Чертополох и золотая пряжа (СИ) - Ершова Алена

— Повелитель, измена! На замок напали. На нижних этажах бой, сражение. Нужно скорее уходить.

— Куда я побегу с рожающей супругой?! — рявкнул король.

Гроган возмущенно ударил хвостом по полу, от чего во все стороны полетели щепки.

— От вашей супруги и плода тянет волшбой нечестивого двора! Ничего с ней не станется! — впервые за всю свою долгую жизнь разозлился дух. — Я слышу топот десятков ног и лязг стали. Советник предал вас. Нужно уходить, спасаться, чтобы потом ударить в полную силу.

— Нет! — Николас опустился на одно колено, но все равно возвышался над гроганом, — Послушай, друг, я набегался, и путь мой подходит к концу. Я не оставлю королеву и наследника одних, а ты вспомни, что обещал мне. Найди и выведи Румпеля, он сейчас в не меньшей опасности. И отведи его к лох-Каледвулх. Пусть заберет то, что ему принадлежит по праву. Скажи, что я хотел сделать подарок на день первой охоты, да вот так вышло. Не медли, прошу! Прощай, друг, и прости за все! — Николас обнял хранителя и поднялся. Брен Кухул молча поклонился и исчез.

— Пришло время заслужить свое место на пиру у Отца людей, — хмыкнул король. — Дамы, запритесь.

Но выполнить этот приказ уже не вышло. Дверь в королевскую опочивальню сорвалась с петель и с грохотом рухнула на пол.

«Слишком легко она поддалась, а ведь я тридцать золотых монет отдал магу за нанесение защитных и охранных рун», — подумал Николас, насаживая первого «гостя» на острие клинка. Воин истошно заорал, инстинктивно пытаясь зажать рану на животе, и повалился на пол, преграждая путь остальным.

«Эх, люблю я узкие коридоры и дверные проемы», — хмыкнул Николас про себя, обрушивая удар на незащищенную шею другого бойца. Противник еще успел шагнуть вперед, но потерял равновесие и рухнул под ноги королю. «Горжет,[1] конечно, дорого, но порой жизненно необходимо», — пролетела очередная мысль, и Николас отпихнул ногой тело, чтобы не мешалось под ногами. Правда следующий нападающий задел бок, заставив короля зашипеть от боли, вспомнив, что у него самого не то, что доспехов сейчас не было, но и простеганного дублета. Только опыт и более удачная позиция, при которой противник мешает себе сам. Но сколько он так простоит в дверях, пока усталость не возьмет свое? Четверть часа? Половина? «Лишь бы гроган успел увести Румпеля».

На какое-то мгновение натиск ослаб, словно нападавшие колебались, не желая бесславно умирать.

— Вы знаете, песьи дети, что напали на короля вашего и господина? — пробасил Николас, радуясь передышке.

— Не сметь вступать в разговор с колдуном и сидом под личиной короля! — послышался из глубины коридора голос, как две капли воды похожий на его собственный.

Николас удивленно поднял брови. «Вот значит как. Интересно».

Много лет назад он уже был свидетелем подобного колдовства. Но вот вопрос, как булавка, смоченная его кровью, попала к Льялу Конна? Не мог же Ноденс отдать ее…или мог? В любом случае комбинацию советник придумал отменную. Но почему ждал, когда Гинерва начнет рожать? Хотел знать наверняка, что будет преемник, от имени которого можно править, желал таким образом вывести королеву из игры? Или потому, что в срок родов основную массу мужчин убирают из крыла, чтоб они рождение девочки не приманили. Почему, например, не прирезать тихо на охоте? К чему такие сложности?

За спиной раздался протяжный крик Гинервы, а следом прерывистое бормотание повитухи. Это отвлекло от праздных мыслей и добавило злого задора.

— Мое лицо открыто перед людьми, богами и предками, — насмешливо произнес Николас, — а ты, самозваный король Семи островов, отчего в тени прячешься? В моих руках оружие, не магия, а за спиной рожающая супруга, не огни холмов. Мною повержена не королевская стража, а воины без герба на котте. Кого ты хочешь обмануть а, Льял? Выйди, не прячься.

В коридоре повисла тишина. Потом раздались шаги, и в дверном проеме возникла точная копия короля. Гинерва сдавленно охнула. Повитуха едва слышно скомандовала:

— Тужься!

Николас выдохнул и напал. Конна, не ожидавший резкого выпада, успел лишь закрыться левой рукой и принять удар на гарду кинжала. Раздался хруст, и локоть пронзила боль. Советник на мгновение потерялся, и это чуть не стоило ему жизни. Меч пронесся в дюйме от головы и срезал прядь волос. Льял нутром почувствовал, как клинок на развороте снесет ему голову, и пригнулся, стараясь уйти за боевую руку противника. В узком помещении да с умением советника воевать длинный меч скорее мешал. Конна потратил драгоценные секунды, чтобы отбросить его и перехватить из бесполезной левой руки кинжал. Николас попытался выбить оружие, но его противник уже понял, что единственное преимущество перед уставшим королем — скорость, и вновь ушел от удара. Необходимо было порвать дистанцию и или приблизиться для того, чтобы достать кинжалом короля, или отдалиться для того, чтобы спрятаться за спинами своих воинов. При неудачной попытке сделать это советник пропустил удар мечом в бедро, но тут, видимо, боги посмотрели в его сторону. По комнате разнесся плач ребенка. Николас отвлекся, и лэрд Конна использовал свой шанс сполна, вогнав кинжал в сердце своего короля.

— Я согласна, Кайлех! — произнесла пересохшими губами Гинерва, глядя на то, как ее муж падает замертво.

Время споткнулось и остановилось, а у кровати из снега и холодного тумана слепилась синеликая статная женщина.

Ведьма огляделась, подошла к повитухе, заглянула в лицо к младенцу, хмыкнула, потом резко развернулась и уставилась на Николаса с кинжалом в груди. Подлетела к распластанному телу, погрузила руку в теплую кровь, поднесла ладонь к лицу и провела языком по стекающим каплям.

— Оооо, король Семи островов, как же ты меня сегодня порадовал. Я почти довольна тобой! Жаль, что ты не увидишь, как я уничтожу твоих отпрысков. Братца просто убью при первой же возможности. Он туат и значит равный, а вот с этим, — Кайлех мотнула головой в сторону ребенка, — как же все удачно вышло. Настоящий возрожденный дракон! — Ведьма улыбнулась широкой острозубой улыбкой, поднялась и подошла к королеве, нахмурилась и взяла ее за руку.

Гинерве в первое мгновенье показалось, что она не успела и ее смерть пришла раньше, чем Николаса. Потом увидела перед собой помолодевшую, но от этого не менее жуткую сиду и отшатнулась, но Кайлех держала крепко.

— Я выполнила условие и хочу жить, — собственный хрип показался Гинерве страшнее вороньего карканья.

— Король мертв, но его убила не ты.

— Не было такого условия, что только от моей руки он должен умереть!

— Ты думала перехитрить меня? — сида нахмурила инистые брови. — Приблизила срок родов, подтолкнула заговорщиков к активным действиям. Зачем?

— Затем, чтоб ты знала, таская каштаны из огня чужими руками: ты рискуешь остаться с одними головешками. Тебе нужна была месть и смерть короля, ты получила их, а сверх того обойдешься. Теперь исполняй свою часть договора. Я знаю, магия действует, иначе бы она не притянула тебя сюда.

Кайлех скрипнула зубами и, словно обвал в горах, прогрохотала:

— Будь по-твоему, королева без сердца. Мне даже любопытно посмотреть на то, как ты станешь влачить свое существование. Вот тебе песочные часы, созданные из скорлупы того яйца, что ты выпила. Песка в них ровно на сутки. Пока песок сыпется — ты живешь. Надоест, просто перестань переворачивать. — Кайлех поставила часы на каминную полку, но песчинки и не думали падать. Сида постучала по прозрачной скорлупе длинным ногтем и усмехнулась.

— Смотри, не разбей случайно. И вот еще что: раз ты приблизила срок родов, то небольшой кусочек сердца у тебя все же остался. Я решила сделать тебе подарок и наполнить этот обрывок одним полезным чувством — злостью. Не благодари! — И сида, обернувшись ледяным ветром, улетела прочь.

Замок ожил. Посыпался песок в часах на каминной полке, захлебнулся плачем младенец, сдавленно охнула повитуха, Льял в образе короля повалился на пол, зажимая рукой рану на бедре.