Форсаж - Колин Харрисон

— О-о, — он все еще не решался сделать следующий шаг.

— Это Ронни.

— Привет, Ронни. Ты ружье-то опусти, хорошо?

Но Ронни, мелкий мужичонка, был в той редкой ситуации, когда он имел возможность угрожать мужчине куда более мощному. И явно наслаждался этим.

— Что ты хотел забрать?

— То, что я тут оставил, Ронни. То, что принадлежит мне.

— Что?

— Послушай, — начал Рик, делая шаг, руки подняты вверх. — Тетя Ева мне разрешила оставить тут кое-что и дала мне запасной ключ. Вот он. — Он показал ключ.

— Ходили слухи, что ты рыбу ловишь на Лонг-Айленде.

— Все так, Бэт, но мне тут нужно было кое-что забрать, вот я и вернулся.

Он посмотрел ей в глаза.

— Да, я там был, и я…

— Давай признавайся, ублюдок, зачем ты приперся! — проговорил Ронни, наставляя на него ружье.

— Эй, Ронни, обожди. Я понимаю, что тебе неприятно, но встань на мое место. Я просто не хотел беспокоить тетю Еву.

— Что ты здесь запрятал?

— Ты ни за что не поверишь…

— А я попробую.

— Ронни, бога ради, убери свое ружье, — сказала Бэт.

— Нет. Пусть скажет. Он ведь не зря сюда вернулся, Бэт, а если вернулся, значит, есть причина.

— Хорошо, Ронни. Ты, наверно, знаешь, что здесь есть камин, а в камине труба вентиляции, так? — начал он объяснение, толком не зная, что скажет дальше. — Я, бывало, помогал тете Еве по дому и однажды, пару лет назад, спрятал в камине большой железный ящик для инструментов, оставив довольно пространства, чтобы дым свободно выходил.

В такой ящик можно уложить сотни тысяч долларов.

— Где ты его запрятал?

— Слушай, я его не успел достать, он все еще…

— Что там внутри?

Рик медлил с ответом, прислушиваясь к реву младенца наверху. Он подыскивал подходящие слова.

— Там мои деньги. Все мои деньги. Тетя Ева…

— Подойди и отступи назад, — приказал Ронни жене.

— Ой, что же это, — запричитала та, — что ты удумал? Не тронь его!

— Марш наверх, сука!

— Ронни, обожди…

— А ты давай, на хрен, проваливай, да поживее, — распорядился Ронни. Держа в одной руке ружье, другой он приоткрыл входную дверь. — Пошел! Убирайся!

— Погоди, так нельзя, — сказал Рик. — Мне эти деньги позарез нужны, я…

— Это ведь его деньги, — начала Бэт.

— Заткнись! — завопил Ронни. — Подымайся наверх. — Он повел ружьем. — Убирайся. Вон из этого дома — быстро!

Рик оглянулся на подвальную лестницу.

— Я тебе серьезно говорю! Пошел вон!

— Так ты мне хоть что-то отдай, хоть часть.

— Я тебе ни черта не обязан отдавать!

— Ну, хоть шестьдесят или семьдесят тысяч. Остальное можешь забрать себе.

— Нет!

— Это мои деньги!

— Это мой дом!

— Дом, собственно, принадлежит мне, — вставила Бэт.

— Заткнись, я сказал, заткнись!

— Пусть возьмет сорок тысяч, — продолжала Бэт. — Ведь это его деньги, Ронни.

Ронни не реагировал. Он двинулся на Рика по узкому коридору, целясь ему в голову.

— Ложись. На живот.

Рик встал на колени.

— Я сказал, на живот.

Он лег лицом в отбитую краску и штукатурку. Самое время, чтобы задуматься, не правда ли. Пока Ронни будет ломать камин, его только и видели — положит толстую пачку купюр в бардачок и понесется по «Бруклин-Квинс Экспресс-вэй».

— Ползи. Ползи к двери.

Он извивался, как червяк, на полу, покрытом имитирующим газонную траву пластиком. Дядя Майк настелил его лет тридцать назад. Таким сложным образом Рик дополз до двери. Он взглянул на окаменевшую Бэт. Выглядела она ужасно, даже с учетом того, что было полседьмого утра.

— Бэт…

Она покачала головой, в глазах страх.

— Я ничего поделать не могу, Рики.

Ронни приблизился и наставил ружье Рику в лицо.

— Вернешься, тогда получишь вот это.

Ронни пальнул вдоль коридора. От выстрела Рик оглох и ошалел. Но быстро сообразил, что Ронни разрядил второй ствол. Рик вскочил и схватил Ронни за горло. Оттащил его к лестнице, ударяя головой о стену. Под визг Бэт. Не ослабляя хватки, другой рукой оттянул вверх губу.

— Что?

Говорить Ронни не мог.

— Так что, Ронни? Повтори, что ты хотел сказать?

Ронни только промычал, и Рик снова потянул его за губу.

— Ты ему рот разорвешь! — закричала Бэт.

Он взглянул на нее.

— Рик, пожалуйста.

Он отпустил мужика, и Ронни свалился на пол.

Часом позже он подыскал подходящую стоянку в Китайском квартале с южной стороны Манхэттенского моста. Отличное местечко, как раз то, что надо. Спать можно в грузовике или переходить из одного дешевого отеля в другой. А если решит быстро убраться из города, достаточно все время держать вправо, пока не выберешься на мост. Рик притормозил рядом с железобетонным бункером величиной с телефонную будку. Дежурный по стоянке, чернокожий человек в бейсбольной кепке с эмблемой «Кникс», сидел в древнем продавленном кресле и, глядя в телевизор, ел свинину по-китайски. Он повернул голову, глаза тусклые, лицо нездоровое от выхлопных газов.

— На какой срок?

— Ну, скажем, на недельку. Может, дольше.

— Поставлю тебя на две.

Из-за затрудненного дыхания расслышать сторожа было трудно. Рик заглушил мотор.

— Можешь поставить грузовик подальше?

— Это ж неудобно для выезда.

— Хоть запихивай в самый зад, мне все равно.

Дежурный наклонился вперед и выключил телевизор. Его серое лицо странным образом обрело краски, будто это ящик высасывал из человека жизненные соки.

— Ты хочешь спрятать этот грузовик, браток?

— Этот грузовик принадлежит мне.

Улыбка обнажила коричневые зубы с прилипшими к деснам кусочками свинины.

— Вопрос остается открытым.

— Да, мой ответ — да.

— Отчуждение собственности? У нас такое сплошь и рядом.

— Адвокат жены…

Сторож нахмурился.

— Эти суки хотят загрести все до копейки — да, сэр, вы в печальной ситуации. Если желаешь, я запихну твой грузовик в подвал, в самый задний ряд.

— В качестве дружеской услуги?

Тот театральным жестом потер подбородок.

— Видишь ли, я всегда считал, что ситуация требует должного рассмотрения.

— Мне необходим доступ к грузовику.

— Как это понимать, дружок?

— Я хотел бы им пользоваться, когда захочу.

— Такого мы не разрешаем. Грузовик я твой поставлю в подвал, но чтобы ты семь раз на день приходил и уходил, устраивал тут вечеринки, барбекю, приводил подружек, — так дело не пойдет.

— Да не семь — всего раз в день.

Сторож вернулся к своей тарелке.

— Готов обсудить это предложение.

— Сто баксов в неделю. Ты поставишь грузовик в самый задний ряд, у меня не будет проблем с проходом на стоянку.

Сторож помешал свинину в картонной тарелке.

— Значит, так. Сотня в неделю меня устраивает, дружище, но есть еще и дневной сменщик, и вечерний. Представь, здоровенный жлоб, вроде тебя, вдруг заявляется ночью — он подумает, что его хотят пришибить. А если ты попробуешь ему объяснить, что мы с тобой обо всем договорились, не поверит. Если же я ему объясню, тогда он захочет свою долю.

— Плачу сто пятьдесят, по семьдесят пять на брата. Но я сплю в грузовике.

— Хоть оправляйся там, мне дела нет. Только окна закрывай.

— А чем дышать?

— Воздух там скверный.

— Я бы сперва поглядел.

Они прошли к лифту для машин и спустились в подвал. Темная, величиной в половину футбольного поля, площадка, с машинами, выстроенными по ранжиру: «мерседесы», три «лексуса» с дилерскими номерами, «кадиллаки», вроде тех, на которых разъезжал Тони Вердуччи, красно-вишневый «хаммер», коллекционный «тандербёрд».

— Ничего себе тут тачки.

— И то, — это тебе не простая парковка, тут надежное местечко.

Они прошли в дальний угол.

— Здесь.

— Воздух тут скверный.

— Гараж для машин, не для людей.

Рик засомневался, сможет ли он здесь спать.

— А как мне спускаться и подниматься? На лифте?

— Да нет, тут есть лестница, прямо у входа, рядом с моей будкой. Меня звать Хорэс, между прочим.

Рик отдал ему запасной ключ, потом отсчитал несколько купюр.

— Надеюсь, ты на эти денежки поразвлечешься от души, Хорэс. Мне пришлось немало попотеть, чтобы их раздобыть.

Дежурный спрятал деньги в карман.

— Говоришь, попотеть пришлось? Не смеши меня. — Он откинул голову и разразился приступом смеха, обнажив гнилые зубы. — Уж конечно, тебе пришлось немало претерпеть, так я сразу и поверил. Думаешь, я не знаю, кто ты есть? Я всех перевидал, всех и каждого! Рано или поздно все вы сюда являетесь, самого разного сорта люди, плохие, хорошие, богатые, бедные, все. — Он дышал с присвистом. — И ты мне будешь говорить, что у тебя были проблемы? Я это и так знаю, приятель, я очень хорошо знаю, кто ты и что ты: ты ходячая беда! — Его смех перешел в хрипящий кашель. — Здесь и впрямь дышать нечем! — прокаркал он. — Совсем задыхаюсь, браток. — Он поспешил к лифту, его надсадный кашель резонировал в подвале гаража.