Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

Однажды его маленький ребенок, который просто изучал язык и мог произнести небольшие слова, но не мог произнести большие и длинные слова, сидел там на полу, когда пришли два или три человека — посторонние. Они посмотрели на стену, поэтому мальчик тоже посмотрел на стену — впервые, ведь ему было все привычно, он жил в этом доме. А так как он пытался учить язык… Всякий раз как дети пытаются выучить что-то, они пробуют снова и снова уловить это. Поэтому он попробовал сам. Он медленно прочитал: «Бог» — каждый слышал то, что он выговаривал… Но «NOWHERE» (НЕТ НИГДЕ) оказалось слишком большим словом, поэтому он разбил его на два: «GOD IS NOW HERE» (БОГ СЕЙЧАС ЗДЕСЬ).

Даже его отец был ошарашен. Тысячи людей приходили в комнату, но никто не сделал из «NOWHERE» (НИГДЕ) «NOW HERE» (СЕЙЧАС ЗДЕСЬ).

Персидский суфий говорит: «Когда вы не можете понять, то иногда Бог разговаривает с вами через детей». Невозможно спорить с детьми. Теперь вы не возразите ему: «Это не NOW HERE (сейчас здесь), это NOWHERE (нет нигде)». Ребенок стал повторять это снова и снова: «БОГ СЕЙЧАС ЗДЕСЬ».

Той ночью отец не мог уснуть. Снова и снова он слышал голос своего ребенка. Трудно спорить с ним: «Бога не существует». Он попытался, но тот сказал: «Если Его не существует, тогда, как же Он может быть сейчас здесь?»

В первый раз он не заглянул в свою атеистическую философию: «Возможно, ребенок и прав. Я никогда не исследовал, где же Бог. Все мои аргументы только интеллектуальны; у меня нет экзистенциального опыта. Я никогда не медитировал. Я никогда не переживал, что значит быть "сейчас здесь"».

Если вы можете пережить феномен «сейчас здесь», вы пережили нечто, что некоторые люди называли Богом, некоторые называли истиной, некоторые называли любовью, некоторые называли красотой. Неважно как вы называете это.

Но трансформация из «NOWHERE» (НИГДЕ) к «NOW HERE» (СЕЙЧАС ЗДЕСЬ) так безбрежна и несоединима… из негативного утверждения это становится абсолютно позитивным утверждением.

Открытие Альберта Эйнштейна — что время есть четвертое измерение пространства — высказал ребенок, не зная этого: ведь «сейчас» — это время, а «здесь» — пространство.

Там, где «сейчас» и «здесь» соединяются, все сущее доступно вам.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

10. ЗЛО — ЭТО НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК ОТСУТСТВИЕ ДОБРА

3 февраля 1987.

Возлюбленный Мастер,

И спросил один из старейшин города: «Скажи нам о Добре и Зле».

И он ответил: «О добре в вас могу я говорить, но не о зле.

Ибо, что есть зло, как не добро, терзаемое голодом и жаждой?

Воистину, когда добро терпит голод, оно разыскивает пищу даже в темных пещерах, и когда оно жаждет, то не гнушается и затхлой водой.

Вы добры, когда вы одно с самим собою. Но и когда вы не одно с собою, вы не злы.

Ибо поделенный дом — не прибежище воров; это всего лишь поделенный дом.

И корабль без кормила может бесцельно блуждать среди коварных рифов, но так и не пойти ко дну.

Вы добры, когда стараетесь дать от самих себя. Но вы не злы, когда ищете пользы для себя.

Ибо когда вы рассчитываете извлечь пользу, вы всего лишь корень, что льнет к земле и сосет ее грудь.

Истинно, плод не скажет корню: «Будь таким, как я, — спелым, сочным и вечнодающим от своего изобилия».

Ибо для плодов давать — потребность, как получать — потребность для корня».

Каждое отдельное слово, высказанное Халилем Джебраном, должно быть понятно во всех его значениях. Почему спросили старейшины города? Почему не юноша? Почему не ребенок?

Ребенок так невинен, он не знает различия между добром и злом; потому вопрос и не возникает. Для ребенка нет ничего хорошего и ничего злого. Это по невежеству, но это похоже на окончательное состояние человека, который пробудился… для него тоже нет ни добра, ни зла. Пробужденный возвращается к своему детству снова — но с разницей, с огромной разницей. Ребенок был невежествен; пробужденный действительно невинен. А демаркационная линия между невежеством и невинностью очень тонка.

Иисус сказал Никодиму, профессору иудаизма в Иерусалимском университете: «Пока ты не родишься снова, тебе не понять, что я говорю».

Он не говорит, что вначале вам надо умереть и родиться через другое чрево. Он говорит: «Когда ты будешь преображен так, что твое невежество станет невинностью — вот подлинное возрождение, — только тогда ты поймешь то, что я говорю».

Ребенок не может задать такой вопрос, потому что не может различить, а пробужденный не станет спрашивать, потому что ему известно: добро и зло — это две стороны одной монеты. Если вы выбираете добро, вы также выбрали и зло. И это одно из великих несчастий всех религий и их святых — они выбирали добро и подавляли зло. Из-за этого разделения они и сами становились разделенными и расщепленными, они сделали шизофреничным все человечество.

Поэтому важно то, что ребенок не задает вопроса. Так же важно и то, что юноша не задает вопроса, — потому что юношу жизнь так увлекает, песня жизни так осуществляется, его сердце пульсирует любовью. У него нет времени думать о добре и зле. Только старейшины… а старейшины — это растратившие всю свою энергию, пустые. Им делать нечего.

Ребенок полон удивления, юноша полон любви, но старик лишился всего. В его глазах нет никакого удивления, ведь он такой знающий, ничто не удивляет его; он видел, что всякая любовь, в конце концов, оборачивается ненавистью. Он живет — но пустой жизнью. И эти пустые люди становятся очень озабоченными суждением. Они не могут ничего сделать сами, но по крайней мере, сидя в своих креслах-качалках, они могут судить каждого — кто хорош, а кто плох; кто грешник, а кто святой.

Это и есть способ как-то ощутить превосходство над молодежью, над детьми. Дети невежественны; молодежь слепа. Только старики считают, что они получили глаза, потому что они прожили жизнь, они испытали все. Но просто переживая все подряд, не станешь мудрым, ведь один из самых важных критериев для мудрого человека — это то, что он отбрасывает суждение. Он может видеть, что в зле присутствует добро. Святой и грешник не разные категории — их выбор различен, но они выбирали из одного и того же источника. Откуда приходит добро, оттуда приходит и зло, и что бы вы ни выбирали, вы будете страдать.

Выбор приносит страдание. Когда вы выбираете добро, тогда то, что есть зло в вас, будет постоянно создавать конфликт, сожаление, сомнение: «Возможно, те, кто выбрал зло, наслаждаются жизнью. Я выбрал добро, а все, что оно мне дало, — всего лишь серьезность и сухость».

Святой не может улыбаться, святой не может танцевать, он боится: песня может привести его к злу, танец может привести его к тому, что он отверг. Но просто отвергая, вам не избавиться от вещей. Они остаются в вашем бессознательном, ожидая своего часа. Потому и случалось много раз в истории, что грешник становился святым всего за одно мгновение понимания, а так называемый святой падал и становился грешником всего за одно мгновение неосознавания. Замечательную историю рассказывают об ученике Гаутамы Будды. Это был молодой монах — отменного здоровья, очень красивый, очень культурный. Он происходил — как и Гаутама Будда — из царской семьи и отверг царство.

Так же как Клеопатра на Западе считается самой прекрасной женщиной всех времен, на Востоке есть подобная Клеопатре женщина, Амрапали. Она была современницей Гаутамы Будды. Она была до того прекрасна, что золотые колесницы стояли у ворот ее дворца. Даже великим королям приходилось ждать встречи с ней — она была всего лишь проституткой, но такой богатой, что могла покупать королевства. Но она страдала, в этом прекрасном теле была также и прекрасная душа, жаждущая любви.

Когда мужчина приходит покупать тело женщины, может она и имитирует большую любовь к нему, он ведь заплатил за это, но в глубине души она ненавидит его, потому что он пользуется ею как вещью, как предметом покупки; он не относится к ней как к человеческому существу. А это величайшая обида и рана для кого угодно, когда с ним обходятся как с неодушевленной вещью, и его честь, его индивидуальность унижаются.

Этот молодой монах отправился в город за подаянием. Ни о чем не подозревая, он проходил мимо множества золотых колесниц и прекрасных коней. Он был изумлен: «Кто живет в этом дворце?» Как только он взглянул наверх, Амрапали выглянула из окошка, и любовь впервые возникла в ее сердце — просто потому, что в тот миг, когда молодой монах увидел Амрапали, он поклонился ей с глубоким уважением. Такую красоту нужно почитать, не использовать. Этот великий дар сущего следует высоко ценить, а не унижать.

В тот же миг, когда молодой красивый монах поклонился, внезапно громадная волна энергии возникла в Амрапали. В первый раз кто-то смотрел на нее с уважением, признавая в ней достоинство человеческого существования. Она сбежала вниз, коснулась стоп монаха и сказала: «Не ходи больше никуда; будь сегодня моим гостем».