Вирусапиенс - Сергей Гатаулин

Пацан упорно не желал понимать «громкую» пантомиму горе-толмача. Когда тот перестал верить, что из его идеи хоть что-то получится, у пещеры появился завывающий от боли сородич Зура.

Перешагнув порог каменного грота, воин повалился на землю. Одной рукой он сжимал окровавленный живот, пытаясь сдержать расползающиеся рваные края гигантской раны, другой – заталкивал успевшие вывалиться наружу скользкие внутренности. Извиваясь, словно змея, раненый дополз до стены, где, привалившись затылком к камню, обессиленно замер.

Анатолий, вскидывая сжатые кулаки, заскрипел зубами.

– Опять людоеды? – зарычал он.

Воздух вокруг неожиданно загустел, подрагивая, поплыл горячим маревом к каменным стенам. Бурые от грязи и копоти валуны дрогнули под напором силы, сжимающей пространство. В голове, мгновенно набирая силу, загудел «трансформатор». Тело зазвенело натянутой струной, напряглось в ожидании прыжка.

– Всем оставаться на местах! – сквозь зубы пробормотал Анатолий.

Делая глубокий вдох и выдыхая полной грудью, он прикрыл глаза, стараясь расслабиться.

– Еще не время!

Сеанс медитации не принёс никаких результатов. Низкий гул, заполняя череп, превратился в оглушительный рев. Сознание на секунду померкло.

Выныривая из небытия, Анатолий впился острыми ногтями в горячую ладонь. Разум отказывался верить тому, что видели глаза.

Пол и стены пещеры, извиваясь словно живые, протянули жуткие щупальца, стараясь затянуть его в темнеющую на стене воронку. Каменный мешок стягивался в яркий жгут, исчезающий в удлиняющемся жерле. Вселенский пылесос тянул сжавшегося от напряжения непокорного человека.

– Ну же! – в бессилии орал он, разрывая острыми ногтями ладонь. – Просыпайся!

Усыпанный объедками пол прыгал перед глазами. Он то сжимался в точку, то разбухал до невероятных размеров. Вот только мусор почему-то оставался на месте.

«Как там говорил Потёмкин? – зашевелил отяжелевшими извилинами Анатолий. – Образы, создаваемые мозгом для визуализации неизвестных сознанию явлений. Чтобы не сойти с ума! Вот!»

Железные тиски, сжимающие голову, едва ощутимо ослабли, боль отпустила.

– Ха! – Анатолий, сжатый в точку, вдруг взорвался, вспыхнув безудержной яростью.

Разъяренный титан рванул на себя ставшие видимыми силовые линии, соединяющие его с пожирающей пространство и время воронкой. Та вздрогнула, внимательно посмотрела на сопротивляющегося «котёнка» и… отпустила безумное упрямое существо.

– Ррыгх! – раздалось над головой телохранителя, и плеча коснулась тёплая рука.

Открыв глаза и с трудом концентрируя внимание на окружающих предметах, Анатолий обнаружил стоящего перед собой Зура.

Чем-то он сейчас напоминал испуганного зверька: волосы дыбом, глаза выпучены, тело трясётся.

«Чувствует предок силы природы, – мелькнуло в голове. – Молодец – не убежал!» Анатолий дружески похлопал подрагивающего вождя по плечу. Тот вытянул вперед окровавленные руки, демонстрируя их содержимое.

– Кого-то съели, а кишками гостя потчуете? – пошутил Анатолий. Однако, присмотревшись к бурой мякоти, мгновенно посерьезнел, а когда не обнаружил раненого угра, испугался.

– Где угр? – громко закричал он и сжал руками живот.

Зур быстро сообразил, что от него требуется, сунув кровавую массу в рот, он слегка помял её за щекой и, кивнув в сторону выхода из пещеры, пригласил Анатолия следовать за собой.

– Торри уггрр, – прошипел дикарь, не переставая жевать.

Играющие роль жвачки то ли жилы, то ли кишки периодически выскальзывали из его рта, вызывая у Анатолия рвотные позывы.

«Неужели? – взвыл внутренний голос. – Неужели и они поедают друг друга?»

Выйдя из пещеры, они тут же наткнулись на двух стариков. На первый взгляд могло показаться, что сгорбленные существа скорбят над телом погибшего. Однако хрустящие звуки и довольное урчание, сопровождающие поминки по усопшему, мало соответствовали трагичности момента.

Анатолий, плюнув в сторону «пировавших на костях» стариков, бросился прочь. Пушистый котёнок в душе превратился в разъяренного барса, рвущегося наружу. Зверь требовал жертв, и Анатолий испугался, что ими могут оказаться несчастные, измученные голодом старики. Ни в чём не повинные, живущие по законам своего мира и своего времени.

За те несколько дней, что Анатолий провел в племени, он ни разу не встретил очень старых людей, кроме этих двоих, но и их он видел впервые и только за пределами пещеры. Может, они находились на особом положении и старались не мешать соплеменникам своим присутствием? Скорее всего, их просто не было: не доживали они до преклонного возраста. Ну а те, кому не повезло, кто всё-таки дотянул до старости, влачили жалкое существование вне племенной продовольственной корзины. Одряхлев, превращались в бесполезный для племени груз.

– Везде одно и то же! – возмутился Анатолий. – Так не пойдёт! Старость нужно уважать.

Где-то глубоко в душе шевельнулся червячок сомнения. «Не вмешивайся! – прошептал внутренний голос. – Нельзя кроить историю по своему усмотрению». Однако Анатолий не обратил внимания на тревожные мысли и твёрдо решил изменить установившееся в племени положение дел. Но вначале нужно обеспечить племя пропитанием, иначе придётся туго не только старикам, но и воинам. Вернувшись в пещеру, возмущенный борец за социальную справедливость хотел продолжить прерванную работу, но ему помешал Зур.

Вождь долго размахивал руками, изображая одному ему понятные действия и предметы, сопел, закатывал глаза, прыгал на месте. Неизвестно сколько бы продолжалась нескончаемая пантомима, если бы утомленный Анатолий не остановил разговорчивого предка.

– Нужна верёвка, – заявил он, обматывая наконечник воображаемым жгутом. – ВЕ-РЁВ-КА!

– Ггы! – выдохнул довольный Зур.

Грязные руки полезли в рот, раздвигая губы, вытащили на свет длинную серую спагетину. Очищенная от крови, жила не вызывала отвращения, вот только мысль о её бывшем владельце никак не выходила из головы Анатолия.

– Откуда это, интересно? – поинтересовался он, принимая от древнего гоминида очищенные жилы.

Зур кивнул, словно понимал, о чём идет речь. Повернувшись, указал на паренька, который, прячась в дальнем углу пещеры, внимательно следил за его руками. Наклоняясь, вождь ткнул указательным пальцем себе чуть выше голени. Пощелкав зубами, скривился, подтвердив худшие предположения Анатолия.

– Да понял я! – воскликнул телохранитель, вогнав плоский каменный наконечник в расщепленный конец древка. В пещере холодно, а он вспотел – жила раз за разом выскальзывала из рук.

Крупная капля сорвалась с носа, зубы впились в кончик языка, подсохшая кишка, оплетая древко, намертво закрепила наконечник.