Золотой ключик для Насти. Книга вторая - Анна Гаврилова

— Погоди. Получается, он едет усмирять несогласных?

— По сути — да, но вслух об этом никто не скажет. Ну и не то чтобы усмирять, а так… напомнить кто в доме хозяин. А вообще, это тайна, так что ты… ну ты понимаешь?

С ума сойти. Что же получается, я не причём? То есть, путешествие не ради меня устроено?

А вслух сказала:

— Да, понимаю. — Потом взглянула на блондинку, пальцы которой что-то рисовали в воздухе, спросила: — Но если это тайна, откуда сама знаешь?

Её сосредоточенность сменилась лисьей улыбкой.

— Азимут и Эрик очень близки… — хитро протянула девушка. — А я страсть как люблю секреты выведывать. Знаешь, есть один способ…

Сам способ не удивил — собственно, после рассказа о «капитуляции», ничего другого от Клиссы и не ожидала. Ещё не ожидала, что буду краснеть до состояния переспелой помидорины и молить о прекращении пытки. А уж о том, что блондинка будет хихикать и приговаривать «Ты запоминай, запоминай! Глядишь, и самой пригодится!», не думала тем более.

Глава 13

Эрик мерил шагами спальню и глубоко дышал. Он уже пожалел, что взял колдунью в путешествие. Лучше бы оставил во дворце, под охраной и личным надзором Эдизы. Королева хоть и создаёт впечатление легкомысленной болтушки, отличается невероятной хваткой — собственно, именно от матери принц унаследовал эту черту. Эдиза не только сберегла бы девушку, но и вразумила! Объяснила, что дразнить Эрика нельзя.

Если бы Настя осталась во дворце, всё бы было проще. Он бы не впадал в ярость по поводу и без. Не бесился в попытке понять, что означал тот или иной взгляд, жест, вздох. И бессонница, будь она проклята, не терзала бы от ночи к ночи. Вдали от Насти, он бы обязательно разобрался в причинах столь сильного, почти болезненного притяжения. Он бы непременно остыл, а по возвращении… завёл себе новую фаворитку. Обычную, понятную, скучную.

Или, чем Бес не шутит, сумел бы совладать с несносной чужачкой. Просто так, из принципа. Ведь очаровать такую проще простого… если ум не затуманен страстью. Вон, Турту единственной улыбки хватило.

Воспоминание о том вечере заставило поморщиться. Хватая Турта за грудки, Эрик понимал, что поступает неправильно, но остановиться не мог. Только боги знают, каких усилий ему стоило сдержаться, чтобы не съездить по смазливой физиономии. И как хотелось вырвать язык, который смел уверять, будто та улыбка — знак поддержки, не более. Что Турт ни в коем случае не претендует на сердце колдуньи, что он по-прежнему влюблён в свою жену.

А Кардер? Разве он заслуживал той угрозы, что выпалил наследник? Хуже того — Эрик угрожал всерьёз. Он обещал прирезать, хотя прекрасно понимал — объятья с колдуньей вынужденные, в них нет ни толики чувств. А какие чувства испытывал сам? Зависть, прежде всего зависть. Ну почему она не споткнулась в прошлый раз, когда руку подавал не Кардер, а Эрик? Другие в его обществе не только на подножке спотыкались, на ровном месте упасть норовили.

Нет, решение взять колдунью в путешествие было ошибкой. Возможно, самой большой из всех, какие совершил в жизни. Она либо сведёт с ума, либо испортит репутацию, либо…

— Проклятье! Не слишком ли много вариантов? — устало прошептал принц.

Но стоило представить, будто колдуньи нет рядом, из горла вырвался глухой рык, ладони сжались в кулаки, а мир подёрнулся алым — признак перехода на совмещённое зрение. Сознание захлестнула бессильная ярость.

Нет, эта идея ещё хуже! Он бы сошел с ума ещё в первый день, и непременно вернулся. Другим в подобном не признается, но врать самому себе — бессмысленно.

Эрик подошел к окну, отодвинул гардину. Несколько секунд вглядывался в ночную тьму, потом раздался ментальный оклик:

«Эрик, можно к тебе?»

«Да,» — нехотя отозвался принц и повернулся к двери.

Азимут был небрежен в одежде и весел — словно сумел пробраться к невесте и нарушить обет свадебного воздержания. В одной руке красноволосый сжимал бутылку вина, а во второй вешалку с белоснежным камзолом с огненной оторочкой. Эрик догадался, к чему будет склонять кузен, среагировал мгновенно:

— Даже не мечтай! Я очень ценю тебя, Азимут, но роль дружки не для меня. Тебе хорошо известно, как отношусь к свадьбам.

Гость небрежно пожал плечами, мол — не больно-то и хотелось. И вообще, с чего ты взял, будто камзол для тебя? Столь же небрежно зацепил крюк вешалки за ручку платяного шкафа и поднял вверх бутылку.

— Бокалы не взял, — сказал он. И пояснил улыбаясь: — Рук не хватило.

Эрик неопределённо хмыкнул — старый знак, понятный обоим. Улыбка Азимута стала шире, одним лёгким движением он выбил пробку и хлебнул из горла.

— Может сядем? — Эрик не ждал ответа, просто пошел к креслам. Кузен не возражал.

Угнездившись в соседнем, Азимут передал бутылку принцу и замер. Стороннему наблюдателю это молчание могло показаться обычным, но наследник знал, что оно означает.

— Ладно, — Эрик сперва поморщился, после шумно вздохнул. — Ладно, Азимут. Выговаривай.

— За что? — делано удивился тот. — Ты всего лишь до смерти напугал прислугу и подкоптил пару дверей.

— Ты не обиделся? — спросил принц, возвращая бутылку.

— А мне что? Дом-то не мой. Вот будущий тесть, кажется, не слишком рад.

— Да я не про дом, я про Клиссу. Кажется, она испугалась.

Кузен пожал плечами, глотнул хмельного напитка.

— Клисса — мудрая женщина, она всё понимает.

— Что понимает? — резко насторожился принц.

Азимут же вконец развеселился. Его улыбка была настолько искренней и счастливой, что Эрик начал злиться.

— Всё понимает, — пояснил кузен. — И одобряет.

— Азимут! — в голосе Эрика появились рычащие нотки. — Не юли! Скажи толком: что «понимает» Клисса?

Собеседник ничуть не испугался рыка. Глаза, горящие углями, тоже не впечатлили. Он вздохнул, в надежде скрыть ликование, сказал:

— Твоя любовь к колдунье очевидна. Даже слепой заметит, не то что зрячий.

Эрик даже вскочил от возмущения.

— Азимут!

— Что? Скажешь, ошибаюсь? — хитро протянул тот.

— Очень ошибаешься! — убеждённо заявил Эрик. — Да, моё желание намного сильней обычного. Но это желание, не больше!

— Ой ли?

Принц снова опустился в кресло, прикрыл глаза. Перед мысленным взором, как по щелчку, возникло видение… Вот она — податливая, мягкая, нежная. Плавится под его пальцами, шепчет его имя. А он касается губами шеи, скользит вниз, упоённо лаская каждый миллиметр шелковистой кожи. Её пальчики запутались в огненных волосах, обнаженное тело выгибается навстречу каждому прикосновению. Он тоже шепчет имя и никак не может остановиться.