На краю Принцесс-парка - Маурин Ли

– А вы кто? – спросила Руби, заранее зная ответ. Она никогда не встречала этого молодого человека, но на буфете в комнате на втором этаже стояла фотография юноши, очень похожего на него, – такого же кудрявого и с такой же озорной улыбкой.

Это был Макс Харт.

– Это Макс, – сказала Руби собравшимся, про себя молясь, чтобы он не спросил, что они делают в доме его матери. Но было похоже, что у Макса нет намерения устраивать скандал. Несмотря на улыбку, его лицо показалось Руби усталым до изнеможения.

– Макс, это Бет, Конни, Чарльз… – представила она.

– Снимай шинель и присаживайся, – сказала Конни.

Но сказать это было проще, чем сделать, – Макс едва смог поднять руки. Чарльз вскочил и помог ему.

– О Боже! – воскликнул Чарльз, когда показался серо-синий форменный китель летчика. – Так ты лейтенант ВВС и к тому же получил крест за отвагу! – Он энергично затряс Максу руку, а на глазах у Чарльза даже блеснули слезы. – Наша страна обязана тебе и твоим товарищам всем на свете! Вы такие храбрые! Как там Черчилль говорил про воздушную битву за Британию? «Никогда еще столь многие не были столь сильно обязаны столь немногим».

От смущения Макс Харт покраснел:

– Вы не возражаете, если я выпью?

– У нас только херес, – сказала Руби.

Макс устало усмехнулся:

– Пойдет.

Он объяснил, что получил отпуск и два дня добирался с базы в Кенте на поездах и попутках.

– Часть пути я проехал на машине «скорой помощи». В Бедфорде один парень одолжил мне свой велосипед, который я оставил его двоюродному брату в Нортгемптоне. Этот двоюродный брат потратил весь бензин, который у него был, чтобы довезти меня до Бирмингема.

Спал Макс в вагоне. В Ливерпуль он прибыл лишь час назад и, не обращая внимания на опасность, пошел к дому матери.

– Потом меня остановил какой-то тип из гражданской обороны, прочитал мне лекцию, но потом довез сюда. Перед самым отъездом я растянул лодыжку, поэтому мне дали целых десять дней отпуска. Я собирался провести Рождество в своем доме – надеюсь, вы меня понимаете? – Молодой человек вновь усмехнулся. – Наверное, я хотел убедиться, что в мире осталось хоть что-то нормальное, но вместо этого увидел, что Ливерпуль превратился в развалины, а в доме, по всей видимости, завелись привидения. Клянусь, когда я услышал пение, доносящееся из подвала, то испытал настоящий шок!

– А мать не сказала тебе, что, уезжая в Америку, она разрешила Руби поселиться в доме? – спросила Конни.

– Наверное, она просто забыла упомянуть об этом, – с серьезным видом ответил Макс. – Послушайте, когда я появился, вы тут веселились вовсю. Может, вы продолжите? Это намного приятнее, чем слушать то, что происходит снаружи.

Бомбардировка уже возобновилась.

Рона сказала:

– Специально для тебя. «Вернулся парень на побывку…»

К полуночи у них не осталось ни песен, ни сил – но Люфтваффе, похоже, и не думало прекращать обстрел. Бомбы по- прежнему дождем сыпались на город. К счастью, дети уже уснули, и взрослые завели разговор.

– Я знаю, кто ты, – сказал Макс Руби. – Ты посыльная ломбарда. Мама говорила, что ты напоминаешь ей какого-то экзотического жука.

– Не могу понять, комплимент это или нет!

– На твоем месте я счел бы это комплиментом, – подмигнул Макс. – Из чистого любопытства: что вы здесь делаете?

Руби знала, что этот вопрос неизбежно прозвучит.

– Твоя мама попросила меня присматривать за домом, – объяснила она. – Но случилось так, что нам с Бет было негде жить, и я решила, что, если мы с детьми поселимся здесь, это никому не причинит вреда. Потом мне начали твердить, что мой долг перед страной – предоставлять ночлег другим людям и присматривать за чужими детьми. Наверное, – хмуро добавила Руби, – ситуация вышла из-под контроля. Одному Богу известно, что скажет твоя мама, когда все узнает.

– Что ж, если она и узнает, то не от меня. Ты действительно делаешь важное дело, а мама, если судить по ее письмам, весело проводит время в Штатах. Будем считать, что дом – это ее вклад вдело нашей победы.

– Ты так добр!

– Не стоит даже говорить об этом, – махнул рукой Макс. – Когда я уже подъезжал к Ливерпулю, то подумал, как мне могло прийти в голову провести Рождество в промерзшем доме, в котором нет никакой еды. То, что вы оказались здесь, стало для меня чертовски приятной неожиданностью, честное слово. Бог ты мой, Тигр! – воскликнул он, когда на колени к нему запрыгнул огромный кот. – Я и не знал, что ты все еще живешь здесь!

– Тут стоит старый шкаф, который Тигр считает своим личным бомбоубежищем.

– Когда я приезжал домой на каникулы, мы с Тигром были лучшими друзьями, – сказал Макс.

Тигр, громко мурлыча, стал облизывать знакомое лицо.

– Похоже, вы ими и остались, – заметила Руби.

Когда прозвучал отбой, было уже почти четыре. Все с благодарностью посмотрели друг на друга, одновременно подумав, что эти ощущения они не забудут никогда. Чарльз уговорил Макса лечь в его спальне, лишь забрал кое-какие свои вещи.

Руби вышла из подвала первой, немного боясь, что увидит обвалившиеся стены и небо над головой вместо крыши. Но дом миссис Харт пережил и это испытание. В воздухе стоял необычный кислый запах, который, как оказалось, исходил от сажи, осыпавшейся со стенок дымохода. Все сразу отправились спать. Хизер легла в комнате Венди, а Чарльз устроился на канапе в холле.

Четыре часа спустя дом, как и каждое утро, опустел – все ушли на работу. Руби осторожно заглянула в комнату Макса и увидела, что он спит мертвым сном. Мать привела Роя Дикона, но Молли не было. Позже Руби узнала, что ее семья пережидала налет в чулане под лестницей, когда в дом попала авиабомба. Четырехлетняя девочка, как и все ее родные, погибла на месте.

Интенсивные налеты продолжались до самого Рождества. Руби решила, что Гитлер поставил себе цель стереть Ливерпуль и его жителей с лица земли, – ночь за ночью им приходилось сидеть в убежищах. Макс Харт практически не выходил из дому, проводя почти все время в постели. Он говорил, что у него еще никогда не было такого чудесного отпуска и что ему очень нравится то, как все носятся с ним. И действительно, каждый, кто приходил в дом, приносил ему угощение: пирожные, шоколад, виски… Дети несколько часов сообща рисовали для Макса рождественскую открытку, которую он поклялся хранить вечно. Морщинки на его лице разгладились, и он больше не напоминал загнанного зверя.

В Сочельник Бет ушла с работы после обеда и заявила, что поведет Грету и Хизер покупать их маме подарок.

– Но у них же нет денег, – сказала Руби.

– Я что-нибудь придумаю. Мы также возьмем с собой Джейка – ему будет полезно подышать свежим воздухом.

Впервые с того момента, как они въехали сюда, Руби осталась в доме одна – если не считать Макса, который спал на втором этаже. Она уселась в кресло, наслаждаясь непривычной тишиной. Руби решила, что, когда вернется Бет, ей надо будет самой пойти купить кое-какие подарки. И хотя ей было больно видеть разрушения, которые были следствием недавних налетов, осознавать, что она и все ее близкие остались живы, было очень приятно. Бомбардировки унесли жизни многих знакомых – нескольких коллег Бет и Конни, Чарли Мерфи, хозяина дома в Фостер-корт, в котором Руби когда-то жила… Дом Артура рядом с угольным складом был сильно поврежден, хотя его обитатели – Герби и его родные – практически не пострадали.

Вздохнув, Руби сказала себе, что надо заняться каким-нибудь делом. Когда она уже собиралась встать, сверху донесся крик, потом еще один. Это мог быть только Макс.

Взбежав по лестнице, Руби влетела в его комнату и увидела, что он, весь мокрый от пота, мечется на постели.

– Макс! – воскликнула она, тряся парня за плечи. – Макс, успокойся! Все хорошо, тебе ничего не угрожает.

Макс открыл полные страха глаза. Сейчас он напоминал маленького мальчика.

– Извини. Мне снился ужасный сон.

– Милый, это всего лишь сон. Ты в своем доме, в безопасности, и мы рядом.

– Бог ты мой… – Содрогнувшись, Макс сел на кровати. – Он казался мне таким реальным…

– И что тебе снилось?

– Я помню только отрывки. Я летел в самолете над Германией и понял, что сбился с курса. Я не знал, как вернуться домой. Потом мир погрузился в темноту – света не было совсем. Меня убивало, что я подвел своих ребят, что не прикрыл их. А потом меня охватила паника…

Руби погладила его висок:

– Это был только сон. На, выпей виски – это тебя успокоит.

– Ты так добра, – сказал Макс, беря у нее стакан.

– А какой еще я могу быть? – удивленно спросила Руби.

– Я уверен, что ты не слишком хорошего мнения обо мне. Наверное, ты знаешь, почему моей маме приходилось закладывать так много вещей.

– Да, ей надо было оплачивать твои долги в университете. Но это никак не связано с тем, кем ты стал сейчас: ты летчик королевских вооруженных сил, получивший медаль за отвагу.