Елизаветинская Англия: Гид путешественника во времени - Ян Мортимер

Если вы собрались с визитом в XVI век, то вряд ли будете общаться там с близкими родственниками, так что знать формальные слова-обращения нужно обязательно. Простолюдина — по фамилии, скажем, Смит — вы можете назвать «Goodman Smith» («добрый человек Смит») или «my goodman» («добрый человек»); слово «sirrah» не употребляйте, если, конечно, вы не занимаете высокое положение в обществе и не хотите напомнить, насколько он ниже вас. Супругу доброго человека называйте «goodwife Smith» («добрая жена Смит») или «my goodwoman» («добрая женщина»). Вы, наверное, услышите, как соседи называют ее «goody Smith» («дорогуша Смит»), но так можно обращаться только к хорошим знакомым. Не стоит называть ее и «мадам», «миссис» и прочими словами, обозначающими статус, которым она, возможно, недовольна. «Widow Smith» («вдова Смит») — тут все очевидно. Но вот когда дело заходит о более высокопоставленных людях, формы обращения усложняются. Джентльмена, не являющегося ни лордом, ни рыцарем, нужно называть «мистер». Если он рыцарь, то к нему обязательно нужно обращаться по христианскому имени, «сэр Фрэнсис». «Эсквайр» в общественной иерархии находится заметно ниже; так называют любого человека, имеющего право носить герб (то есть потомков рыцарей по мужской линии), а в городах — тех, кто служит мировыми судьями. Впрочем, «сквайр Браун» говорить не стоит — достаточно будет «мистер Браун». Женский эквивалент «мистера» — «мистрис»; это слово сокращается до «Mtrs» или «Mrs» — поэтому не удивляйтесь, услышав, как юных девушек и незамужних женщин называют «мистрис», или «Mrs» на письме: термин «мисс», означающий незамужнюю женщину, появится лишь в следующем столетии. Говоря с «мистрис Джонсон», а не о ней, называйте ее «мадам». Стоит отметить, что слово «мадам» используется, только если вы обращаетесь к женщине равного или более высокого по сравнению с вами положения. «Миледи» и «ваша светлость» — менее специфические обращения, но так обычно говорят только об аристократках и богатейших дворянках. Врачей называют «доктор» только в том случае, если у них есть университетский диплом доктора медицины; к большинству врачей и хирургов-джентльменов обращайтесь просто «мистер». В иных случаях к мужчине обращаются «доктор», если у него есть соответствующая ученая степень по праву или богословию. Священнослужителя все еще можно называть «отец», а в первой половине елизаветинского правления к ректорам или викариям обращаются точно так же, как к рыцарям: «сэр Ричард», «сэр Питер» и т. д.

Что касается самих имен — более половины мужчин, которых вы встретите, будут носить имя Джон, Вильям или Томас. Половину женщин будут звать Мэри, Элизабет, Агнесса, Джоанна или Маргарет. Большинство распространенных христианских имен покажется вам знакомым, но не удивляйтесь, встретив женщин по имени Юрит (валлийская святая), Черити («милосердие»), Пейшенс («терпение»), Пьюрити («чистота») или Летиция; девочку, родившуюся на Троицу, вполне могут назвать даже Пентекост («Пятидесятница»). Некоторым женщинам даже дают имена, впоследствии ставшие чисто мужскими, например Джулиан, Тимоти или Ричард. Встретить человека со вторым именем очень сложно. Правда, сразу сделаем оговорку: в Корнуолле мальчиков называют по тому же принципу, что и в Уэльсе, — по предкам по отцовской линии (например, Рис ап Груффидд ап Лливелин…), из-за чего создается иллюзия второго имени; в Корнуолле частицу «ап» отбрасывают, добавляя имя и родной город отца, так что «Джон, сын Томаса из Пендариса» становится «Джоном Томасом Пендарисом». Фамилии распространены повсюду, но мужчин часто называют не по фамилии, а по роду деятельности или месту жительства, так что кожевника по имени Джон Бирд вполне могут называть Джон Таннер. Именно поэтому у многих людей есть прозвище, а иногда и не одно: записывается это как «John Tanner alias Neville alias Westcott» — «Джон Таннер, он же Невилль, он же Весткотт». Еще одна причина, по которой даются прозвища, — внебрачное происхождение кого-либо из членов семьи. Если незамужняя женщина по фамилии Джонс рожает от джентльмена по фамилии Рэли, то ее сына вполне могут окрестить «Джон Джонс, он же Рэли», особенно если джентльмен признает ребенка.

Идя по полю в деревенской усадьбе, вы вполне можете услышать, как звонит колокол в часовне, обозначая начало или окончание работы. Для многих это единственный известный способ регулирования времени. В городах время отсчитывается по звону церковных колоколов; если в городе больше одной церкви, то одна задает время для всех остальных. Так что вы иногда будете слышать, как горожане говорят «hours of the bell» («столько-то часов по колоколу»), а не «hours of the clock» («столько-то по часам»). Но эта неформальная фраза скрывает за собой очень важное изменение: в елизаветинскую эпоху время стало стандартизированным. Средневековая система разделения светового дня и ночи на двенадцать равных частей, при которой летом один дневной час вдвое длиннее зимнего, ушла в прошлое. Люди теперь отсчитывают время точно так же, как и мы: двенадцать часов, в каждом из которых по шестьдесят минут, пополудни и пополуночи. Горожане внимательно слушают колокольные звоны, которые возвещают время, когда открывается или закрывается рынок, когда гасят огни (и все должны вернуться в дома) и когда закрываются городские ворота. Сельские жители по звону колокола собираются на церковные службы или на заседания поместного суда. У часов с циферблатами обычно всего одна стрелка, отсчитывающая часы; минуты считают по песочным часам. Впрочем, считать минуты нужно очень немногим: морякам, алхимикам, астрологам, натурфилософам и духовенству. Зачем это нужно духовенству, спросите вы? Проповедь у хорошего священника длится два, а то и три часа.

Время «объявляется» с помощью колоколов, так что в елизаветинскую эпоху его слышат и знают все. Только у дворян есть «маленькие комнатные часы, которые пробуждают человека ото сна». «Часы с циферблатом» в 80-х годах XVI века обойдутся вам примерно в 5 фунтов[54]. Еще у меньшего числа людей есть карманные часы (личные часы Елизаветы инкрустированы алмазами), которые носят на короткой цепочке. Если вы далеко от дома, то время определяется либо по старинке — по положению солнца на небе, либо с помощью «солнечного кольца». Это солнечные часы в виде медного кольца, которое надевается на палец. Если вы хотите определить по ним время, то сначала выставляете нужную дату (на некоторых кольцах для этого есть подвижные элементы) и проверяете, на какую часть шкалы внутри кольца падает пробивающийся через дырочку сверху солнечный свет. На самых сложных «солнечных кольцах» есть даже календарь, таблица христианских праздников и широты крупных европейских городов, чтобы ими можно было пользоваться еще и за рубежом. Если вы хотите приобрести себе такие часы, обратитесь в лавку Гэмфри Коула в Лондоне — там делают самые лучшие.

«Встаю я обычно в семь часов утра, — пишет Роберт Лейнем в 1575 году. — Подготовившись, я иду в часовню. Вскоре после восьми меня обычно призывают в покои лорда… Там, отведав манчета [порцию хлеба]… я выпиваю большую кружку эля…» Такое начало дня типично для многих. Клавдий Холлибенд ждет своих учеников в школе к восьми утра; в его учебниках есть диалог, где служанка ругает молодого хозяина за то, что он в семь утра еще лежит в постели. Хью Роудс требует от своих юных подопечных вставать «в шесть часов, без промедления». Для ремесленников и батраков рабочий день с середины марта по середину сентября начинается еще до пяти утра — так говорится в законе Генриха VIII; им дается не более получаса на завтрак (примерно в семь утра) и полтора часа на обед, а работа длится до семи-восьми часов вечера. С сентября по март работники должны трудиться с рассвета до заката. Если бы не воскресенья и религиозные праздники — примерно двадцать семь из них отмечают и после Реформации, — отдыха и вовсе никакого бы не было.

Большинство англичан времен Елизаветы называют даты двумя способами: год правления Елизаветы и год от Рождества Христова, Anno Domini. Первая дата вычисляется с 17 ноября 1558 года, так что «1 января 1560 года» — это 1 января второго года правления, или «2 Reginae Elizabethae». Вторая — не с Нового года, а с праздника Благовещения, отмечающегося 25 марта, так что «1 января 1560 года» по современным стандартам — на самом деле 1 января 1561 года. Что еще более затрудняет ситуацию — далеко не везде новый год наступает именно 25 марта. Разные епархии во Франции пользуются разными датами — где-то год меняется на Благовещение, где-то на Рождество, где-то — на Пасху. Чтобы покончить с путаницей, в 1564 году король Франции издает Руссильонский эдикт, согласно которому год всегда начинается 1 января. Венеция, Священная Римская империя, Испания, Пруссия, Дания и Швеция на такой календарь перешли уже к 1560 году; Нидерланды присоединились к ним в 70-х и 80-х годах, Шотландия — в 1600-м. Больше всего трудностей это вызывает у жителей Бервика, расположенного на англо-шотландской границе: между 1 января и 25 марта каждого года шотландская дата на год «опережает» английскую.