Красная машина. Юниор 2 - Павел Барчук

Скажу при всех, открыто. Да, это часы. Их приобрела одна из наших учениц. Настя Макарова. Она учится на год младше, в другом классе. Но вы должны были ее видеть. Вместе живёте в общежитии. Часы предназначались в подарок родному брату Насти. Потому, конечно, и денег девочке дали родители. Сама-то она откуда возьмет такую сумму. Помогала Насте выбирать этот прекрасный подарок воспитатель женского крыла общежития, Ирина Петровна.

Вот в этот момент, я, глядя на директора, которые периодически тряс этими дебильными часами, начинал, кажется, понимать, к чему идет весь разговор.

— И вот, вчера, часы исчезли. Настя оставила их на тумбочке. Девочек никого не было, а комнаты, как вы знаете, у нас не закрываются. Некто очень бессовестный и беспринципный пробрался в спальню, видимо, в поисках наживы, увидел эти часы и украл их…

Пузан замолчал, выдерживая театральную паузу.

Если он ожидал ахов, вздохов и криков возмущения, то их не было. Мы так-то жили в общаге. Воровать, конечно, никто не воровал, но когда столько подростков живут вместе, шалопайство обязательно проявится. Это как в «Республике Шкид». Холодильник у хоккеистов, например, вообще был один на всех. Вон, одному пацану перед днем рождения прислали кремовый торт. Ночью кто-то умный слопал все, что было в коробке, и додумался поставить в нее старые ботинки. Утром, конечно, возник серьезный скандал. Но все равно, уровень наших «косяков» был именно такой. Больше приколов, чем реального вреда.

Поэтому к словам про часы тоже сейчас никто серьёзно не отнесся. Ну, может, уронила их. Или сунула куда-то. Пока еще никто не мог понять, при чем тут Славик Белов.

А вот я понял. Теперь уже понял. Повернул голову и посмотрел на Ленку. Потому что смысл происходящего стал очевиден, а причина — нет. Это за блондинку, что ли? Серьёзно? За какой-то сраный поцелуй в щеку?

Однако девчонка смотрела прямо перед собой. Даже бровью не повела.

— Так вот…нам поступил сигнал. Что один из учеников имеет…скажем так, предпосылки к столь омерзительному поступку. Алексей Алексеевич, получив информацию от Ирины Петровны, передал сообщение директору, то есть, мне, а сам отправился в комнату, где находился предполагаемый вор и следил за всеми жильцами. Этот преступник, не побоюсь такого слова, мог прихватить добычу с собой. Алексей Алексеевич ждал меня. Чтоб мы вдвоём, так сказать, в присутствии друг друга обыскали комнату…

— Да вы совсем, что ли?! — Серёга вскочил рядом со мной. Он, походу, тоже сообразил, к чему клонит Пузан.

— Лапин! А ну сядь! Сядь, говорю. Нашёлся тут, заступник. — Леонид Владимирович даже ногой топнул, выражая насколько сильно он возмущён.

— Вы не имели права! — Серега садиться явно не собирался. Наоборот. Его распирало от злости. — Вы не имели права обыскивать комнату без нас. Должны были сразу сказать. Сразу! Мы бы остались и тогда, пожалуйста, ищите! Где гарантии, что вы эти часы не подкинули?!

–Лапин…Ты…Ты как посмел?! — Возникало полное ощущение, что директора сейчас стеганет инсульт.

— А вы как посмели?! Алексей Алексеевич! — Серёга посмотрел на воспитателя, прямо ему в глаза. –Ну, от Вас я не ожидал…

— Сядь. — Я положил руку ему на плечо. — Не надо. Пусть говорит. Спасибо тебе. Но ты лучшее не психуй.

— Да! Правильно говорит тебе Белов! Сядь, Лапин. А то за соучастие пойдешь. Часы мы нашли завернутые в этот платок. В тумбочке Белова. В ящике.

Вот тут класс буквально взорвался. Остальные, как и Серёга вскочили с мест. Кричали. Возмущались. Мол, быть такого не может. Что за бред?! Я один стоял молча. Было уже даже интересно, что дальше?

Глава 18

Пузан такой реакции, похоже, не ожидал. Думал, наверное, все свидетели этой сцены будут в шоке. Они и были в шоке. Только не от меня, как рассчитывал директор. А от того, насколько нелепо звучало это обвинение. Естественно, Леониду Владимировичу не нужна поддержка подростков. Но сам факт. Одно дело, если коллектив осуждает, и совсем другое, и если коллектив возмущен несправедливостью. А коллектив реально бвл возмущён. Особенно горячился Серега. Так вышло, что с ним у нас, наверное, сложилось самое близкое общение. Можно сказать, почти дружба.

— Вы должны были разобраться во всем! Как, по-вашему, Белов оказался в комнате девчонок? Он сроду туда не ходил! Вы никого не спросили!

— Я не понял, Лапин. «Никого» — это лично тебя? — Леонид Владимирович подскочил к нашей парте и оперся о нее рукой.

Правда, от меня он старался все равно держаться как-то в стороне. Такое чувство, будто опасался. Смешно, но тем не менее. А может, чисто психологически сказывалось то, что сам Пузан в мою вину не верил. Я видел это по его лицу. Он безусловно был рад возможности, которая ему представилась. Ничего себе. Просто с потолка подарок небес прилетел. Теперь можно убрать неугодного пацана, который, к тому же, помешал своим появлением пристроить родственника. Но в то, что я реально позарился на эти часы, директор не верил. Он все прекрасно понимал.

— Да! — Спиридонов, как и остальные, вскочил со своего места. — Он же не фокусник. Или как по-Вашему? Есть свидетели? Есть те, кто видели, как Белов заходил в комнату к девкам?

— Толик… — Алексей Алексеевич решил подать голос. Наверное, сильно возмутился слову «девки».

— Да что Толик? Так нельзя. — Спиридонов махнул рукой и плюхнулся обратно на стул.

Выглядел он очень расстроенным. Честно говоря, даже не ожидал, что все они настолько будут переживать за меня.

Все-таки за время, проведённое мной среди этих пацанов, в первую очередь, конечно, среди пацанов, с девчонками общался мало, я заработал себе определённую репутацию. И какое-то нелепое воровство каких-то нахрен мне не нужных часов возмутило всех до глубины души. А главное, никто не хотел оставаться в стороне от несправедливости, которая по их мнению, происходила сейчас. Самое смешное, опять часы. Просто какое-то удивительное совпадение. Или закономерность. Уже не знаю, как это воспринимать.

— Сели все! Сели, говорю! — Пузан буквально плевался слюной от злости.

— Дорогие мои…— Голос Нинель Марковны звучал в разы спокойнее, чем голос директора.

Но в классе моментально наступила тишина. Вот что значит, уважение к учителю. Физичку, конечно, боялись. Однако, при этом, несмотря на ее манеру частенько выставлять кого-то из класса неучем и дураком, как того же Спиридонова, она несомненно имела в глазах учеников гораздо больший