Альбион - Джон Грант

Она нежно улыбнулась: в её руках после нескольких первых хаотичных периодов сна, в течение которых они оба нервничали, он показал себя отнюдь не импотентом. Они смеялись в ту ночь над тем, что сперва не понимали друг друга, — Сайор уже поняла к тому времени, почему Лайан противился физической близости между ними. С первого взгляда они почувствовали, что в их отношениях есть что-то неизбежное; с другой стороны, он ощущал, что близость лишь с одной женщиной будет нарушением его долга перед обществом. Именно такой — платонической — он представляо их любовь. Множество периодов бодрствования он рассматривал её как самого близкого человека, но противился физической близости. Наконец, она прямо сказала ему, что не будет рассматривать его «обязанность» как неверность по отношению к ней и что глупо противиться тому, чему суждено произойти.

Она опять улыбнулась.

Он был настолько простодушен… Отношения между телами ничего не стоили по сравнению с отношениями между душами. С одной стороны, был обычный секс между людьми, которые находили друг друга физически привлекательным — сколь бы он ни был приятен, он никогда не удовлетвори полностью. С другой стороны, это был секс между друзьями, физическое выражение доверия. Она спала с нескольким мужчинами из ближайшего окружения Лайана, но ни разу не чувствовала, что изменила ему. Правда, в последнее время она боялась забеременеть от них, ведь было важно, чтобы её ребёнок был ребёнком Лакана. И, кроме того, существовала Рин.

Но секс с Тем Кто Ведёт был чем-то совершенно особенным. Чисто технически он не мог считаться первоклассным любовником. Часто он был очень неловок, и тогда она улыбалась, надеясь, что он не заметит, и он сам начинал улыбаться и нежно обнимать её. Часто, много раз за период сна она представляла себе его лицо. Он улыбался в её воображении, и это ощущение становилось неотъемлемой частью её самой. Он был её любовником. Она принадлежала ему. И она бы отказалась от любых физических контактов на весь остаток своей жизни, если бы это добавило лишнюю минуту разговора с ним.

Кончик пера набрал достаточное количество чернил, и она продолжила свою запись.

«Где бы мы ни встретили эллонов, мы уничтожаем их. Я не люблю, когда убивают людей, но полагаю, что это необходимо. Тот Кто Ведёт говорит: чтобы освободить Альбион от их власти, необходимо уничтожить их всех до одного, и, я думаю, он нрав. Было бы хорошо, если бы он смог установить с ними хоть какое-то взаимопонимание, но, кажется, это невозможно. Крестьяне слишком долго терпели произвол Эллонии, поэтому при встрече с очередным конвоем солдат убивают, как только они показываются на глаза.

Почему же это так происходит?

Эллоны были бы полезны для них. Кроме способностей поддерживать память людей, как Тот Кто Ведёт, они могли бы научить воинов некоторым приёмам владения оружием, которым они научились во время своей подготовки в армии.

Глаза Сайор были полны печали, когда она снова опустила кончик пера в чернильницу. Её записи на листке пергамента были очень мелкими: как будто маленькое насекомое ползало по листку, оставляя за собой неровный след. Армия Того Кто Ведёт могла больше не найти других листков пергамента, поэтому она изо всех сил старалась сэкономить то, что у неё было.

«Лайан говорил мне, что у нас теперь около трёх тысяч воинов. Он считает, что этого более чем достаточно, чтобы захватить Гиорран. Я же не столь уверена. Я слышала, что Гиорран хорошо защищён, и его солдаты столь же хорошо вооружены и умелы, сколь и безжалостны. Похоже на то, что в конце концов мы будем разгромлены, но, конечно же, я ничего не говорю об этом Тому Кто Ведёт. Думаю, что я была бы счастлива, если бы мы умерли друг подле друга, держась за руки».

Это была невесёлая мысль, и она снова прикусила кончик пера, глядя на колышущиеся стебли травы. Если она пойдёт туда, в эту траву, то ей придётся вставать на цыпочки, чтобы смотреть поверх стеблей. Завтра вся армия пройдёт как раз через эту траву и протопчет в ней широкую дорогу. Ей же хотелось, чтобы отряды Того Кто Ведёт оставили траву такой, как она есть. Она казалась ей такой спокойной, такой обыкновенной…

«Сегодня мы убили ещё несколько человек. Я верю в цель Лайана — победу над Эллонией, но нахожу, что с трудом придерживаюсь этой веры, когда вижу, как умирают мужчины и женщины. Ведь они чувствуют боль точно так же, как и я или любой другой. Большинство из них выглядят несказанно удивлёнными, когда их окружает толпа вооружённых мечами крестьян, всё происходящее почему-то кажется им преступлением перед законами природы. Я обнаруживаю, что мне хочется протянуть руку, вытащить их из всего этого и сказать, что это был всего лишь кошмар и они сейчас проснутся. Но я не могу сделать этого. Так же, как и остальные, я знаю, они только сделают вид, что прислушиваются к моим словам, а при первой же возможности уничтожат нас всех».

Она пожалела, что не может читать эллонские письмена.

«Я хочу остановить смерть. Я хочу уничтожить Эллонию, по крайней мере, истощить её силы. Я хочу видеть Альбион таким, где каждый сможет наслаждаться любовью, подобной нашей с Лайаном.

Сегодня мы побывали в нескольких деревнях. Туда заходили только Лайан, Рин и я, только трое. Там мы объясняли, что численность нашей армии уже достигла своего предела. В одной из деревень был старый шаман, покрытый кровью и испражнениями животных, который громко ругал нас на виду У всей деревни. Лайан почти тотчас определил, что он имеет способности, подобные его собственным, и попытался уговорить его создать такую же армию или, по крайней мере, присоединиться к нашей. Этот дурак просто плюнул на землю и пробормотал что-то себе под нос — видимо, какое-то грозное заклинание. Мне показалось, что ему нравится держать под контролем свою деревню, и он не кочет делить власть с кем-либо другим. Может, я сужу о нём неправильно, но мне показалось, что всё именно так. С ним была лишь молодая девушка и совсем юный мальчик. Они были очень дружелюбны, но солдатами назвать их было никак нельзя. Надеюсь, смерть их будет не очень болезненной».

Сайор сонно поглядела вокруг, вспоминая, не случилось ли за этот период бодрствования что-нибудь ещё, достойное записи на листок пергамента, и заметила движение в траве в нескольких сотнях метров от себя. По-видимому, к ней приближалось какое-то крупное животное, скорее всего, корова, отбившаяся от стада. «Многие коровы, — подумала она, — соображают лучше, чем их пастухи». Правда, там могло оказаться более опасное животное. Решив, что написала достаточно, она отложила пергамент и, дуя на него время от времени, закрыла свою драгоценную бутылочку чернил. Перо она выбросила, и оно, вращаясь, упало с холма в густую траву. На следующий период бодрствования она сделает новое перо.