The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - Майкл Мэлоун

Это была хорошая и интересная работа, большая часть которой состояла в разработке новых технологий ракет. Лучше всего было то, что значительная часть исследований Гордона касалась электронных систем телеметрии, «так что это позволило мне заниматься вещами, достаточно близко связанными с теми, о которых писал в диссертации».

Но уже на второй год Муры были готовы вернуться домой. Как обычно, Гордон позже предложил объяснение, в котором соединились умаление собственной значимости и точность: «Я вдруг понял, что считаю стоимость слов в статьях, которые мы публикуем, и интересуюсь тем, получает ли налогоплательщик что-то достаточно ценное для того, чтобы платить за это по 5 долларов за слово. В любом случае я не думал, что многие люди читают эти статьи. Так что я решил, что мне следует заняться чем-то более практическим, – и, честно говоря, захотел вернуться в Калифорнию. Мне понравилось жить на востоке пару лет, но я действительно подумал, что мне гораздо больше нравится Область залива».

Но предварительный поиск работы много не обещал. В Южной Калифорнии был набор в Hughes Aircraft, но в той области, к которой Гордон не питал большого интереса. В Области залива он присмотрелся к паре нефтяных компаний, принимающих работников в свои лаборатории, «но и к ним я не испытывал влечения».

Гораздо интереснее представлялась компания General Electric, на тот момент соперник Bell Labs по качеству исследований физики твердого тела. Но GE не захотела принять Гордона на эту работу. Вместо этого они предложили, чтобы Мур исследовал атомную энергию. «Я этим сильно не интересовался».

Теряя надежду, Гордон попытался поступить на работу в Lawrence Livermore Laboratory, которая имела сильную связь с альма-матер Мура, Калтехом. Это многое говорит о том, как отчаянно он хотел вернуться в Калифорнию, потому что, отказавшись от GE Nuclear, теперь уже он проявил готовность работать в исследованиях ядерного оружия. Lawrence Livermore ему такую работу предложила, но, хорошо подумав, в итоге Мур отказался и от нее. Все же были пределы того, на что он готов, чтобы вернуться домой.

К счастью для него и для Бетти, в тот момент существовал и другой тоскующий по дому калифорниец. И ему не нужно было искать работу; он планировал создать ее для себя самостоятельно. И, так как он был величайшим прикладным ученым на планете, Уильям Шокли убедил GE позволить ему посмотреть информацию о соискателях, которым GE делала предложения, но которые ей отказали.

Одно имя выделялось среди остальных: Гордон Мур. Вряд ли Шокли знал что-нибудь о Муре, так как молодой человек занимался в основном разработкой ракет. Но, несмотря на все свои недостатки, Шокли обладал особым даром в чтении резюме и биографических справок, и он быстро увидел в Гордоне выдающийся талант. Более того, по счастливой случайности Шокли также искал химика, ибо именно химики были особенно полезными, когда он работал в Bell Labs.

«Так что как-то вечером он мне позвонил. Это было началом моих контактов с Шокли и кремнием».

Гордон и Бетти собрались быстро и (как выяснилось – в последний раз) отправились на запад. Они прибыли в понедельник. Гордон официально принял 18-й номер работника Shockley Transistor. Вскоре он узнал, что другой новый работник, Роберт Нойс, прибывший в прошлую пятницу, был работником номер 17. Мур: «Мне всегда было интересно, что было бы, если б я приехал быстрее и оказался у Шокли в четверг».

Как вспоминал Гордон, Нойс был выдающимся сотрудником с самого начала. Не благодаря своему интеллекту – каждый, кого нанял Шокли, был угрожающе гениален, – а благодаря своему опыту: «Боб был единственным в группе, кто обладал значительным опытом работы с полупроводниками до Shockley. Я же вообще плохо представлял, что такое полупроводник…

Боб пришел с гораздо более определенным знанием, чем мы, да и в любом случае он был потрясающим парнем».

Конечно, вначале они испытывали страстное желание произвести хорошее впечатление на их нового знаменитого босса. Однако не так уж и много времени прошло до того момента, как Шокли стал провоцировать их отчуждение. Привычным запасом вежливости он не располагал: «Я не думаю, что «тирания» начала обволакивать Шокли. Он был сложным человеком. Он был очень соперничающим и конкурировал даже с людьми, которые работали на него самого. Мой любительский диагноз – он был параноиком, и он воспринимал все так, будто происходившее вокруг него было специально направлено на разрушение Шокли тем или иным путем. Комбинация была разрушительной».

Последней каплей для Мура, как и для всех остальных членов Вероломной Восьмерки, было решение Шокли (после нескольких небольших инцидентов в лаборатории) ввести программу прохождения сотрудниками тестов на детекторе лжи. Современные читатели часто поражаются этому, считают Шокли человеком, сделавшим непростительное. На самом деле детекторы лжи были в порядке вещей как криминалистический инструмент той эпохи и широко распространились в американской индустрии. Однако молодые звезды в Shockley Transistor считали это неприемлемым. Для них это устройство было деспотичным, карательным, мелочным и, что хуже всего, постоянным. Мур: «Бунт на «Кейне» был популярен примерно в то время, и мы видели аналогию между Куигом (командиром эсминца «Кейн», проявившим признаки паранойи) и Шокли».

Хотя Мур навсегда будет частью группы бунтарей (Вероломной Восьмерки), его трудно назвать зачинщиком. Если бы ему дали его устройства, он, возможно, проработал бы у Шокли еще год или два, пока не нашел бы другую исследовательскую работу в Калифорнии, предпочтительно – в Области залива. Действительно, интересно порассуждать, как бы сложилась история Долины, если бы Гордон вместо этого пошел работать в IBM в Сан-Хосе или в Hewlett-Packard. Но Восьмерка мудро решила держаться вместе, их сила была в количестве, и Гордон согласился, когда они готовились к своему общему уходу.

К несчастью, несмотря на их последующий статус бизнес-легенды, никто из Восьмерки в этот момент не являлся хорошим корпоративным политиком, так что их изначальная стратегия была обречена с самого начала. Мур: «На самом деле мы обошли Шокли и обратились к Арнольду Бекману из Beckman Instruments, который финансировал производство, чтобы он сделал что-то, чтобы заменить Шокли как руководителя, но чтобы он остался кем-то вроде консультанта».

Они были глупы и наивны. «Я думаю, мы переоценили наши силы… Тогда мы обнаружили, что восемь молодых ученых будут в затруднительном положении, пытаясь отстранить недавнего Нобелевского лауреата от компании, которую он же организовал. Бекман решил, что это разрушит карьеру Шокли, и, в сущности, сказал нам: «Видите ли, Шокли – начальник, и таков мир». Мы чувствовали, что отрезали себе путь к отступлению».