Астролог. Код Мастера - Павел Глоба

– А чья это жопочка? Мишук, ты уже начал роман о дьяволе? Мне Женечка Гладун из Берлина пишет, что.

Он вздрогнул и обжег ее ледяным взглядом.

– Напси – так он иногда называл жену, – как говорит Валюн Катаич, место жены писателя – на кухне. Но не на его творческой кухне. Не мешай, я работаю.

– Тоже мне Достоевский! – обиженно фыркнула она и покинула кабинет. Через плохо прикрытую дверь было слышно, как она принялась названивать по телефону кому-то из подруг.

Булгаков с тоской посмотрел ей вслед.

– Люба – это мой крест, – с чувством сказал он сам себе.

Писатель понимал одно: больше всего на свете ему не хочется писать роман о дьяволе. Он поднялся, вышел в переднюю и стал надевать калоши.

– Мишук, ты куда собрался? – Супруга на секунду оторвалась от трубки.

– В клуб, – ответил он. – Я обещал Маяковскому сегодня вечером шары с ним покатать.

Он лгал. То есть он действительно, собирался пойти в актерский клуб и поиграть в бильярд с Маяковским. Но не только это заставило писателя выйти из дома этим ненастным вечером. Он надеялся встретить ее, свою настоящую и последнюю любовь. Елену Прекрасную. Он познакомился с ней в доме общих знакомых на праздновании масленицы. Она пришла одна, ее мужа услали в командировку.

Тогда, едва познакомившись, он помог ей завязать какие-то тесемки на рукаве. За столом они сидели рядом, и она, вроде дьякона из чеховской «Дуэли», смотрела ему в рот и с восторгом ждала от него очередной шутки. А он, почувствовав себя в ударе, разошелся вовсю. Публика просто стонала от восторга. Он пел, танцевал, поминутно выскакивал из-за стола и бросался за рояль. Одним словом, хлопал подтяжками и куражился как мог. Она восхищалась его глазами, называла их уранически–синими и утверждала, что они сверкают, как бриллианты.

И сейчас он шел в актерский клуб в надежде встретить ее.

В прошлый раз она пришла в клуб специально, чтобы посмотреть, как он играл в бильярд с Маяковским. Играли они не торопясь, с чувством и плохо скрываемым удовольствием.

– От двух бортов в середину, – говорил Булгаков.

И мазал.

– Бывает, – сочувственно замечал Маяковский, обходя стол, чтобы выбрать удобную для удара позицию. – Разбогатеете окончательно на своих тетях манях и дядях ванях, выстроите загородный дом и огромный собственный бильярд. Непременно навещу вас и потренирую.

Булгаков притворно охал.

– Благодарствую. Какой уж там дом!

Маяковский удивленно приподнимал бровь.

– А почему бы и нет?

– О, Владимир Владимирович, но ведь и вам клопомор не поможет, смею уверить. – Булгаков намекал на сатирическую феерическую комедию Маяковского «Клоп». – Загородный дом с собственным бильярдом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин.

В тот раз она просто гипнотизировала Маяковского своим ненавидящим взглядом. Ей очень хотелось, чтобы выиграл Булгаков.

– У меня просто кий в руках не держался, – уверял позднее Маяковский.

И с тех пор эта хорошо причесанная дама целиком завладела мыслями Булгакова. Он надеялся, что и она думает о нем. Наверно, так оно и было, потому что недалеко от клуба он встретил ее.

Она шла по улице и несла в руке желтые цветы. Они отчетливо выделялись на ее черном пальто. Их цвет показался писателю отвратительным. Он бросился через дорогу, вырвал у нее букет и швырнул его на асфальт. Она вздрогнула и подняла на него глаза, но вместо испуга он увидел в них только необыкновенное, никем не виданное одиночество.

В клуб они не пошли, отправились гулять по улицам. Неожиданно для себя Булгаков рассказал Елене обо всем, что его мучило. О том, что запрещена постановка его пьесы «Кабала святош». Рассказал и про то, как сжег роман о дьяволе. И не собирается писать его заново.

Она внимательно слушала, не перебивая. Когда он закончил, она просто сказала:

– А зачем тебе писать роман о дьяволе? Напиши ну хотя бы о Понтии Пилате.

И только гораздо позже, когда они расстались, он вдруг понял главное. Он будет писать не о дьяволе и даже не о Понтии Пилате. Он будет писать о любви. Мастер напишет книгу о Мастере.

«А что касается договора. Что ж, будет вам и дьявол, и рыжеволосая ведьма, и – он подумал о товарище Агранове, – будет и Афраний, заведующий тайной службой при прокураторе Иудеи. А что из этого получится, пусть решают читатели».

Он вернулся домой, прошел в кабинет и лихорадочно навалился на материалы. Любочка с недоумением оторвалась от телефонной трубки, чтобы с неудовольствием отметить: «Нет, Мишук, все-таки влюбился».

И была права.

Глава 7.

Бесы

Квартира Успенского. Наше время

Ночь Василиса и Андрей снова провели в его квартире. За завтраком обсуждали насущные проблемы.

– Кому же мы все-таки понадобились? – рассуждал за обоих Успенский. – Во–первых, это может быть ультиматум Гудмена. Поскольку мы ничего о нем не знаем, то лучше считать, что намерения у него самые серьезные. Дальше.

– Рыжая ведьма Гелла, – напомнила Василиса. – Вчера ее поведение напоминало истерику. А в таком состоянии человек на все способен.

Успенский полез в карман – у него зазвонил мобильник.

– Алло. Кто? Маргарита? Какая Маргарита?

Он все еще не научился нейтрально реагировать на это имя.

Астролог прикрыл трубку и шепотом сообщил Василисе:

– Она, рыжая Гелла. Которая Марина, она же Маргарита. Легка на помине.

Чтобы не мешать, Василиса вышла. Зачем мешать человеку разговаривать? Если захочет, сам все расскажет.

Говорил он недолго. Убрав трубку, вышел к Василисе сильно озадаченный.

– Она извинилась за вчерашнее и попросила составить гороскоп для нее и ее жениха. Данные, вот, передала

Он заглянул в распечатку и с некоторым удивлением заметил:

– Знаешь, когда она родилась? Двадцать первого ноября. Двадцать первого ноября умерла твоя подруга Ада Винтер. И жена наркома Ежова, Евгения, тоже умерла двадцать первого ноября.

Василиса также не смогла скрыть удивления. Но по другой причине.

– Она извинилась? Просила? Это ты про рыжую ведьму, которая устраивает истерики по любому поводу и без него? Наверно, тебя разыграли.

Успенский согласился.

– Да, будто не она. Знаешь, по–моему, Черчилль сказал, что легко быть вежливым с тем, кого собираешься убить. Тогда ее вежливость понятна. Ладно, отнесем в загадки. Третий соискатель наших скальпов – господин Бекерман.

– И пара его балбесов.

– Или бесов, что точнее. Я отношу их к категории людей, инфицированных вирусом зла. Кажется, все?

Василиса задумалась, прикрыв глаза.

– Возможно, все. Если только нет еще кого-то, кого мы пока не знаем.

Теперь разговор прервала трель мобильника Василисы. Очередь проявлять деликатность наступила для Успенского.

Господин Бекерман был в ярости. Не успел он кое-как навести глянец на свой помятый «Мерседес», как получил удар в спину. И от кого? От собственных помощничков, мать их дери!

Тот, которому толстяк из лаборатории дал меткое прозвище Колобок–Носорог, вяло оправдывался.

– Шеф, ну, кто мог подумать.

– А думать надо! Хотя бы иногда, для разнообразия, – орал господин Бекерман.

– Кто мог подумать, что вы нам подвернетесь.

Тут господин Бекерман пришел просто в неописуемую ярость.

– Так это, значит, я виноват?

Бесы–балбесы переминались с ноги на ногу. Виноватыми они себя вовсе не считали. Наоборот, про себя материли этого идиота, который влез на своей тачке прямо под их таранный удар. Ну и стерву–журналистку крыли, ясное дело. Тоже мне, понимаешь, каскадерша драная. В общем, недооценили бабу. А она такой фортель выкинула. Больше всего они боялись, что шеф накажет их рублем. Навесит ремонт своего «Мерседеса». Но у того были другие планы.

– Сегодня у вас будет шанс реабилитироваться. И, если опять получится облом, я с вас спрошу по полной! А теперь валите. У меня сегодня и без вас забот полон рот.

Он вышел, сел в свой полуразбитый, но все еще на ходу «Мерседес» и уехал.

Василисе звонил Лелик.

– Сегодня похороны рабовладыни, – сообщил он. – Сбор возле редакции. – Он назвал время.

Она убрала трубку и сообщила о звонке Андрею.

– У нас еще два часа.

Но, когда они подъехали к редакции, перед зданием никого не было.

– Полчаса, как уехали, – сообщил охранник на проходной.

– Догоним?

Охранник покашлял, прочищая горло.

– Лучше вам прямо на кладбище ехать. Только не на машине. Это же под Москвой, там дорога местами жуткая. Такси возьмите. К тому же, наверняка пить придется.

С такими аргументами трудно было не согласиться. В ближайшем магазине Успенский купил бутылку водки, чтобы не выглядеть халявщиком. Василиса несколько раз пыталась дозвониться до Лелика, но безуспешно. Его телефон не отвечал.

Такси поймали сразу, словно машина только их и ждала. Водитель скривился, когда узнал, куда надо ехать, но возражать не стал. О причине такой покладистости он рассказал по дороге.