Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— На нервах играть.

Правда, на кухню Инга все же прошла. Пусть и с сурово сдвинутыми бровями. Она села на табурет, скосила глаза на торт и даже мазнула его пальцем. Фу, как некультурно, а еще опытная рубежница.

— Йогуртовый? — спросила она.

— Ага, отрезать кусочек?

— Я вообще-то на ночь сладкое не ем.

Сказала, но мне тон показался уж слишком сомневающимся. Как же сложно с женщинами — даже с такими взрослыми и мудрыми. Вот как распознать, когда «нет» может оказаться «да», а когда «даже не вздумай говорить на эту тему»? На всякий случай я отрезал кусочек, положил его в блюдце и налил чай. Последний заканчивался, впрочем, как и торт. Сегодня у меня прямо день открытых дверей.

— Рассказывай, — сказала Инга, после чего отправила ложку с десертом себе в рот. И даже зажмурилась от удовольствия.

— Ко мне Врановой приходил. Он хочет предложить сделку.

Я коротко пересказал наш разговор с рубежником. Разве что про Шуйского пока ничего говорить не стал. Потому что еще сам не понял, как на это все реагировать. К тому же, у меня имелись определенные опасения.

Воевода может быть замешан в этой истории с Шуйским. И если так, то Инга едва ли удержится, чтобы каким-либо образом не отомстить бывшему. А быть в этой игре разменной монетой мне не хотелось. Осталось только понять, с кем можно пошушукаться по этому поводу. В голову почему-то пришел лишь библиотекарь. Насколько незаинтересованным может быть Соломон Ефимович? Или он тоже постукивает воеводе?

Инга слушала меня внимательно, не проявив ни толики эмоции на своем миловидном лице. Разве что методично уничтожала торт. И если честно, я очень сомневался, пойдет ли она на подобную сделку. Надо лишь понять, насколько сильно она не любит нашего птичника. Я надеялся, что в шкале ненависти, где манка с комочками на первом месте, а сюрстремминг на пятом, Врановой не является десяткой.

На жезл рубежница взглянула мимоходом. Я разве что почувствовал присутствие ее хиста, когда Инга «пощупала» артефакт. Да и то, скорее всего, из-за новой печати. К слову, ощутила ее и моя гостья. Потому что тут же перестала использовать промысел.

— Что думаешь, Матвей? — спросила она, когда я замолчал.

— Надо соглашаться. Плохой мир лучше доброй ссоры. Да и все будут в выигрыше. Ты получишь эту штуковину, я тетрадь, Врановой свои листья. После чего уберется в Суоми. Одной проблемой меньше. Кстати, а для чего используется этот папоротник?

— Много для чего.

Рубежница дала понять, что не будет проводить мне дополнительный урок по травоведению. Что-то подсказывало, если спросить про жезл, предоставленный Врановым, результат окажется тем же.

Я ожидал, что Инга не согласится. Точнее, пошлет меня открытым текстом и все такое. Мол, никаких переговоров с врагами.

Рубежница же пристально смотрела на меня. Прям действительно долго — с минуту, если не больше. Словно душу препарировала. И от этого взгляда хотелось спрятаться, хотя он не выражал угрозы. Просто сам по себе был очень тяжелым.

— Хорошо, Матвей, — неожиданно сказала Инга. — Пусть так и будет. Завтра или послезавтра я достану листья, и мы проведем сделку.

— Я проведу, — поправил ее я.

— Конечно, — улыбнулась замиренница. И торопливо добавила. — А торт очень вкусный.

— Инга, у меня еще один вопрос. Грудь давит возле сердца и голос воеводы в голове. Не могу понять, что это такое.

— Действительно, в этом весь Илия, — сразу блеснули вечной стужей глаза Инги. — Главное, призвать на служение, а объяснить, что и как — это не нужно.

— Может, хоть ты попробуешь? Потому что до сих пор непонятно.

— Воевода по своему праву призывает тебя на служение. В дружину, то есть. Хотя странно, зачем. Если бы действительно что Выборгу угрожало, ко всем бы обратился. Ко мне в том числе.

— Мне теперь, получается, надо в замок ехать? Или в Подворье?

— Это как тебе голос поведет. Но не переживай, с этим точно не ошибешься.

— А это надо прямо сейчас? — поежился я, поглядев в окно.

— Можешь дотянуть до утра. Только у тебя к тому времени голова раскалываться будет. С каждым часом призыв станет звучать все громче.

Поэтому из дома мы вышли вместе. Я, правда, в своей многострадальной заштопанной куртке. А еще, наученный горьким опытом, кинул в рюкзак резиновые сапоги. На всякий случай.

Хорошо под Выборгом июньской ночью. Изредка кричат ночные птицы, воздух, как отдельное блюдо в дорогом ресторане, разве что холодно пипец. Да, приезжайте к нам на курорты Ленинградского края. Моржам и отмороженным скидки.

— Я позвоню, — бросила Инга.

— Хорошо, — кивнул, подходя к машине. — Могу по дороге подвезти.

Правда, сказано это было в пустоту. Я заозирался, но ни одного следа Инги не обнаружил. Кинул в рюкзак в машину и завел двигатель.

Проклятая нечисть не изъявила желания переться черт знает куда на ночь глядя. Это понятно, у них сейчас намечается распитие водочки с последующей игрой в карты. Я немного подумал и вернулся домой, дав ценное указание — никакого шума и кутежа ночью. Хоть кто пожалуется, шкуру с обоих спущу. Митька испугался больше всех. Он в фразеологизмах был не силен и многое принимал за чистую монету. А шкура в нашей компашке имелась только у него.

Честно говоря, мне ехать и самому не хотелось. Но неприятный прогноз Инги сбывался. Голос Илии в голове стал громче. И ладно бы он говорил что-то понятное, так нет, бубнил всякую чушь на выдуманном языке.

Правда, стоило выехать на трассу и поехать к Выборгу, как чуть-чуть отпустило. Видимо, заклинание как-то работает на радиус действия. И чем ближе рубежники, тем им лайтовее. Надеюсь, никто из наших, в смысле, выборгских, не рванул в Питер. Иначе в завтрашних новостях мы прочитаем, как у какого-то человека взорвалась голова.

По поводу направления рубежница тоже не ошиблась. Будто в меня навигатор вшили. Я точно знал, куда стоит повернуть и когда именно. Ради интереса даже проехал один из поворотов, но тут же непреодолимая сила почти заставила меня выбрать правильный маршрут. Хотя заставила — немного не то слово. Я до сих пор распоряжался собственным телом. Просто стал очень хотеть повернуть налево.

Ну вот, в чужанском мире тебе загоняют в цифровое рабство, так и рубежники ничем не лучше. И это еще только воевода. А если князь призовет? Побегу, как преданная собачка с высунутым языком? На присяге о таком не говорили. Там вообще ни о чем не говорили.

Спустя какое-то время я понял, что дорога ведет меня не к Подворью. Но каково же было мое удивление, когда я проехал и мимо замка. Вот это уже интересно.

«Наших», в смысле рубежников, обнаружить было несложно. Вереница машин стояла вдоль трассы километрах в пятнадцати к северо-востоку от города. Я припарковал Зверя в хвосте, с грустью посмотрев на чужанина за рулем авто передо мной с самым отсутствующим взглядом. Надеюсь, его жена потом не запилит дома, что он шлялся непонятно где в ночное время. Вот так рубежники семьи и рушат!

Надо как-то все же донести до «наших», что нехорошо так использовать обычных людей. Почему бы рубежникам вообще на права не выучиться? Даже взятки давать не придется, чуть хистом придавил и все — получай документы. Хотя нет, не надо. Представляю, что тогда на дорогах будет.

— О, а вот и дарованный господом! — радостно встретил меня Печатник. — Мы уж боялись, что ты не приедешь.

— У меня вроде как немного вариантов было, — ответил я. — А мы это кто?

— Как же, отряд наш. Да ты тут всех знаешь! Федя, Ася! Матвей приехал. К нам еще Следопыта прибился, но он там, с Илией.

К нам подошли та самая крепкая девушка и Моровой. Ася вместо тысячи слов обняла меня и опять схватила за задницу. Ну, вроде хотела за поясницу, но случайно рука соскользнула. Блин, я по-прежнему не знал, как к этому относиться.

Моровой слегка кивнул головой. Спасибо, что за задницу не схватил. Тут бы уже пришлось реагировать.

Что-то изменилось в нем с нашей последней встречи. Нет, выше не стал, крепче тоже, а вот взгляд… Будто увереннее. Я же вспомнил про трусость его отца и судьбу Васильича. Нет, понятное дело, Федя не в ответе за своего родителя. И очень может оказаться, что сам он не такой уж плохой парень. В конце концов, это же Федя отказался от убийства людей и устроился в дом престарелых. Или куда там говорил воевода?