Ниндзя - Эрик Ластбадер

Оба отступили на шаг и поклонились друг другу.

— Вы видите, — Николас повернулся к Кроукеру, — основы кэндзюцу.

— Но вы используете тренировочные деревянные мечи, — возразил Кроукер. — Вряд ли вы сможете…

— Напротив, деревянный боккэнне менее грозное оружие, чем катана, и...

В эту секунду он развернулся, чтобы отразить двойное нападение — сбоку на него бросился ученик, а сзади — сэнсэй. Одним ударом меча Николас разоружил ученика и к тому времени, как Кроукер успел сообразить, что происходит, он уже сражался с мастером. “Господи, — подумал Кроукер, — а ведь я должен был заметить нападение раньше него”.

Зал наполнился щелчками деревянных мечей, но противники двигались так быстро, что нельзя было разглядеть ничего, кроме сплошного пятна. Как Кроукер ни старался, он не мог различить отдельных движений, настолько они были стремительными и плавными одновременно. Лейтенанту показалось, что он теперь понимает, почему Николас привел для сравнения море.

Раздался громкий треск, когда Фукасиги нанес сокрушительный удар по высоко поднятому мечу Николаса. Николас не двинулся с места, и тогда сэнсэй с невероятной легкостью отскочил назад, готовясь к следующей атаке. Но когда учитель отводил меч, чтобы размахнуться и нанести удар, Николас рванулся вперед; его меч в точности повторил траекторию меча противника, а потом вдруг оказался у его головы. В то же мгновение левый кулак Фукасиги коснулся лица Николаса.

Оба противника отошли назад и поклонились. Ни у одного из них не было заметно и следа учащенного дыхания.

Док Дирфорт ушел. Жюстина склонилась над чертежной доской. Уже четыре дня она работала над одним эскизом. Несколько раз ей казалось, что он вот-вот будет готов, но в итоге решение ускользало. “Все равно что ловить руками мелкую рыбешку”, — подумала Жюстина. Наконец она с раздражением отбросила карандаш, сорвала с доски лист кальки и скомкала его.

Девушка пошла на кухню и приготовила себе сандвич с тунцом. Она рассеянно жевала и размышляла о том, где же ошибка. Сама идея была, безусловно, неплохая. Жюстина запила остатки сандвича апельсиновым соком.

Какое-то время она с ненавистью смотрела на чертежную доску. “Плохой признак”, — сказала она сама себе.

Жюстина накинула полотенце поверх купальника и пошла на пляж. Бросив полотенце на песок, она побежала к морю, высоко поднимая ноги. Наконец, увидев перед собой нависшую, готовую обрушиться волну, девушка нырнула в ее зеленую глубину.

Там она услышала отдаленный гул и легкое содрогание воды. Жюстина вытянулась и устремилась вверх, чувствуя, как напрягаются ее спина, плечи, бедра. Из уголка рта вырывались прозрачные пузырьки воздуха. Наконец она рассекла дрожащую поверхность воды, моргнула и жадно глотнула воздух, прежде чем снова погрузиться в воду.

Жюстина думала о Николасе. Вопреки тому, что она сказала Доку Дирфорту, она собиралась ехать в город, Николас не звонил. Значит, он занят. Господи, она уже этим сыта по горло. Но он ей нужен, она ничего не может с собой поделать. Время от времени Жюстина выныривала на поверхность, ровно настолько, чтобы вдохнуть новую порцию воздуха. Отплыв достаточно далеко, она двинулась параллельно берегу.

Жюстина поймала себя на том, что думает о черных с золотом лакированных ножнах на стене комнаты Ника. Мысленно она подошла к стене, на цыпочках дотянулась до меча и осторожно сняла его с крючка. Левой рукой она держала ножны, а правую положила на длинную рукоять катана. Меч Николаса. Дюйм за дюймом она с усилием обнажала сверкающую сталь, не сводя с нее широко открытых глаз. Серебряный блеск слепил ей глаза. Огромное напряжение продолжало нарастать в ее ласковых руках. Комок застрял у Жюстины в горле, сердце яростно билось, пульсирующая кровь звенела в ушах. Холодное море ласкало ее тело. Соски стали твердыми, и девушка почувствовала, как между ее бедер разливается волна возбуждения. Не переставая работать ногами, она скользнула рукой вниз по животу. Она застонала, и пузырьки устремились вверх, как стайка птиц.

Жюстина чувствовала, как холодные струи омывают ее ноги. Это было так похоже на ласковую человеческую руку, что она открыла глаза. Поток охватил ее пылающие бедра и теперь подбирался к груди. Жюстина перевернулась на спину. И тут она поняла, что ее затягивает водоворот. Сначала это были легкие рывки, на которые она не обратила внимания, но теперь, когда она оказалась далеко от берега, ее все сильнее тянуло вниз.

Девушке инстинктивно захотелось вдохнуть, но она вовремя стиснула зубы. Откатная волна неумолимо влекла ее в море и швыряла, но не из стороны з сторону, а по кругу, словно она оказалась внутри бочки. Потеряв ориентацию, Жюстина слепо пробивалась к берегу. Она отлично плавала, и воздуха ей должно было хватить надолго. Но все-таки, прежде всего необходимо было выбраться на поверхность.

Она отчаянно рвалась наверх, но почти не продвигалась. Ее удерживала какая-то живая сила, будто из невидимой бездны появился морской змей и обвил ее своими скользкими кольцами.

Жюстина вынырнула, судорожно хватая воздух и кашляя. Она пыталась поднять голову, стряхнуть с глаз жгучую соленую воду, чтобы увидеть берег, но море не отпускало ее.

Ее охватила паника. Она уже не плыла, а просто отчаянно барахталась. Почему она не закричала, когда была наверху? Жюстина попыталась снова вырваться на поверхность, но мертвая хватка не ослабевала. Она опускалась на дно. И здесь она нашла путь к спасению. Здесь, а мрачной глубине царила полная неподвижность. Охваченная ужасом, девушка не сразу поняла, что освободилась от откатного потока. Она нащупала камень и, удерживаясь у самого дна, стала пробираться к берегу.

Ее легкие пылали, левая нога вдруг оцепенела. Она расслабилась. Вскоре судорога отпустила, и Жюстина поползла по дну, как огромный краб. Ей отчаянно хотелось вынырнуть, но страх перед потоком был сильнее. Она мучительно продвигалась вперед. Ей казалось, что глаза вот-вот выскочат из орбит, в ушах звенел беспокойный гул.

Наконец Жюстина почувствовала теплое мелководье и мягкие толчки прибоя. Она изо всех сил рванулась наверх и вышла из воды, покачиваясь, кашляя и задыхаясь. Ноги не держали ее, и она рухнула на песок.

Девушку тошнило. Она слышала вокруг себя возбужденные голоса. Чьи-то сильные руки подхватили ее.

— С вами все в порядке?

Жюстина пыталась кивнуть, но ее снова вырвало. Она почувствовала под своей спиной сухой теплый песок. Все ее тело судорожно содрогалось. Ее легкие работали как кузнечные мехи, с громкими хрипами, и казалось, им уже никогда не хватит воздуха. Кто-то подсунул ей под голову сложенное полотенце. Щеки и губы горели, словно в них впились тысячи иголок. Жюстина попыталась поднять руки, но они не слушались. Силы оставили ее.

— Не волнуйтесь, — проговорил кто-то над ней. — Не волнуйтесь.

Жюстина закрыла глаза. У нее кружилась голова, как это бывает после какой-нибудь сумасшедшей карусели. Мысленно она все еще металась в водовороте. Постепенно головокружение прошло, и дыхание стало приходить в норму.

— Уже лучше?

Девушка кивнула, не решаясь заговорить.

— Мы вызвали доктора.

— Все в порядке, — чуть выговорила она, не узнавая собственный голос.

— Он вот-вот приедет.

Жюстина снова кивнула и закрыла глаза. Она думала о Гелде, о том, как они когда-то купались в море. Наверное, Гелде тогда было лет девять, а ей — шесть. Они играли в воде, и Жюстина в шутку толкнула сестру в бок. Гелда в ярости повернулась к ней и, сцепив руки у нее над годовой, толкнула под воду. Жюстина вырывалась, но Гелда не отпускала ее. Сначала Жюстина мысленно умоляла сестру, потом проклинала ее. Когда сестра наконец расцепила руки, Жюстина с истерическим плачем побежала на берег, к матери. Она никогда никому не рассказывала об этом случае, но после этого девочка целую неделю не разговаривала с сестрой и даже не смотрела в ее сторону. Гелда молча торжествовала.

Жюстина открыла глаза и увидела склонившегося над ней Дока Дирфорта. Он помог ей встать, и Жюстина разразилась рыданиями у него на груди.

Расставшись с Никодасом на выходе из додзё, лейтенант Кроукер связался по рации с полицейским управлением. Маккейб просил его позвонить — очевидно, по деду Танака-Окура; его также искал Вейгас, а Финниган требовал отчета о ходе следствия.

Лейтенант пробирался сквозь плотный транспортный поток.

— Если вы найдете Вейгаса, передайте ему, что я буду в четыре тридцать, ладно?

Кроукер не хотел пока разговаривать с окружным прокурором, а что касается Финнигана — пошел он...

Других звонков не было. Кроукер старался сохранять спокойствие. Но как он ждал еще одного звонка!

— Вот еще что, — сказал лейтенант. — Свяжите меня с Винсентом Ито из судебно-медицинской экспертизы.