Яма - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович"

Одна из привилегий рая – предсказуемость, упорядоченность, приятная рутина. То, что в поэзии называется «негой». Находясь у себя в Раю, Сюань-Нюй по вечерам всегда предавалась неге – встречала закат в одиночестве, любуясь тем, как солнце опускается за вершины гор и окрашивает долину малиновым светом.

Парадизшлосс парил на своем утесе, будто на облаке. В эти блаженные минуты хозяйка замка действительно ощущала себя в своей башне Таинственно-Темной Девой, повелительницей подлунного мира.

Было время, когда Яньло раздражал ее своими китайскими причудами. Она внутренне морщилась, когда он называл ее «Сюань-Нюй», раздраженно говорила: «Я Сюзанна». А потом постепенно вошла во вкус. Быть богиней Начала Инь намного интересней, чем просто Сюзанной.

Богиней не рождаешься. Богиней становишься. Если тебе очень сильно повезло или очень сильно не повезло (по китайской натурфилософии это одно и то же). Ну и, конечно, если ты выкована из гибкой нержавеющей стали.

Жила-была девочка Сюзанна, благовоспитанная маленькая леди. Плыла с папой, мамой, сестрами и слугами в Индию, жить в белом дворце. Пароход сделал остановку в Порт-Саиде. Тринадцатилетняя дурочка смотрела на грязный варварский город, морщила носик, прикрывалась кружевным зонтиком, чтобы не загорело личико. Мимо прошел по палубе жирный туземец в красной феске. Улыбнулся маслеными губами, подмигнул. Девочка презрительно отвернулась. Откуда ей было знать, что это Мансур-бей, умеющий находить товар на любой вкус. Заказчику приснилась юная девственница с удивительными глазами. Это был богатый левантинец, который привык исполнять любые свои фантазии. Он призвал Мансур-бея, описал деву, увиденную во сне. Мансур-бей стал искать – и нашел.

Вечером, перед самым отплытием, Сюзанну выкрали прямо с палубы, через иллюминатор спустили в лодку, и следующие двадцать лет она провела в Порт-Саиде. Удовлетворив свою фантазию, левантинец продал девочку в публичный дом. Там Сюзанна и обнаружила, что она выкована из гибкой нержавеющей стали. Узнала и поняла мужчин, узнала и поняла женщин, узнала и поняла жизнь.

Когда десять лет назад познакомилась с Яньло, была уже хозяйкой собственного мира, лучшего порт-саидского борделя. Но еще не богиней. Возвращаться к европейской жизни и не думала. Зачем? Что умерло, то умерло.

«Вот мужчина, от которого может быть много пользы», – подумала она про Яньло. То же, слово в слово, сказал ей вскоре после знакомства и он: «Вы – женщина, которая мне очень пригодится». А потом прибавил: «Если захотите, я сделаю вас богиней».

Яньло принадлежал к очень редкой породе мужчин, которые ведают не только красоту Силы, но и силу Красоты. В моменты страсти, когда Инь и Ян соединяются в неразделимый круг, Сюзанне даже казалось, что они могли бы полюбить друг друга. Но никакой любви, конечно, не существует. Это выдумка женщин, их главное оружие в великой войне за господство. Уж самой-то верить в опасную химеру ни в коем случае нельзя. Разве что немного потешиться ею в минуту наслаждения.

Тем более невозможна любовь между богом и богиней. Они выше любви.

Яньло – бог тьмы и смерти, Сюань-Нюй – богиня света и жизни. В союзе они непобедимы.

Лишь дураки полагают, будто свет и жизнь – это нечто милое, всем приятное. Свет слепит (чего милосердно не делает темнота), жизнь безжалостна, в ней все друг друга жрут или норовят сожрать.

Богиня жизни – это богиня выживания. Она владеет всеми навыками этого главного искусства. Например, тайнами женской войны.

В самом начале Яньло сказал: «Слабое место любой армии или военизированной организации вроде моей состоит в том, что война ведется только мужским оружием. Я хочу это исправить. Ты будешь главнокомандующим моих женских войск».

На первом этапе она действовала под его руководством. Потом стала придумывать новое сама, и Яньло не вмешивался – понял, что соратница разбирается в своей сфере лучше. Это от Сюзанны он узнал, что люди бывают «парные» и «непарные» – и что в Организацию следует рекрутировать только вторых. «Непарные» не нуждаются в партнере, с которым нужно делить жизнь, не мечтают о семье и детях, а главное – не способны полюбить. Им это не нужно. Тот, кто нуждается в любви, рано или поздно предаст дело. Сюзанна и в свой бордель брала только «непарных» женщин. Они не влюблялись, не делали глупостей.

Персонал Парадизшлосса делился на три разряда.

Самые ценные, жемчужина к жемчужине, – «кукловодки», специалистки по психологии и манипулированию, у которых имеется к этому природный дар, развитый обучением.

Всякий человек подобен музыкальному инструменту. Поймешь, как на нем играть, чтó это – скрипка, флейта, барабан, труба, погремушка или бубен – и исполняй любую мелодию. Сюзанна Сюань-Нюй сама была «кукловодкой» наивысшего уровня. Обычно ей хватало короткого разговора или даже внимательного взгляда – и она видела перед собой всю партитуру даже самой сложной личности.

Еще были «гурии», умевшие воспламенять сердце и тело, оставаясь при этом холодными. Богиня жизни ведает и чувственностью, ибо какая же без чувственности жизнь? Еще в Порт-Саиде клиент, проведший ночь в борделе «Шахерезада», с этого момента мечтал только о том, чтобы провести там тысячу и одну ночь.

Гурии были «стационарные», не покидавшие замковых покоев, и «выездные». Вторые, конечно, ценились выше. Некоторые из них одновременно были и «кукловодками» – таким Сюань-Нюй доверяла самые трудные задания.

Наконец, во всякой войне, даже женской, не обойтись без убийства. Для этого ремесла в Парадизшлоссе имелись «матадорки». Они владели наукой умерщвления не хуже, чем самые ловкие фидаины, и при этом могли проникнуть туда, куда мужчинам хода нет. Некоторые сложнейшие операции Яньло поручал «матадоркам», и они никогда не подводили. Например, в прошлом году нужно было устранить французского президента Феликса Фора, всячески мешавшего парижскому метропроекту. Ничего оригинального изобретать не стали, воспользовались отличной разработкой кайзеровской разведки, которая лет двадцать назад точно таким же манером убрала русского полководца, главу антигерманской партии. Фамилия того генерала выскочила у Сюань-Нюй из головы, но принцип был гениален: не только избавиться от человека-помехи, но и через скандал скомпрометировать его позицию.

Опытная матадорка Зета устроилась служанкой к любовнице президента. Во время очередного интимного визита подлила высокому гостю в кофе капель, которые разрывают сосуды при сильном убыстрении пульса – и бумс! – в разгар любовных страстей у большого человека случился удар. Франция не горевала, а остроумничала: «Президент пал при исполнении обязанностей». Покойник сразу превратился в фигуру комическую, и вся его политика подверглась пересмотру. Никому, конечно, и в голову не пришло заподозрить преступление. Вот что такое чистая, красивая работа.

Конечно, кукловодка Лиззи прикончила свою тезку, австрийскую императрицу, возражавшую против строительства в Вене подземного метро, тоже виртуозно, хоть и не собственными руками. Лиззи приручила полоумного анархиста, мечтавшего о том, чтобы убить какую-нибудь – все равно какую – венценосную особу, и потом некоторое время держала столь ценный кадр в резерве, пока не поступит приказ, на кого натравить несчастного психа. Операция-то прошла безукоризненно, но с венской подземкой все равно ничего не получается, увы. Яньло ужасно недоволен.

Если не происходило чего-то экстраординарного, предвечерний ритуал всегда был один и тот же.