Белый плен. Двое во вселенной - Катрин Корр

– Кристиан Алмазов всегда был и есть властным и бесчувственным тираном её сердца. Проявление нежности в его случае – лишь способ отвлечь от преследуемой цели, которая заключается в полном ему подчинении.

– Думаешь, если не ты, то никто? – дерзнула Кристина. – Она заметила скользнувшую по самоуверенной физиономии тень и почувствовала себя увереннее. Пригубив виски, она спокойно сказала: – Я довольна своей жизнью, Кристиан, и ни о чем не жалею, если ты об этом. Не было ни дня, чтобы я не просыпалась с улыбкой на губах. Как я уже говорила, я исполняю свои мечты каждый день. И я точно знаю, что сделай я в свое время иной выбор, я бы не была так счастлива, как сейчас. И мне абсолютно неважно, что ты видишь, глядя на меня. Ты к моей жизни никакого отношения не имеешь, – моргнула она продолжительно, – поэтому не веди себя так, словно я разбила тебе сердце в твои юные годы, тем самым убив всякую веру в любовь.

Стараясь держаться уверенно, Кристина и не заметила, как выпила всю порцию виски. Она поставила стакан на столик и подумала о своем доме, в котором сейчас наверняка творилось черт знает что. Если в новостях уже сообщили о сходе лавин на одном из известных горнолыжных курортов мира, то Натали определенно связалась с администрацией, ведь телефон Кристины давно разрядился на морозе, и узнала, что местонахождение Кристины Разумовской пока неизвестно.

Мысли прервал взорвавшийся, как бомба, смех. Кристина изумленно таращилась на мужчину, хохотавшего так, словно ему в жизни не доводилось слышать ничего глупее. Не взглянув на нее, Кристиан сходил к обеденному столу за бутылкой виски, а потом снова наполнил их стаканы и вернулся на свое место. Его плечи продолжали трястись. Кристина понимала, что сейчас, влив в себя очередную порцию смелости, он обрушится на нее словами неприятными, грубыми, пробуждающими страдания, которые до этой встречи время помогало ей сдерживать их мощь. Когда он внезапно успокоился, продолжая задумчиво смотреть в пустоту, каждая клеточка её тела напряглась.

– Я любил тебя, – произнес Кристиан низким с хрипотцой голосом, не сводя расслабленных глаз с невидимой точки. – Странно, что это случилось со мной, ведь я всегда считал себя прагматиком в плане отношений. Но я полюбил тебя, – продолжал говорить Кристиан и, наконец, остановил взгляд на ней – застывшей, как статуя. И взгляд его был пустым, холодным и совершенно безжизненным. – Даже смирился с безответным чувством, которое, всё же надеялся подавить. Я думал, что когда-нибудь ты тоже полюбишь меня. Когда-нибудь… Буду честен, – произнес он задумчиво, будто тщательно подбирал слова, – я действительно рад, что ты нашла себя в этом мире, что добилась того, о чем мечтала. Не каждому это дано. Но это говорит та часть меня, что хранит в памяти всё то хорошее, что я видел в тебе, граничащее с моими собственными иллюзиями. Другая часть меня ужасается тому, насколько бесчеловечной может оказаться прекрасная девушка с ангельскими глазами, когда перед ней встает выбор. И тут твои успехи для меня – ничто, потому что каждая твоя улыбка по утрам, радость и гордость за себя стоила целой жизни. Большой маленькой жизни. Ты не убила мою веру в любовь, потому что я не понимал и не понимаю, зачем в это нужно кому-то верить. Просто однажды случилась ты и мое сердце забилось быстрее. Но ты сбавила скорость до нуля. И, знаешь, – усмехнулся он всё так же задумчиво, – возможно ты поступила правильно. Теперь, имея представление о твоей прекрасной жизни, достигнутой путем непростительной жестокости, я бы точно не хотел, чтобы меня связывало с тобой даже невинное дитя.

В её глазах застыли слезы. Воздух застрял где-то между ребер, создавая болезненное давление на желудок. Слова, сказанные неподдельно серьезным и вдумчивым тоном, выбили из колеи.

– Я ни дня не сожалела о том, что сделала, – наконец, взяла она себя в руки. – Ведь, если бы то, что ты сказал, было правдой, твое отношение ко мне было бы другим.

– И что же я делал не так?

– Всё, – не задумываясь ответила Кристина. – Кроме того, чтобы взять на себя ответственность. Скажу тебе честно, ты оказался единственным мужчиной, которых я знала и знаю, чье чувство долга стоит на первом месте. Одни бегут от ответственности, другие скрываются, третьи просто её игнорируют, но у тебя это чувство преобладает. Настолько, что со временем ты становишься им одержим. Ты думаешь, что проявляешь заботу о человеке, но на самом деле пытаешься его контролировать.

– А ты не думала, что порой людям это необходимо – чтобы кто-то на время взял их жизнь в свои руки?

– Я думаю, что так могут мыслить только деспоты.

– Деспоты! – хмыкнул Кристиан. – Я тебя как-то обидел, Кристина? – посмотрел он на нее внимательно. – Я намеренно причинил тебе физическую или эмоциональную боль?

– Знаешь, – опустила она ноги на пол, – этот бессмысленный разговор утомил меня. Если мы отдыхаем, то давай по отдельности.

– Нет, ответь мне! – его голос затвердел. – Раз уж вселенная заперла нас здесь вдвоем, давай мы обсудим то, что не смогли семь лет назад? До вчерашнего дня тебя в моей жизни не было! Но признаю, изредка ты появлялась в ней, как призрак, оставляющий горький и тяжелый осадок в душе. Я уже несколько часов смотрю на тебя и тот вечер без конца оживает в моих глазах! Ты уже достаточно взрослая девочка, чтобы отвечать за свои поступки. Наберись храбрости и объясни мне, почему ты… Почему ты так поступила? – спросил он полушепотом. Тяжелые веки плавно опустились, густые ресницы коснулись мерцающей от огня свечи кожи. – Я не верил и никогда не поверю, что на это решение повлияла какая-то чепуха из Интернета или действия твоего нетерпеливого поклонника, которые я не пресек.

Кристиан упрямо смотрел на нее и ждал объяснений. Высокий лоб разделила напополам прямая и широкая вена, крылья носа зашевелились в нетерпении.

– Разве сейчас это имеет хоть какое-то значение?

– Твой ответ ни на что не повлияет. Свой выбор ты давно сделала. Я просто человек, который заслуживает объяснений, потому что именно этот выбор лишил меня возможности быть сейчас отцом.

Синие глаза засверкали. Их расставание в тот вечер вышло сумбурным, эмоциональным и слишком недосказанным, чтобы спустя семь лет не потребовать от нее объяснений. Оно было похоже на белый лист бумаги, на котором кто-то очень нервный и нетерпеливый оставил хаотичные линии.

– Я испугалась.

Женский взгляд убежал в сторону темного угла, метнулся ввысь и ударился о негодование, застывшее на суровом мужском лице.

– И это