляю, как обрадуются родители, — радостно говорю я.

— Наши мамы уже знают.

— И даже моя? — искренне удивляюсь я.

— Да, — кивает.

— Женщины, умеющие коллективно хранить секреты, — это серьезное оружие, — смеюсь я.

— В точку, муж, — поддерживает Инга. — Твоя мама — золотая женщина.

— Совершенно согласен.

Я рад, что отношения мамы и Инги сложились таким образом. Мама у меня мудрая, но иногда бывает вспыльчивой, Инга же всегда чувствует эту грань. Порой она намеренно гасит создавшееся напряжение, меняя тему на более веселую или легкую.

— Миша, насчет машины, — ее голос становится серьезным. — Ты еще не успел увидеть ее? Насколько серьезны повреждения?