Ревизор Империи - Олег Измеров

— Господи, какие разговоры? Если Родина прикажет, тем более в военное время… Да меня и спрашивать не будут.

— Нам важно, чтобы на ответственном посту стоял человек, который работает из чувства долга службы, а не страха ради иудейска… Георгий Андреевич, а что же у нас рюмашки‑то пустые?

24. Генератор чудес

Тишина. Здесь по ночам мертвая тишина по сравнению с нынешней Бежицей. Не шумит холодильник, не ездят машины под окном, и даже лай собак то в одном, то в другом конце этого огромного промышленного села эту тишину оттеняет. Иногда слышно, как от легкого ветра шелестит листва.

После прокуренного и проспиртованного зала "Русского Версаля" воздух, где в благоухание сосен Мининского училища вплетается заводской горчинкой привкус горелого железа, кажется чистым, как на озере Рица. Сараджевский почти выветрился из мозгов, но все равно не спалось. В голове вертелся лейтмотив из "Иронии судьбы".

Каждый день здесь удается во что‑то вляпаться. Угодил в обезьянник охранки, засветится с баблом из будущего и советскими часами. Укрывал юную революционерку, дал на лапу блюстителю порядка. Поцапался с топменеджерским холуем, от которого отмазали путчисты.

Правда, вечер закончился вполне прилично. Ни к каким девицам они не пошли, полковник подвез Виктора домой на машине с большими плоскими хромированными блюдцами колесных дисков; на спинках передних кресел были смонтированы откидные столики и карманы для бумаг. Машина бизнес — класса. И еще прожектор — искатель возле шефа.

Почему же они все‑таки выбрали его, думал Виктор. Новый человек, с неизвестным прошлым… мало ли кем может оказаться. Или пролетарское чутье? Или, как его там, командирское? Что‑то такое в нем этот полковник увидел, о чем он, Виктор, сам и не подозревает.

Ну, во — первых, неизвестное прошлое. С одной стороны, подозрительно, а с другой… Если человек имеет причины скрывать свое прошлое, на этом можно играть, сделать зависимым шантажировать. Может быть. Плюс крыша нужна. От холуя. От охранки господа офицеры крышевать не станут, скорее сами замочат.

Второе. Игра на самолюбии непризнанного гения. Почему непризнанного гения? Ну, а кем может быть человек, который с ходу предлагает купрокс и сталь Гадфильда? То, что это разные отрасли, никого не смущает, сейчас эпоха людей энциклопедического ума, которые "изобретают решительно все". Это потом специалист по радио будет считаться профаном в механике и наоборот. Допустим.

Ну и наконец, вспомним, о чем был разговор. Господин полковник ненавидит лакеев и любит службистов. Но ведь он, Виктор, не военный. Хотя… А разве здесь все советские люди не будут выглядеть сродни службистам? Советские люди, для которых угождать — низость, которые служат не хозяину, а Родине и готовы идти работать, куда она позовет, чтобы не дать США и НАТО безнаказанно долбить нас бомбами и ракетами как Югославию и прочих? Сейчас в России это выглядит наивно, но… Но ведь мы так выросли, нас так воспитали, в нас это осталось. Может быть, полковнику нужен именно советский человек?

…Записка по танкам была готова во второй половине дня. Бахрушев, взяв документ, не отпустил Виктора, а предложил ему сесть на рядом стоящий стул; быстро пробежав напечатанное глазами, он почему‑то спросил Виктора:

— Вы не курите?

— Нет. Я разве раньше не говорил об этом?

— Может быть, может быть. А я, пожалуй, не удержусь. Не составите компанию на свежем воздухе? Нет, не курить, просто, чтобы не терять времени — и он помахал в воздухе листами бумаги.

"Ясно. Разговор без свидетелей."

— Хотите знать мнение? — спросил он Виктора, когда они стояли уже возле крыльца "голландской казармы" со стороны завода.

— Много придется поправлять?

— Много. Только не в вашей записке. Хотя ее придется перепечатать.

— Слишком странная?

— Вы еще спрашиваете. Вы, случайно не входили в Орфографическую подкомиссию Шахматова?

— Не был, не состоял, не участвовал. С Шахматовым связей не имел.

— Странно. Вы, Виктор Сергеевич, вне всяких сомнений, человек грамотный и образованный. Но такое впечатление, что вы забыли все правила, которые в вас вдалбливали в гимназии, и пишете даже не по новой орфографии, а по радикальному проекту, настолько радикальному, что его приняли с поправками. Впрочем, слышал, что государь к осени волюнтаристски утвердит весь проект. Это что, такая позиция, что ли, несогласие с волной консерватизма, которую Бунин возглавляет?

Виктор вздохнул. Хорошо было попадаться после революции.

— Виноват, Иван Семенович, отчасти вы правы. Я уж слишком усердно начал переучивать правописание по новому проекту… понимаете, за ним будущее, ну, а вчера торопился, увлекся сутью… Вот и перескочил. Обещаю быть внимательнее.

— Спешили, — хмыкнул Бахрушев, — не сделав ни одной ошибки с точки зрения авторов проекта. Вы не смогли бы рассказать о методике обучения? Нам надо переучить кучу людей. Или по наитию вышло?

— По наитию.

— Четырехзначные числа в уме не умножаете?

— Нет, а что?

— Знал я человека, который это делал, и не понимал, как… Ладно, бог с ним. Теперь, собственно, о той самой сути. То, что вы пишете — фантастика. Но она опирается на целую систему со своей железной логикой. Вы сконструировали мир, который живет по своим законам. И, самое главное, она, эта логика, выглядит как выход из целой кучи нынешних проблем армии и промышленного мира. Под это можно привлекать капитал, делать займы, продавать акции. Вы помогли понять, чего не хватало нашему Обществу.

— Обществу? — Виктор насторожился. Еще и тут не хватало в политику вляпаться.

— Обществу рельсопрокатного, железоделательного и механического завода, которому мы с вами изволим служить. Нашему Обществу не хватало широты мысли. А члены правления акционеров живут ожиданиями чуда, великого рывка. И составленная вами бумага как раз то, что эти ожидания оправдает.

— Но вы же сами сказали, что это фантастика.

— Дорогой мой Виктор Сергеевич, сейчас в России фантастика — это то, под чего не дали денег. Золото и ассигнации дадут нам оборудование и корпуса, мы наймем иностранцев и построим все, что нам закажут, не хуже, чем в Америке. Сегодня в России мало быть инженером, надо быть дельцом.

Похоже, что и здесь втягивают в какую‑то аферу, подумал Виктор. Странно, что Бахрушева сейчас не интересует реализуемость проекта. Слепая вера в технический прогресс? Или просто нужно развести на большое бабло, а потом как‑то оправдаются? Или кто‑то просто смотает с этим баблом, а его, Виктора, оставят крайним?

Откуда‑то из‑за цехов послышался негромкий хрипловатый сигнал узкоколейного паровозика. Два длинных. "Ку — у — ку — у…" Кукушка. Паровоз следует задним ходом. При переднем на маневрах один гудок. Разодранная вата пара, перепачканная угольной копотью, неторопливо всплывала над крышами корпусов.

— Но должен быть хотя бы крупный военный заказ, — неторопливо, словно раздумывая, возразил Виктор. — Как иначе обеспечить возвратность кредитов?

— Верно, — поспешил ответить Бахрушев, — вы правильно уловили ход моей мысли. Поливановскому ведомству нужно дать понять, что Общество может разрубать гордиевы узлы русской армии. И вот об одном таком узле я хотел бы с вами поговорить здесь, без посторонних.

— Спасибо за доверие. А что за проблема?

— Опять бронеходы. Вернее, то, что они есть и у других великих держав. Вы, верно, в курсе?

— Честно, говоря, не совсем.

— Странно, я полагал обратное… Тогда слушайте: господин Крупп в Германии начал делать для армии свои лейхткампфагены, и по секретным данным, их изготовлено уже более пятисот. Все вооружены пушкой в два с четвертью дюйма и пулеметами. Полагают, что кайзер доведет их число до четырех — пяти тысяч, и с учетом налаживания производства в Италии и Австро — Венгрии эта цифра может быть удвоена. А у нас выпуск бронеходов едва дотягивал до девяноста в год и в случае войны может быть доведен до трехсот. Вы понимаете, что это значит?

— Постойте, а как же… Россия, что, одна воевать будет? А как же Антанта? Англия, Франция, наконец, США или САСШ, или как ее там? Они куда смотрят? У них же этот, производственный потенциал! Они же могут их тысячи делать.

— Виктор Сергеевич, у них демократия. И после германской и венгерской революций — ну, венгерская была недолго, ее считать не будем — их парламенты своих пролетариев боялись больше, чем Вильгельма с Франц — Иосифом. Теперь, когда Германия создает свои сухопутные армады — да, подвижки пошли. Во Франции Луи Рено получил заказы на сотни шеститонных боевых повозок с пулеметным и пушечным вооружением. В Америке за заказы борются заводы Холта и Форда, Британия по инициативе полковника Фуллера заказала на заводах Фостера несколько сот быстроходных машин, способных совершать рейды по тылам противника. Но время, время упущено. Наши машины вы видели. Очередная попытка оснастить бронеход пушкой очередной раз провалилась. Это я вам говорю первому.