Одного поля ягода - Чарльз Диккенс

— Что такое? — спросил тот.

— А нож-то знакомый! — сказал Райдергуд.

— Еще бы не знакомый!

Он мотнул головой, показывая Райдергуду на рюмку, и наполнил ее до краев. Райдергуд выпил все до капли и снова начал:

— Этот нож…

— Подождите, — сдержанно проговорил незнакомец. — Я хочу выпить за вашу дочь. Будьте здоровы, мисс Райдергуд.

— Этот нож я видал у одного матроса, у Джорджа Рэдфута.

— Правильно.

— Этого матроса я хорошо знал.

— Правильно.

— Какая же его постигла судьбина?

— Его постигла смерть. Жестокая смерть. Смотреть на него после этого, — ответил незнакомец, — было страшно.

— После чего "после этого"? — спросил Райдергуд, сдвигая брови.

— После того, как его убили.

— Убили? Кто убил?

Вместо ответа незнакомец пожал плечами, наполнил безногую рюмку, и Райдергуд, выпив ее, перевел изумленный взгляд с дочери на гостя.

— Вы что же, так прямо и заявляете мне, честному человеку… — начал было он, сжимая в кулаке пустую рюмку, как вдруг куртка гостя приковала к себе его взгляд. Он навалился на стол, стараясь разглядеть ее поближе, дотронулся до рукава, отвернул обшлаг, посмотрел подкладку (незнакомец терпел все это с полным хладнокровием) и воскликнул: — Сдается мне, что куртка тоже Джорджа Рэдфута!

— Угадали! Он был в ней в тот последний раз, когда вы его видели, но больше вам не придется его видеть на этом свете.

— Сдается мне, что вы попросту признаетесь в убийстве! — воскликнул Райдергуд, но тем не менее позволил налить себе вина.

Вместо ответа незнакомец снова пожал плечами, не проявив ни малейшего замешательства.

Райдергуд с минуту смотрел на своего гостя во все глаза, потом выпил вино залпом и пробормотал:

— Убей меня бог, не знаю, как мне быть с этим молодчиком! Ну, выкладывайте карты на стол! Скажите что-нибудь повразумительнее!

— Скажу, — негромко, но веско проговорил его гость, наклоняясь к нему через стол. — Вы лжец!

Неподкупный свидетель вскочил со стула и взмахнул рукой, точно собираясь швырнуть рюмку незнакомцу в лицо. Тот даже бровью не повел, а только многозначительно и строго погрозил Райдергуду пальцем, после чего этот образец неподкупности сразу одумался, сел на место и поставил рюмку на стол.

— Признавайтесь, когда вы явились к тому адвокату в Тэмпле со своими выдумками, — продолжал незнакомец так уверенно, что это хоть кого могло вывести из себя, — у вас были сильные подозрения насчет вашего дружка? Признавайтесь, ведь были?

— У меня — подозрения? Насчет какого дружка?

— Повторите, чей это нож? — потребовал незнакомец.

— Этот нож принадлежал тому и был собственностью того, кого я вам назвал. — Райдергуд не мог придумать ничего умнее, как обойти в своем ответе имя убитого.

— Повторите, чья это куртка?

— Эта носильная вещь тоже принадлежала тому и ею владел… тот, кого я назвал, — тупо, точно на допросе в Олд-Бейли *, повторил Райдергуд.

— Я подозреваю, что вы приписали убийство ему и решили: вот хитрец, как он ловко выпутался! Но для того, чтобы выпутаться таким способом, большой хитрости не требовалось. Он поступил бы гораздо хитрее, если бы встал из могилы на одну-единственную минуту.

— Нечего сказать, в хорошем положении я очутился! — пробормотал мистер Райдергуд и поднялся из-за стола, готовый защищаться до последнего. — Всякие наглецы напялят на себя куртку с покойника, с его собственным ножом в кармане, приходят в дом к живому честному человеку, который добывает хлеб в поте лица своего, несут бог весть что, возводят на честного человека бог весть какую напраслину! Почему это я должен был его подозревать?

— Потому, что вы знали, — ответил гость, — потому, что вы с ним действовали заодно, и потому, что вас своей личиной он не обманывал. Потому, что в ту ночь, в которую по вашим соображениям и произошло убийство, он явился сюда прямо с корабля и спрашивал у вас, где бы ему найти комнату. Разве с ним не было другого человека?

— Был, да не вы! Под присягой готов подтвердить, — ответил Райдергуд. — Вы меня запугиваете, а, на мой взгляд, дело-то против вас оборачивается. Джордж Рэдфут, видите ли, пропал без вести, и никто его не хватился! Да разве с матросами так не случается сплошь и рядом? На больший срок пропадают, и то ничего. Записываются в команду под чужой фамилией, уходят в дальнее плавание, да мало ли что! А потом, глядишь, опять появился на свет божий, и никто этому не удивляется. Спросите мою дочь. Без меня вы с ней, как попугаи, болтали. Пусть теперь этот попугай вам ответит. Вы меня заподозрили, будто я его заподозрил! А, думаете, я вас ни в чем не подозреваю? Вы говорите, что Джордж Рэдфут убит. Так будьте любезны ответить, кто его убил, и откуда вам известно, что он убит? У вас в кармане его нож, а на плечах его куртка. Будьте любезны ответить, как они к вам попали! Дайте мне бутылку! — Тут мистер Райдергуд, по-видимому, впал в искреннее заблуждение, сочтя вино своей собственностью. — А ты! — Он повернулся к дочери, наливая херес в безногую рюмку. — Вот только доброго вина жаль, а то швырнул бы в тебя бутылкой! Настрекотала ему с три короба! Много ли такому надо, чтобы заподозрить невинного? Послушал попугая, и готово дело. А уж если я кого в чем заподозрю, так сумею доказать, я человек честный, добываю хлеб в поте лица своего, как все честные люди. Он снова налил себе хересу, отпил половину, подержал вино во рту, прежде чем проглотить, и, заглянув, в рюмку, медленно всколыхнул ее содержимое, а Плезент, прическа которой после такой отповеди немедленно пришла в беспорядок, стала закручивать волосы на затылке, как закручивают хвост лошади, прежде чем вести ее на ярмарку.

— Ну? Кончили? — спросил незнакомец.

— Нет, — ответил Райдергуд. — Не кончил. До конца еще далеко. Сначала я хочу узнать, что приключилось с Джорджем Рэдфутом и каким образом вам достались его пожитки?

— Может, когда и узнаете, только не сейчас.

— А еще я хочу узнать, — продолжал Райдергуд, — не собираетесь ли вы приписывать дело этого… как его там…

— Дело Гармона, отец, — подсказала Плезент.

— Молчи, попугай! — рявкнул он. — Держи язык на привязи! Так вот, сударь, я хочу знать, не приписываете ли вы это преступление Джорджу Рэдфуту.

— Может, когда и узнаете, только не сейчас.

— А уж не убийца ли вы сами? — с угрожающим жестом проговорил Райдергуд.

— Тайна этого преступления известна мне одному, — ответил незнакомец, строго покачав головой. — И мне одному известно, что в ваших выдумках нет ни слова правды. Мне одному известно, что они ложны от начала до конца, и вы сами в них не верите. Вот и все, что вам удастся узнать от меня сегодня.

Мистер Райдергуд с минуту сидел в раздумье, уставившись своим косым глазом на гостя, потом налил себе вина и в три глотка опорожнил рюмку.

— Закрой лавку! — вдруг крикнул он дочери, поставив свой безногий сосуд на стол. — Запри дверь на ключ и не отходи от нее. А если вам все это известно, сударь, — обратился он к незнакомцу, становясь между ним и дверью, — почему вы не пошли к адвокату Лайтвуду?

— И это известно только мне одному, — последовал хладнокровный ответ.

— Ну, а если убийство Гармона не ваших рук дело, тогда своим обличением вы можете зашибить пять, а то и все десять тысяч фунтов. Это вам известно? — спросил Райдергуд.

— Известно. И когда я потребую вознаграждение, там будет и ваша доля.

Честный человек умолк и шагнул чуть ближе к незнакомцу и чуть дальше от двери.

— Мне все известно, — спокойно повторил незнакомец, — и то, что за вами и Джорджем Рэдфутом числится не одно черное дело, и то, что вы, Роджер Райдергуд, оклеветали ни в чем не повинного человека в расчете на вознаграждение, и то, что я могу уличить вас во всем этом — и уличу, сам буду свидетелем, клянусь вам! — если вы будете противиться мне.

— Отец! — взмолилась Плезент, все еще стоявшая у двери. — Уступи ему! Не противься! Не то накличешь на себя еще не такую беду! Отец!

— Замолчи! попугай! Цыц! — крикнул мистер Райдергуд, в бешенстве не зная, к кому из них кинуться. Потом заканючил, приниженно, льстиво: Помилуйте, сударь! Вы так и не сказали, что вам от меня нужно! Это несправедливо, это вам не к лицу — говорите, будто я противлюсь, а чему противлюсь, не объясняете!

— Мне нужно немного, — сказал незнакомец. — То ли вы обвинили человека, то ли нет — не поймешь, и этого так оставить нельзя. Вы погнались за денежками, а теперь возьмите свои поклепы обратно.

— Слушайте, друг…

— Какой я вам друг! — сказал незнакомец.

— Ну, тогда капитан, — не сдавался Райдергуд. — Капитаном-то можно вас называть? Это звание почетное, вам оно в самый раз. Капитан! Ведь человек-то давно умер! Нет, вы по чести скажите! Умер Старик или нет?

— Да, — нетерпеливо отрезал тот. — Умер. Ну и что же из этого?