Убить Горби - Юрий Костин

– Принять его можно было бы, только я не угадал направление. И потом, вы придали мячу вращение.

– Это потому, Сэвви, – назидательно прокомментировал Эрлих, – что ты остался в no man’s land. Я тебе сколько раз советовал работать или за базовой линией, или ужу сетки. И надо всегда контролировать мяч. Всегда!

– Учту, Рис. – кивнул Романченко. – Но почему вы, кстати, ничего не говорите про мои смэши?

– Это было неплохо, верно. Кое-чему ты научился.

Пашка терпеливо слушал, не пытаясь вникать в суть разговора. Он знал, что хозяин разыгрывает хрестоматийную психологическую комбинацию, в стремлении не дать гостю почувствовать себя уверенно. Видимо, понял, что для Пашки теннис – это спорт, который еще только предстоит освоить.

– Скажите мне, Павел, – обратился, наконец, Эрлих к Семенову после того, как за столом, помимо тенниса, обсудили все возможные темы, не относящиеся к причине его появления в доме, – как вы понимаете основную миссию «Фонда Эрлиха»?

– Нетрудно предположить, что речь идет о политологических исследованиях, прежде всего, об изучении ситуации в СССР и странах социалистического лагеря в целях прогнозирования ее дальнейшего развития…

– Браво! Но это вы слово в слово процитировали наш буклет. А как вам кажется, что на самом деле мы делаем?

– Не уверен, Рис, что мне стоит делать догадки, ведь я еще не работаю в Фонде…

– Мне нравится, когда человек способен на дерзости. Жизнь коротка, и не стоит тратить время на сожаление о несделанном. Лучше пожалеть после о том, что ты совершил. Вы способны на дерзкие поступки, которые большинству могут показаться глупостью, мальчишеством?

Пашка сделал вид, будто задумался. Савелий начал барабанить пальцами по столу. Накануне, в самом конце финального инструктажа, он сообщил:

– Запомни хорошенько: старик Эрлих по типу абсолютно не похож на офисную крысу – неординарен, смел, стремителен в принятии оперативных решений. Он, скорее, полюбит человека за дерзость, чем за рассудительность и вежливость. А нерешительных просто ненавидит.

Пашка вышел из-за стола и тут же, не снимая одежду и обувь, прыгнул в бассейн. Поплавав пару минут, вернулся за стол. С него стекала вода, но ему было очень хорошо. Солнце в этот день палило нещадно.

Эрлих смеялся от души, то и дело хватаясь за живот. Савелий чуть заметно кивнул Пашке в знак одобрения и тоже засмеялся.

– Павел, это самый точный, лаконичный и аргументированный ответ на мой вопрос из тех, что я ожидал. Поздравляю, вы приняты в Фонд. Испытательный срок я сокращаю с трех месяцев до одного. Вы заплатили за это своей одеждой. Сейчас в бассейне проводится химическая обработка, и ваши джинсы и рубашка придут в негодность.

– Спасибо, Рис, – поблагодарил Пашка.

– На здоровье. Сейчас вам принесут халат. Переоденьтесь.

У стола почти мгновенно материализовалась горничная и предложила Пашке пройти в дом. Проводив его в дальнюю комнату, горничная протянула ему халат, но выходить не спешила. Неловкий момент затянулся, и она, видимо сообразив, что пора его оставить, неохотно удалилась.

Переодеваясь, он обратил внимание на стену комнаты, увешанную образцами стрелкового оружия. Здесь было все: охотничьи карабины, двустволки, автоматы, в том числе родной «Калашников».

– Интересная коллекция у вас, однако, – заметил Пашка, вернувшись к бассейну.

– Вы про оружие? Да, люблю. Пришлось однажды близко познакомиться. С тех пор не могу отвыкнуть.

– Рис был во Вьетнаме, – уточнил Романченко.

– Интересно.

– Не очень, – задумчиво проговорил хозяин дома. – До сих пор кошмары снятся. Когда-нибудь за бокалом бурбона расскажу вам пару эпизодов, если интерес сохранится. Но мы отвлеклись. Помните, Павел, я спросил, чем, на ваш взгляд, занимается мой Фонд?

– Конечно.

– Вам знакомо понятие «равновесие силы»?

– Дайте подумать… Ничего в голову не приходит, кроме фильма «Звездные войны».

– Гениально! Вы сразу попали в точку. Главная задача Фонда – давать правильные рекомендации Белому дому, каким образом мы можем добиться равновесия силы в мире.

– Насколько я понимаю, ядерный паритет и является гарантией стабильности и равновесия на Земле?

– Бросьте вы. С таким же успехом эталоном стабильности можно считать ситуацию, когда двое держат у виска друг друга пистолеты с взведенными курками. Достаточно комару укусить одного из участников сцены, чтобы случилась беда. Равновесие силы есть недостижимое лидерство одной стороны. В случае с Советским Союзом мы имеем дело с перспективой окрашивания всего мира в красные цвета различных оттенков. Если в России пока ограничиваются гонениями на диссидентов, то камбоджийская модель коммунизма предполагает концентрационные лагеря и массовые убийства. А вот моя страна – совсем другое дело. Мы достигли такого уровня эффективности экономики, управления в сферах производства и услуг, а также столь прозрачного демократизма в обществе, что США способны взять на себя функцию мирового лидера.

– И поэтому… – Пашка удивился столь дальнему прицелу собеседника убийственной в своей примитивности логике.

– И поэтому моя задача максимально ускорить процесс разрушения Советского Союза и, впоследствии, дезынтеграции России.

Пашка, конечно, привык к американскому комфорту и, действительно, о родине вспоминал только по служебной необходимости, но ему вдруг очень захотелось дать Эрлиху в морду. Скорее всего, такой поступок Рис оценил бы не меньше, чем идиотскую выходку с бассейном.

Но Пашка не поддался искушению, а Эрлих прямо-таки театрально уставился на него немигающим взглядом. В этот момент, впервые за все время их беседы, разведчик обратил внимание на неприятное сочетание голубизны его маленьких проницательных глаз и неестественно белых бровей. Цель его фонда не стала открытием для Семенова, хотя, услышав такое от Эрлиха, он подумал, что ему и правда было бы абсолютно несложно утопить этого гада в бассейне или свернуть ему шею. Он решил на всякий случай не забывать своих нынешних ощущений – авось пригодится.

– Окей, – наконец среагировал Пашка, а то пауза затянулась.

– Окей? Окей?! – удивился Эрлих. – Я открываю вам страшный секрет, а вы ограничиваетесь лишь этим словом?

– Даже и не словом вовсе, – встрял Романченко, напряженно взглянув на Пашку.

Эрлих усмехнулся.

– Верно, – согласился он. – Даже и не словом вовсе.

– А что такого? Никому не нужна новая Российская империя, – заметил Семенов, окончательно придя в себя, – в том числе и самим россиянам. Держать на иждивении феодальные окраины, навязывать свой образ жизни тяготеющим к вам западным республикам, сдерживать распространение воинствующих течений ислама на Кавказе – откуда средства и силы на это? Считаю, – добавил он со страстью, которая даже его самого удивила, – что настоящий патриот моей родины не пожелает ей такой перспективы. Получается, я на вашей стороне.

Эрлих и Романченко быстро переглянулись.

«Неужели перегнул?» – пронеслось у Пашки в голове.

– В общем, так, – проговорил Савелий. – Есть дело для тебя. Надо бы встретиться с человеком из Советского посольства здесь, в D.C. В СССР скоро случится серьезная заваруха, и очень важно, чтобы мы имели возможность предсказывать действия различных групп в советском руководстве, а также влиять на них. Другого шанса реализовать стратегию, в которую тебя посвятили, история нам не предоставит.

Глава пятнадцатая. НОЧЬ НА 21 АВГУСТА

Владимир Щедринский не хотел прекращать общение со своим лучшим другом Пашкой, которого непостижимым образом угораздило связаться с авантюристами из Дома Советов. Но в коллекторе, где они уже несколько часов изготавливались для проникновения в здание, происходили странные, непонятные события, и именно на этих событиях сконцентрировалось все его внимание.

Командир группы битый час разговаривал с разными «большими» людьми, требуя от них хотя бы какого-нибудь приказа. Изначально штурм был назначен на три часа ночи. План мероприятия разрабатывался непосредственно генералами Ачаловым, Грушко, Агеевым, Громовым, Лебедем, Карпухиным и Варенниковым, а также Борисом Бесковым, командиром учебного центра КГБ «Вымпел».

Бойцы продрогли, оголодали и потому были опасно злы.

Но никто в верхах не желал отдавать четких и понятных распоряжений. Наконец, видимо, добившись от руководства ГКЧП вразумительного ответа на свои запросы, командир в чем-то засомневался.

Такого от него никто не ожидал. Бойцы ждали приказа, вопросительно глядя на своего, как правило, предсказуемого в своей решительности начальника.

– Ребята, история такая… – начал он. – Там на площади народу несколько десятковтысяч.Это значит, мы с вами будем воевать с гражданским населением. В самом здании еще тысячи три. Много вооруженных. Есть и бывшие наши коллеги.