Становление (СИ) - Янтарный Дмитрий

* * *

Проводив орка на положенное ему место, Дитрих вернулся в свою ложу. Оттуда он наблюдал за тем, как приземляются и кланяются Уталаку Пурпурные драконы. Как всегда, тем же составом. Как всегда, в таком же строгом порядке. Но всё так же позволили себе подойти и обнять огромную морду Уталака.

Следом прибыли Золотые. В таком же беспорядочном хаосе. Но всё с такой же бесконечной благожелательностью и добротой в глазах. И всё так же Уталак безмятежно позволял младшим Золотым драконам обнять и даже чуть ли не оседлать себя.

И вот, наконец, прибыли Лазурные. Но их Дитрих почти не замечал. Его взгляд был прикован к единственной серебряной драконице, которую он так жаждал увидеть. Когда драконы приземлялись, когда кланялись Уталаку, когда оборачивались в людей и шли занимать свои места — Дитрих смотрел только на неё. И — удивительно — та почувствовала его взгляд и, обернувшись, безошибочно высмотрела принца и улыбнулась. И эта улыбка вдохнула в Дитриха не меньшее воодушевление, чем поддержка всей его семьи.

И в этот самый момент Дитрих понял, что только королевские драконы искренне за него радуются. Для герцогов данное мероприятие было больше поводом себя показать — на других посмотреть. Фиолетовым плащам оно, наверное, было не так уж и важно — уж, по крайней мере, эльфы, явно служившие его отцу уже долгое время, наверняка успели насмотреться на такого рода зрелища. И только королевские драконы действительно его понимали, действительно сопереживали, действительно болели за то, чтобы у него всё получилось. Ну и, конечно, Алдор.

* * *

И вот, наконец, наступил долгожданный момент. Уталак, встретив последних гостей, принял меньшую ипостась и вместе с Ланире поспешил к трамплину, с которого и предстояло проводить ритуал. Все члены семейства уже были здесь. Отец, мать, дед, трое братьев и три сестры. И при этом Дитрих физически ощущал их любовь, ощущал, как им гордятся, как за него радуются. Они не просто верят, что сегодня он встанет на крыло — они точно это знают. И подобная поддержка так воодушевляла… Дитриху даже пришла в голову странная мысль, что ни в одной жизни до этой его никогда так не любили.

И вот на трибунах воцарилась почтительная тишина. Ритуал начинается. Первым, как и полагалось, с трамплина упал Уталак. Приняв вторую ипостась, огромный дракон вышел в могучее пике, взлетел в небо, сделал стремительный круг над песчаной площадкой и громогласным рыком наполнил весь остров, лишний раз напоминая всем и каждому, кто здесь хозяин.

Следующим был дедушка Киноби, который последнее время почти не покидал библиотеки. И лишь ради Дитриха он согласился снова взлететь, хотя, по его собственным словам, полёты давно уже перестали его прельщать. Следом за огромным фиолетовым драконом скользнул зелёный с серебряным отливом. Однако, хотя Киноби и был в два раза младше Уталака, возраст которого перевалил уже за две с половиной тысячи лет, в его облике не было и доли той энергии, которой пульсировал Хозяин Сиреневого замка. Всё его тело было ломким, хрупким, и даже серебристые полосы в чешуе воспринимались не как дань уважения к серебряному клану, из которого тот происходил, а как седина.

Затем взлетела Ланире. Обернувшись солнечной драконицей, она сделала два стремительных финта вокруг Уталака и под конец задела своей мордой чешую на его груди. Она была, наверное, раза в два меньше своего супруга. Огромный фиолетовый дракон хоть и отнёсся к ласке снисходительно, но всё же со значением рыкнул: мол, дорогая, не увлекайся, сегодня мы собрались здесь по другому поводу.

Четвёртым взлетел Мефамио. Старший брат облетел уже летающих драконов один раз и занял своё место в круге. Лиала, Аяри, Рэй, Вилер… предпоследней, улыбнувшись брату, в воздух поднялась Олесия, чья чешуя имела удивительный светло-лиловый оттенок. Дитрих остался на трамплине совсем один. И, несмотря на то, что сверху ему одобряюще рычали родители, братья и сёстры, принцу стало ужасно страшно. Но нет. Он не покажет им страха. Все явились посмотреть, как он покорит небо — и они увидят это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уже привычное колебание энергий во время оборота — и вот вниз летит сиреневый дракон с янтарным брюхом. С огромным усилием он расправил крылья и, поймав поток воздуха, стал подниматься вверх. Крылья нещадно ломило, и сейчас Дитрих готов был в ноги поклониться Микаэро, который безжалостно гонял его последние несколько лет, развивая выносливость и выдержку. Выше… выше… ещё выше… Семейство наверху ободряюще рычало, трибуны начали неистовствовать, поддерживая юного дракона. Но сил не было. Казалось, костяная корка, в которую оказались заключены его крылья два месяца назад, снова стала разрастаться и сковывать его. Казалось, ещё два-три взмаха крыльями — и он полетит вниз. И опозорится навсегда, перед всеми теми, кто прилетел сюда сегодня. И тогда уж никто не преминет возможностью пошептаться, что, дескать, Дитрих не настоящий сын Уталака…

Дракон в отчаянии окинул взглядом трибуны, на которых зрители сидели молча, то ли болея за юного дракона, то ли со злорадством дожидаясь, когда тот полетит вниз. И вот среди них он внезапно увидел Меридию. Девушка, сидевшая в самом заднем верхнем ряду ложи, где расположился Лазурный клан, даже привстала, прижав ладони к губам. Ветер нещадно трепал её серебристые волосы, а глаза смотрели на Дитриха с отчаянной мольбой так, как не смотрели ещё никогда. И в тот момент, когда их взгляды встретились, Дитрих внезапно ощутил огромный, просто колоссальный прилив сил.

— Она верит в меня, — подумал он, — она болеет за меня, она хочет, чтобы у меня всё получилось. Значит, у меня всё получится. Надо просто… расслабиться и полететь.

И в тот момент, когда принц об этом подумал, тяжесть ушла из его крыльев. Костяная корка, почти сковавшая его, исчезла, словно её никогда и не было. А в следующую секунду принц ощутил себя таким лёгким и проворным, каким не ощущал никогда. Взлетев к самому небу, он пять раз подряд облетел Уталака, после чего занял место по центру круга, который образовывали все остальные драконы. И в этот момент они дружно взревели, приветствуя Дитриха и подтверждая его право на крылья. Теперь он мужчина, он взрослый и он может лететь туда, куда позовёт его сердце.

Трибуны, казалось, взорвались от восторга. Принц смотрел, как все хлопали, восторженно кричали, а Алдор и Фиолетовые плащи, как оказалось, так болели за Дитриха, что даже не пытались скрыть слёз от настолько прекрасного и фантастического зрелища, которое даже раз в жизни увидеть — величайшая удача. Но всё же всё это было не то… Дитрих выглядывал на трибунах ту единственную, которая была ему нужна. Та, которой он, наконец-то, мог сделать предложение, та, которая нужна была больше, чем воздух… И не находил её. Обводя взглядом трибуны, он успел-таки заметить серебряную вспышку. Драконица покидала Сиреневый остров, покидала внезапно и стремительно, оставляя Дитриха в огромном смятении. Тот, в отчаянии, ничего не понимая, рванул было за ней, но в этот момент Уталак так сердито рыкнул, что принц поневоле остановился. В самом деле, осталось столько гостей — и всем нужно уделить внимание…

* * *

Когда Дитрих опустился, его уже ждали. Восторженные гости, одобряюще кричали ему с трибун. А он был ошеломлён и обескуражен. Почему, почему она так поступила? Принц не заметил, как все гости переместились в замок, где их уже ждали услужливые слуги и столы, заставленные лучшими угощениями. Каждый гость считал своим долгом поздравить принца, восхититься его мастерством, его талантом, похлопать его по плечу. И никому не приходило в голову, что сердце его сейчас рвётся вверх, вслед за серебряной драконицей, а в голове бьётся лишь один вопрос: «Почему она улетела»? Но он принц, и он должен уделить внимание гостям. Ведь все собирались здесь именно ради него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И внимание гостям надо было оказывать. Несмотря на то, что каждый член королевской семьи получал свою порцию почестей, по какой-то причине драконы желали подходить именно к Дитриху, поздравить его, прикоснуться к нему, восхититься его обликом дракона. А один из Фиолетовых Плащей даже сказал: