Орион - Бен Бова

Юнцы снова оглянулись на своего вождя. Он все еще пребывал в нерешительности, задумчиво теребя свою рыжую бороду. Проблемы подобного рода, очевидно, в каменном веке приходилось решать не часто.

– Я буду полезен вам, – продолжал убеждать я. – Я хороший охотник. Мое имя Орион.

Очевидно, что-то в моих словах поразило их. Они уставились на меня, широко открыв рты. Не только юнцы, говорившие со мной, но и их вождь, и вся его шайка. Даже собаки и те встали в стойку.

– Да, – повторил я. – Орион означает „охотник“. А каковы ваши имена. Что означают они?

Что тут началось! Двое парнишек с копьями наперевес издали воинственный клич, не рискуя, однако, отважиться на атаку. Все остальные люди племени, не дожидаясь знака своего вождя, ринулись вниз по склону, угрожающе размахивая своими копьями. Дальнейшее промедление могло стоить мне жизни. Забыв о гордости, я развернулся и побежал в противоположном направлении. У меня не было ни малейшего желания сражаться. Тем более я не находил повода кого-то убивать. Они попытались остановить меня своими копьями, но делали это на редкость неумело. Воины из них были никудышные. При желании я мог бы без особых проблем свернуть шею парочке-другой наиболее настойчивых преследователей, но мне не хотелось без крайней нужды осложнять свою жизнь бессмысленным кровопролитием. Поэтому я бежал. Они попытались продолжить свое преследование. Но у них не было ни малейшего шанса догнать меня. В жизни я не встречал более неуклюжих людей. Я легко опередил их и, добежав до реки, бросился в воду.

Переправившись на противоположный берег, я отряхнулся и бросил взгляд на своих преследователей. Они стояли у кромки воды, размахивая копьями и выкрикивая проклятия, но не решаясь войти в воду. После короткого совещания они круто развернулись и двинулись вверх по склону холма, а я растянулся на траве, подставив свое тело горячим лучам утреннего солнца.

23

К исходу дня я, кажется, нашел причину столь странного поведения туземцев.

Мое имя!

Надо полагать, люди каменного века придавали именам особое значение. Да и что говорить о них, если даже монголы, стоявшие на куда более высокой стадии развития, не решались произносить вслух имени Чингисхана. Для дикаря сообщить свое имя первому встречному было столь же нелепо, сколь для современного гаитянина добровольно вручить обрезки своих ногтей или прядь волос жрецу вуду. Я по незнанию нарушил это простое правило, чем, вероятно, до смерти перепугал их.

Когда солнце опустилось за горизонт, окрасив небеса в багряные и пурпурные тона, я вскарабкался на высокое дерево и с грехом пополам устроился на развилке двух толстых веток. Отдаленное рычание льва делало такую меру предосторожности далеко не лишней.

Я уснул с мыслями об Агле. Но не она, а Ормузд явился ко мне во сне. Собственно, это даже трудно было назвать сном, настолько отчетливым и реальным было мое видение. Бог Света выглядел недовольным и обеспокоенным.

– Ты должен найти это племя, Орион, – объявил он, переходя сразу к делу.

– Я уже нашел его, – отозвался я, – но, очевидно, мое поведение испугало дикарей.

– Тебе придется завоевать их доверие. Это необходимо.

– Чего ради? Что у меня общего с ордой грязных туземцев?

Ормузд старался сохранить невозмутимость, но было очевидно, что мои вопросы раздражали его.

– Владыка Тьмы собирается уничтожить этих… грязных туземцев, как ты изволил выразиться, Орион. Твоя обязанность помешать ему.

Я собирался резко отказаться, заявить, что не пошевелю и пальцем, пока он не вернет мне женщину, которую я люблю, но вместо этого только неуверенно прошептал:

– Какая нужда Ариману истреблять маленькое племя, живущее в каменном веке. Каким образом судьба горстки жалких дикарей может повлиять на историю человечества?

– Какая тебе разница? – возразил Ормузд, бросая на меня недовольный взгляд. – Твое предназначение убить Аримана. Ты уже дважды потерпел неудачу, хотя и сумел расстроить его планы. Сейчас он собирается погубить этих людей, следовательно, твоя прямая обязанность помешать Ариману и сокрушить его. Неужели не ясно?

– Но почему вы выбрали меня? – настаивал я. – По какому праву вы втянули меня в эту игру? Вам прекрасно известно, что мне не хватит сил убить Аримана. Почему бы вам самому не заняться охотой на своего врага? Почему я должен умереть, когда даже не понимаю…

– Тебе не обязательно что-либо понимать. – Голос Ормузда прогремел словно раскат грома. – Ты избран для спасения человечества. Не задавай бессмысленных вопросов и делай, что тебе говорят.

– Я имею право знать, кто я такой и почему был создан для осуществления этой цели, – настаивал я, прикрывая глаза рукой, чтобы защититься от немыслимого сияния, испускаемого лицом разгневанного бога.

Глаза Ормузда сверкнули ярче, чем лучи лазеров, которым было суждено убить меня в далеком будущем.

– Ты осмеливаешься сомневаться в моих словах?

– Я доверяю вам. Но понимание – это совсем другое дело. Я имею право на жизнь. И если я должен умереть…

– Ты умрешь и возродишься столько раз, сколько потребуется.

– Нет!

– Да! Ты должен умереть, чтобы возродиться вновь. Для смертных нет иного пути, чтобы путешествовать во времени.

– Но эта женщина, Агла… Арета. Что произойдет с ней?

Несколько мгновений Ормузд молчал.

– Владыка Тьмы угрожает и ей, – произнес он более мягким голосом. – Собирается уничтожить ее, меня, континуум. Если ты хочешь спасти ее, тебе не остается ничего другого, как убить Аримана.

– Это правда, что вы и вам подобные, – спросил я нерешительно, – некогда уничтожили весь народ Аримана, кроме его самого?

– Он так сказал?

– Да.

– Тогда он еще и Князь Лжи.

Разумеется, заявление Ормузда могло быть пустой отговоркой. Но я понимал, что другого ответа не получу.

– Когда произошла та Война? – задал я новый вопрос. – Кто воевал и с кем? Чем она закончилась?

– А это тебе предстоит выяснить самому, – заметил Ормузд. Его изображение померкло, словно растворилось в ночном воздухе. – Выяснить и рассказать мне, – добавил он неожиданно.

– Подождите, – вскричал я. – Вы хотите сказать, что сами не знаете, что случилось? Не знаете, чем закончилась Война? Что произошло между вами и народом Аримана?

– Почему ты так уверен, что мы принадлежим к разным народам, Орион? Тебе никогда не приходило в голову, что я могу быть твоим отцом?

Ормузд исчез. Я обнаружил, что сижу на своем насесте, напряженно всматриваясь в черное ночное небо. Тысячи звезд изливали на меня свой свет из глубин космоса.

Я попытался отыскать среди них созвездие, имя которого носил, но его не было видно. Так я и просидел до самого утра, тщетно пытаясь разгадать тайный смысл, скрытый в последних словах Золотого бога.

24

День за днем я следовал по пятам за племенем Козы, не оставляя надежды рано или поздно завоевать доверие дикарей. На мою беду, эти невежественные люди питали патологическую неприязнь ко всем незнакомцам, что существенно затрудняло выполнение моей задачи. Но приказ Ормузда не оставлял мне выбора. Мне предстояло расстроить планы Аримана, какими бы они ни были. Племя представляло собой естественную приманку для Владыки Тьмы, на которую я и собирался поймать его.

Была еще и сероглазая красавица, остававшаяся по-прежнему желанной для меня, несмотря на грязь, покрывавшую ее тело, и мрак невежества, окутывавший ее душу. Пусть она и не узнавала меня, но я не сомневался, что именно ее я знал в далеком будущем как Арету и Аглу. Почему, воссоздавая ее рядом со мной, Ормузд неизменно стирал в ее сознании все воспоминания о наших предыдущих встречах? Впрочем, кое-какие соображения на этот счет у меня все же были. Как и в случае с Аглой, ей предстояло сыграть роль моей путеводной звезды в чужом для меня мире. Любовь Аглы открывала мне доступ к сердцам ее диких сородичей. Стоит ли говорить, с каким нетерпением ждал я новой встречи с прекрасной дикаркой? Но до поры до времени мне следовало соблюдать осторожность. Страх перед всем неизвестным мог побудить дикарей на отчаянные действия, поэтому я предпочитал держаться в стороне, ожидая подходящего случая.

Большую часть времени люди племени проводили в поисках пищи. Молодые девушки и женщины ежедневно обшаривали заросли, не пренебрегая ничем, что попадалось им под руку. Взрослые мужчины проводили все время на охоте, которая редко оказывалась удачной. Старики оставались в лагере для присмотра за детьми. С наступлением сумерек все племя собиралось у костра ради скудной вечерней трапезы.

Экологи двадцатого века любят ставить в пример своим пресытившимся современникам примитивные племена, жившие, по их словам, в полной гармонии с природой. Понаблюдав за дикарями каменного века, могу с полной ответственностью заявить, что ничего похожего не было и в помине. Люди племени Козы влачили жалкое существование, постоянно балансируя на грани голода. Брошенные ими стоянки напоминали грязные помойки. Если какое-то равновесие и существовало, то только потому, что дикарей было слишком мало. Дым их жалких костров не мог загрязнить воздуха, а кучи мусора – девственной почвы, вырубка леса еще не оказывала губительного влияния на колебания уровня грунтовых вод, а массовое истребление диких животных – на общую численность их популяций. Но то, что сходило с рук кучке первобытных людей, обернулось серьезной проблемой для человечества, когда его численность перешагнула за несколько миллиардов. Впрочем, я никогда не принимал всерьез нелепые потуги „зеленых“ идеализировать жизнь первобытных людей.