Убийство на пляже - Крис Чибнелл

Старик смотрит на них по очереди.

— Марк, Бэт, они будут говорить обо мне разные вещи. Только все это неправда.

Желудок Бэт с жирной пищей сжимает спазм. Какого черта, что здесь происходит? Элли не выглядит удивленной — как и Марк. Бэт чувствует, что ее сейчас вырвет.

— Проводите его, — командует Элли, обращаясь к Лиз, которая выглядит такой же сбитой с толку, как и Бэт. Тем не менее она осторожно ведет Джека к выходу.

— Перед тем как я пришел сюда, кое-что произошло, — говорит он через плечо. — И они будут говорить, что это сделал я. Я смотрю вам в глаза, потому что это ваш мальчик, и говорю вам, что не такой я человек.

За дверью слышится какое-то движение, после чего начинается знакомое уже щелканье фотокамер. Джо Миллер задергивает занавески в гостиной.

— Пожалуйста, поверьте мне, — просит Джек Маршалл, выходя к толпящимся снаружи репортерам. — Бэт, Марк… Вы должны верить мне.

Прежде чем Бэт успевает сообразить, что же все-таки происходит, с противоположной стороны раздается еще один щелчок, сопровождаемый вспышкой. Все поворачиваются к задней двери в сад, где через забор заглядывает еще один фотограф, стоящий на приставной лестнице. Через несколько секунд рядом с ним появляется еще одна голова. Они уже полностью окружили дом.

— Вот сволочи! — цедит сквозь зубы Марк, устремляясь в сад, за ним бросаются Джо и Найдж. — Проваливайте отсюда! — ревет он на ходу. — Да побыстрее, пока я не побил эти ваши штуковины!

Осуществить свои угрозы он не успевает. Джо уже бежит к забору с садовым шлангом в руке и выпускает фонтан воды, окатывая фотографов с головы до ног. Настроение внезапно поднимается, а смех мужчин оказывается заразительным, веселится даже маленький Фред.

— Гениально! — заявляет Марк, хлопая Джо по спине.

Но оживление длится недолго.

— Во что мы себя превратили? — говорит Марк.

Бэт понимает, что это последствия общения с прессой. Те самые шлюзы, которые Элли предупреждала не открывать. Они своими руками пригласили сюда всю эту братию.

Однако шлюзы работают в обоих направлениях. Наконец-то, через одиннадцать дней после того, как Дэнни был найден на пляже, все-таки созывается пресс-конференция.

Бэт впервые пришла в начальную школу Южного Уэссекса с того памятного для нее утра. Спортивная площадка, куда она тогда принесла коробку с завтраком и где пережила последние секунды спокойной жизни, сейчас выгорела на солнце и пустынна. Бэт тяжело смотреть на нее, но внутри оказывается еще хуже. В этом школьном зале она была на собраниях, смотрела спектакли на евангельские темы, детские концерты в конце года. Она усаживалась на краешек слишком маленьких стульев с видеокамерой в руке и записывала Дэнни, певшего фальшивым голосом. Теперь же она на сцене и участвует в представлении, в котором до этого не участвовал никто из родителей, сидит за столом с черной скатертью между мужем и дочкой, пока Пит прикалывает к их воротничкам микрофоны. Карен Уайт сидит в первом ряду. Бэт одними губами шепчет ей «спасибо», и в ответ получает теплую, ободряющую улыбку.

— Зачем тут нужны мы все? — спрашивает Хлоя. Она нервничает и от этого побледнела: ее веснушки проступают даже сквозь макияж.

— Чтобы людям было понятно, как много значит для нас потеря Дэнни, — говорит Марк. — И какая мы крепкая семья.

Такого лицемерия Бэт вынести уже не в состоянии. Тигру, притаившемуся у ее горла, уже не терпится, но сейчас не время выпустить внутренний крик наружу. Вместо этого она наклоняется к мужу и тихо шепчет, чтобы слышать мог только он:

— Я знаю про тебя и Бекку Фишер.

При этих словах лицо его хмурится, на нем появляются глубокие складки, а она испытывает вспышку нездорового удовлетворения. В этот момент самовозбуждаются и гудят ожившие микрофоны, разом щелкают десятки вспышек и конференция начинается.

В скромном дворе позади дома Джека Маршалла на краю пляжа почти нет зелени. Вымощенная площадка завалена всякими лодочными принадлежностями, измочаленными канатами и поломанной техникой. Старый металлический бак служит жаровней. Джек следит за тем, как языки пламени лижут воздух.

На покосившемся деревянном столе стоит потрепанный картонный ящик. Оттуда Джек извлекает пачку фотографий и не торопясь рассматривает их. Мальчишки в плавках. Дэнни переодевает мокрый гидрокостюм. Джек обнимает Тома Миллера. Эти снимки никак не годятся для мемориальной стены в честь Дэнни перед домиком Морской бригады.

Среди этих фотографий есть одна, от которой у Джека перехватывает дыхание: трясущимися руками он прижимает ее к губам и целует, надолго закрыв глаза. Когда же он их открывает, то еще некоторое время внимательно смотрит на нее, как будто решая, как поступить. В конце концов он прячет ее в карман.

Остальные снимки он бросает в дымящуюся жаровню. Глянцевая бумага медленно разгорается, но потом горит быстро. Вокруг Джека кружатся хлопья пепла, осаждаясь грязным налетом на воротник его рубашки. Последним в огонь отправляется фото Дэнни без рубашки. Оно медленно сворачивается по краям, прежде чем превратиться в ничто.

33

Стоит августовский вечер, одиннадцать часов, но Бродчёрч уже превратился в город-призрак. На улицах нет машин. Из пабов не вываливаются пьяные посетители. Рестораны пусты. На деревьях самшита перед гостиницей «Трейдерс» мерцают белые китайские фонарики, однако на террасе пустынно.

На Хай-стрит, в самом начале, одиноко стоит мальчик со скейтбордом под мышкой. На нем тонкая серая футболка, черные джинсы и синие кроссовки с желтой флуоресцентной отделкой. Он ставит скейтборд на землю, становится на него и едет под уклон по самому центру мертвой улицы. В тишине ночи слышится лишь шелест колесиков по асфальту.

Но волосы у него светлые, а не каштановые. Это Том Миллер, а не Дэнни Латимер. И несмотря на поздний час, он здесь далеко не один.

За ним следует целая процессия взрослых. Печальный маленький парад возглавляет Элли Миллер, не спускающая глаз с Тома. Алек Харди и горстка полицейских вместе с ним смотрят по сторонам — куда угодно, кроме как на Тома.

Здесь же Латимеры, убитые горем, но крепящиеся, держатся из солидарности за руки.

Позади Марка тащится Найдж.

Неподалеку от них находится преподобный Пол Коутс; на лице его профессионально серьезное мрачное выражение.

Джо Миллер везет в коляске спящего Фреда.

Карен Уайт идет одна.

По мере того как Том едет, из дверей домов появляются люди, чтобы посмотреть на него. Олли Стивенс и Мэгги Радклифф стоят плечом к плечу возле редакции «Эха Бродчёрча», а затем пристраиваются позади всех.

В дверях «Трейдерс» возникает Бекка Фишер. Она ловит глазами Марка, и они помимо воли обмениваются печальными взглядами. Бэт замечает это, и бросает руку Марка. Бекка опускает глаза и отступает в тень.

Сьюзен Райт и ее Винс, напоминая ведьму со своим любимцем, наблюдают за этим издалека.

Бэт оборачивается к Элли.

— Скажи мне, что в этом есть какой-то смысл и что это может помочь, — просит она.

Элли берет Бэт под руку.

— Я в этом убеждена.

Том поворачивает за угол по направлению к гавани. На ветру, словно соревнуясь с шумом прибоя, громко трепещут флаги Соединенного королевства и транспаранты. Том выезжает на брусчатку, и теперь стук его колес заглушает все остальное. Когда он проезжает лавку, торгующую горячей пищей, за ним начинает тянуться команда теленовостей с телекамерой на игрушечной с виду ручке.

Бэт смахивает слезу.

— Невыносимо думать, как он был здесь, ночью, совсем один.

Том минует газетный магазинчик. Перед ним стоит Джек Маршалл: засаленные волосы свисают на плечи, воротник перепачкан в саже. Сквозь стиснутые зубы он шепчет «Отче наш».

— И не введи нас во искушение, — бормочет он, — но избави нас от лукавого.

Марк Латимер пристраивается к Харди.

— Вы думаете, это он?

— Я не занимаюсь предположениями относительно кого бы то ни было, — говорит Харди, но при этом не сводит глаз со старика.

— Вы, может, и нет, но другие — да, — говорит Марк. — И они успокоятся сразу же после того, как вы кого-нибудь арестуете.

У пирса Том тормозит и останавливается. Теперь они находятся в зоне, которая не охвачена камерой видеонаблюдения, и только что воспроизвели последнее из известных передвижений Дэнни. Том соскакивает со скейтборда и поворачивается, чтобы посмотреть на своих родителей, которые кивают ему с гордостью и одобрением. Том слабо улыбается в ответ, явно чувствуя облегчение.

Руки Джека Маршалла так крепко сцеплены в молитве, что сквозь туго натянутую кожу четко просматриваются кости.

— Ибо Твое есть Царство, — нараспев дотягивает он, — и сила и слава во веки. Аминь.