К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена

– У Веденеева был контракт? С чертом? – догадалась я и, изумленная собственной идей, медленно опустилась на кухонный стул.

– С демоном Ада, – устало поправил Дрейк и отхлебнул напиток. – Но, по «счастливому» стечению обстоятельств, договор подходил к концу, так что мне удалось его выторговать у владельца по сходной цене. И разорвать в одностороннем порядке. Удача от него отвернулась, и неприятности навалились, как снежный ком.

– Удача? А говорил, не лепрекон и не джинн! – хихикнула я, представив Дрейка в зеленом и голубом оттенках. Определенно, они оба были ему к лицу. Черт нахмурился.

– И продолжаю на этом настаивать, Олеся. Но неприкосновенность, в том числе уголовную, организовать нетрудно. Было бы желание.

Я снова расслабленно хихикнула. Странное это чувство – сидеть вот так на кухне и просто общаться. Как будто после его извинений и истории с Веденеевым наши отношения откатились назад. Или, наоборот, укатились вперед. Словом, миновали тот ухабистый участок, на котором он на меня орал и загонял на карнизы, а я пугалась и собиралась творить глупости.

Мне вполне доступно дали понять, что сжигать ни швабру, ни меня любимую больше не планируют. Я же, в свою очередь, осознала, что не смогу перейти черту и предать «работодателя». Рабовладельцем его обзывать тоже почему-то не получалось, даже в мыслях. В чем тут дело – в неприличных снах, умелом массаже или игривых золотых искорках в глазах, – я не знала, но разбираться не хотелось.

– Хозяйка химчистки рассказала мне, что Химена пыталась смыть с души пятно, – пробормотала я, поглядывая на черта и пытаясь уловить на бесстрастном лице хоть каплю эмоций. – Ради помощи какому-то давнему знакомому. Предполагаю, тебе.

– Хм, – Дрейк задумчиво покивал головой. – Оно бы не смылось. Грех был взят добровольно. Ее внук попал в крутой переплет, натворил глупостей… и Химена сделала выбор. Взяла на себя его вину перед высшими силами. Я организовал ей пропуск в Канцелярию. За это она поклялась мне в верности.

– У вас не было контракта? – я поперхнулась, осознав, что кубинка таскала кофе в шесть утра по своей воле.

– Нет.

Я растерянно пробарабанила пальцами по столу. Чем может руководствоваться пожилая дама, изо дня в день прислуживая черту?!

– Привязанности! – фыркнул черт, резко мотнул рукой, расплескав содержимое стакана, и сурово посмотрел на меня. – Всему виной привязанности. Они заставляют ломать планы, топтаться на собственных мечтах, предавать свои принципы, делать неправильный выбор… Словом, крайне бесполезная вещь. Рудимент Верхнего мира.

– Ты не прав. Без привязанностей человек – никто.

– Что ж… Тогда слава Шварху, что я не человек! – он стукнул стаканом по стеклянной поверхности, привстал и навис надо мной. – Вот взять тебя, мышонок… Ты тонешь в своих привязанностях и связанных с ними проблемах. Тебе что же, кажется, что иначе тебя не будут любить, если ты не будешь отдавать по максимуму всем вокруг? Занятный комплекс… Не рискну определить его происхождение.

– Мы вовсе… не обо мне сейчас, – пробурчала, поглядывая в темно-зеленые глаза прямо над собой.

– Твой мир полон эгоистов и потребителей, – он кивнул на темнеющее окно. – Тем страннее встретить в нем бескорыстного «дарителя». Ты удобна. Родителям, сестре, подруге, белобрысому дурню… Всем. Вы, люди, потому и страдаете часто от обманутых ожиданий, что не умеете заключать контракты между собой. Определять, из чего будут складываться отношения с теми или иными личностями. Четко проговаривать, кто кому что должен и что вы оба с этого имеете. Что отдаете и что приобретаете. У вас так не принято и даже считается неприличным.

Я передернула плечами. Мне не нравилось, как легко он судит тех, кого совсем не понимает. Сам же сказал – не человек. Вот и шел бы в свой идеальный Нижний мир без рудиментов.

– Вы подсознательно рассчитываете на взаимность, но не обговариваете ее с родными и друзьями, – продолжал шипеть черт, так и не опустившись на стул. – А потом приходит понимание, что игра все эти годы шла в одни ворота. Что вам не додавали положенных тепла и заботы. И наступает шок. Нелепые обиды, – он протянул руку и приподнял мой подбородок. – Но никто тебе ничего не должен, пока это не оговорено в контракте. Никто, мышонок. Ни-че-го.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я судорожно выдохнула. Из его уст это прозвучало чертовски мрачно. Беспросветно. Хотелось верить, что и без заключенного договора близкие готовы отдавать мне столько же, сколько и я им. На то они и близкие.

– Ты можешь считать меня обманщиком, Олеся, но наши с тобой отношения чисты, прозрачны и оговорены контрактом, – Даррел сел напротив, но взгляд не отвел. – Я сначала дал, потом взял. Не много и не мало, ровно столько, сколько ты можешь мне предложить. Это честная сделка.

Глава 12

Гололед на улицах сменился грязной хлябью, и прохожих с шамкающим визгом тормозов то и дело обдавало мокрой холодной гадостью. Я умело лавировала в толпе, прижимая к себе пышный пакет с продуктами и отбегая подальше от проезжей части в опасные моменты.

Почти дойдя до новостройки Дрейка, я даже успела облегченно выдохнуть. Вчера вечером черт дернул меня устроить «большую стирку», и нынешние джинсы остались моей единственной одеждой. За исключением растянутого серого свитера и такой же кондиции спальной футболки.

И ровно на этом облегченном выдохе – как знала, что рано расслабилась! – у самого входа в стеклянную дверь удача повернулась ко мне филейной частью. Какой-то внедорожник вдарил по тормозам, входя в поворот, и лужа целиком переместилась с дороги на крошечную меня.

Благодаря компактным размерам, жижи хватило на меня с лихвой. И теперь темная холодная субстанция струилась по волосам, скапывая на некогда бежевое пальто и такие же замшевые сапожки…

Я не возмутилась, нет. Не стала топать ногами и поминать драного нефилима. Наоборот, в тело хлынула непривычная апатия. Невелика беда – я почти добралась до сухости и тепла. Эту неприятность я переживу.

Хлопнув несколько раз ресницами в попытке стряхнуть с них мокрую грязь, я потерла рукавом щеку и вошла в дом. Витторио, так некстати вдруг заступивший в дневную смену, сочувственно мне улыбнулся.

– Похоже, сегодня не ваш день, мисс Алессиа, – пробормотал непристойно загорелый парень, чужеродно смотревшийся на фоне серой промерзлой Москвы.

Консьерж тактично сделал вид, что не заметил остающиеся после меня разводы на глянцевом полу. Даже до лифта провожать не стал: отвернулся к окну и принялся насвистывать незнакомый латиноамериканский мотив. Может, и не Витек он вовсе, а самый настоящий испанский мачо?

Стихийным бедствием, заляпывающим все на своем пути, я добралась до пустующей квартиры и обреченно ввалилась внутрь. И ведь все это мне убирать… Шварх всемогущий!

Стараясь не оставлять грязных капель на паркете, я бросила пакет с продуктами прямо в коридоре и на цыпочках протиснулась в ванную. Там сразу стянула с себя всю одежду и сунула в стиралку. Кинула на дно керамической чаши пробку, «плюнула» туда же немного шампуня и открыла вентиль на самый мощный поток. Согреться не помешает.

Пока потрескивающая пена заполняла ванну, я выбежала на кухню сделать себе ромашковый чай. По пути неловко задела пакет, что-то лопнуло, хрустнуло и… покатилось? Да еще во все стороны? Че-е-ерт… Витек прав: не мой день. Замороженный зеленый горошек возрадовался свободе и с невиданным энтузиазмом покидал прорвавшийся пакет.

Я, действительно, тридцать три несчастья! И, похоже, вместо хрустящей пены буду нежиться на полу в компании гороха…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А вот к черту! Сейчас мне нужен чай и горячая вода. Я, в конце концов, заболеть могу! Двадцать минут горошек вполне способен полежать на паркете: с него не убудет. Приму ванну и соберу беглецов обратно. А Дрейк и не узнает, что целых полчаса в его квартире царил форменный беспорядок. Вопиющая наглость с моей стороны!

…Не знаю, сколько я нежилась в ароматной пене. Я успела вспомнить все песни Майкла Джексона, которые знала наизусть, и плавно перешла на Селин Дион. Несколько раз скользнула под воду тонущим Ди Каприо, столько же раз сама себя спасла и глупо похихикала. Выстроила из пенной белой массы подобие воздушного замка, разрушила его «злобным Годзиллой», сооруженным из моих пальцев… Не помню, когда последний раз с таким удовольствием купалась.