Блондинки моего мужа - Ирина Потанина

— Точно, — Георгий решил применить шоковую терапию, и направить мои страдания в созидательное русло, — Из-за тебя. Раз ты так виновата, то теперь должна сама найти выход. Чем страдать, лучше придумывай, что теперь делать.

— Ну вот еще! — возмутилась Георгиевскому нежеланию меня жалеть и разубеждать я, — Никому я ничего не должна. Можешь меня уволить. С заданием я не справилась, к детективной деятельности я не пригодна…

— Совершенно непригодна. Я тебя с самого начала в этом подозревал! Говорил же: “Не уверена, что справишься — не берись”.

Мозгами я понимала, что Жорик просто спекулирует на моем характере. Но остановиться уже не могла.

— Прекрати меня раззадоривать! — попыталась спастись я, — И не думай даже! Доказывать собственную профпригодность я не стану!

— Нечего тут доказывать, — тяжело констатировал Георгий, — То, чего нет, не докажешь…

— Так уж и нет! — я все же завелась, — А вспомни-ка предыдущие дела? Если б не я, ты б до сих пор гонялся за угонщиками машин…

— Тебе просто везло. А удача — штука конечная.

— Еще не вечер! Проигранный раунд не означает поражение. Подумаешь, завещание… У нас на руках вскорости могут оказаться совсем другие козыри.

— Какие? — оживился Георгий.

— Не знаю пока… — соврала я, потому что, конечно же начала уже придумывать план, — Но, ты прав, раз я виновата в срыве операции, значит мне её и спасать.

— Ну уж нет! — Георгий испугался, что переусердствовал, — Только под моим руководством. Самостоятельно ты, конечно же, наделаешь глупости…

Я открыла было рот, чтоб возмутиться, но меня перебил телефон Георгия.

— Срочно приезжайте. Пока мы по офисам ошивались, на Марию было совершено нападение, — сквозь сдержанный тон Артема просачивалась тревога и беспомощность.

14. Глава четырнадцатая, чужую душу в потемках отыскивающая

Не сговариваясь, за руль усадили меня. Георгий для таких поездок слишком напряженно чувствовал себя за рулем. Наш Форд, словно реактивный, что есть мочи, помчался в сторону дачи.

— Совсем ничего не понимаю! — мне необходимо было выговориться, — Какой смысл этим бандитам в нападении на Марию? Ведь они точно знают, что завещания у неё нет. Даже если все обман, и Лихогон подсунул мне фальшивую опись документов из сейфа… Все равно, по тому, как рьяно ты кинулся вызволять это завещание, сразу стало понятно, что у нас его нет… Ради чего приставать к Маше?

— Думай, пожалуйста, только о дороге, — взволнованно порекомендовал Георгий, — А то мы так никуда и не доедем…

Я обиженно замолчала. Дорога была знакома настолько хорошо, что управление Фордом происходило чисто автоматически. Голова оставалась свободной и распахнутой для всевозможных странных мыслей:

“Если Лихогон знал, кто я такая, то зачем он намеренно подсовывал мне на глаза ЛжеКузена? Или появление Леонида в офисе было случайным? И почему Лиза не знает Пёсова в лицо? Впрочем, уборщице не обязательно быть знакомой со всеми посетителями… Нет, здесь все-таки что-то не так. Окорочка!” — меня вдруг осенило, — “Могу смириться с тем, что обеспеченный с ног до головы и финансами и работой ЛжеКузен пошел учиться не на престижного экономиста, а на простого сценариста. Могу смириться даже с тем, что, в качестве экзотического развлечения, он решил прокатиться в электричке… Но чтоб этот представитель решил вдруг торговать куриными ногами?! Ни за что не поверю…”

— Окорочка! — произнесла я вслух, решив, все же, не лишать Георгия информации.

— Обойдемся, — тут же полез спорить муж, — Некогда сейчас в магазин заезжать. Голодная диета улучшает пищеварение. И вообще, думай о дороге, а не о еде.

От возмущения я забыла притормозить перед перекрестком, и мы лихо промчались на красный свет. Дежурившие возле светофора Гаишники никак не отреагировали. Они нарочно выбрали это место, чтоб отлавливать тех, кто поехал прямо, когда загоралась стрелка для поворота. Целых две проблемы одновременно однозадачный мозг работника автоинспекции удерживать не мог, поэтому моя наглость с красным светофором осталась незамеченной.

— Они попросту запрограммированы, — счел нужным прокомментировать Георгий, — Если уж нацелены на что-то одно, то о другом думать никогда не будут. Я как-то видел картинку. Стоят двое ГАИшников, возле одного очень хлебного светофора. Такого, знаешь, у которого желтый проскакивает за секунду. То есть зеленый сразу же красным сменяется, и многие водители не успевают притормозить. Естественно, ГАИшники таких не успевших и подкарауливают. И вдруг в пяти метрах позади них Жулька сбивает человека. После чего дико верещит тормозами, сдает в сторону обочины и врезается в дерево. Из Жульки выскакивает какой-то парень и убегает.

— Ничего себе! — ахнула я.

— И что ты думаешь? — Георгий усмехнулся, — ГАИшники стоят и караулят свой светофор. Я им говорю: “У вас тут авария, человека сбили!”. Они: “Где?! Правда?! Ой! А ты номер записал?!”. Я говорю: “Что его записывать, вон машина из дерева торчит!”. Они: “Где?! Правда?!”. Ну чистые зомби. Зациклило их на этом светофоре и ничего другого воспринимать они не в состоянии, бедняги… Было бы это все очень смешно, когда б не было так грустно…

Последняя фраза Георгия тут же сковырнула во мне целое семейство воспоминаний. “Люди смеются, чтобы не плакать…”, — так писал Пёсов в своем режиссерском этюде. Еще так говорила Маша, а я потом за ней повторила. И Студент шарахнулся от меня, как от привидения… Еще бы, я ж его собственные слова воспроизвела. Значит, Мария читала режиссерский этюд? Или общалась с ЛжеКузеном несколько теснее, чем афишировала… Он ведь что-то там такое говорил, про хорошеньких блондинок, которые нечто заставляют делать и ломают жизнь…

Я резко ударила по тормозам и схватила блокнот. Появившуюся мысль нужно было немедленно пригвоздить к реальности буквенным написанием. Иначе она снова рассыпалась бы на тысячу сиюсекундных ощущений.

— С ума сошла? — осторожно поинтересовался Георгий.

— Потом объясню, — отмахнулась я, — Ты меня сейчас все равно слушать не станешь. Вот как выведу нечто более конкретное…

— Пока ты будешь это выводить, нашу клиентку и Тёмку бандиты прикончат, — мягко поторопил меня Жорик.

Пришлось ограничиться половиной строчки и снова тронуться в путь.

“Кстати, исповедь Томкина тоже нельзя забывать… Это не просто бред параноика, это вполне конкретная кляуза. Причем, кляуза на нашего врага. Ежели на Пёсова действительно удастся повесить столько преступлений, то в делах наследства он мигом станет недееспособен.” — меня прямо таки разрывало от желания поделиться мыслями с Жориком, но недовольный вид мужа отбивал всякую охоту заводить разговор, — “А ведь я ему про Томкина попросту забыла рассказать… Ох и устроит он мне скандал, если я в этом признаюсь. Лучше расскажу позже. Когда будет уже побольше информации. Пусть мои успехи затмят поражения и забывчивость. Тогда, пожалуй, можно будет посвятить Георгия в суть дела. Но не раньше! А то нервотрепки не оберешься…”

Мы проехали родной дорожный указатель.

“А Томкин, конечно, бедный… Не повезло парню. Нашел, у какого детектива защиты от Пёсова искать. У того, который все дела этого самого Пёсова курирует… Может, этого Томкина уж давно спасать надо, а я про него забыла. Настасья меня ни за что не простит. Стыдно!!!” — продолжался мой внутренний монолог.

Не сбавляя скорости, я скатилась на проселочную дорогу, собираясь срезать угол.

— Видела?! — Жорик пристально смотрел вслед стремительно удаляющейся трассе, — Только что фольксваген проехал в сторону города. Так вот что я тебе скажу: это тот самый фольксваген, что в гараже стоял. Тот, что у Горы Мышцев в Запорожцах ходит. Быстрее к дому… Что там уже этот Гора набедокурил…

Я встревожилась не на шутку. “Быстрее к дому!” — отчаянно пульсировало в голове.

На крыльце нашей дачи мы застали довольно странную картину. Было не совсем понятно, на кого, все таки, совершали нападение.

— Все из-за меня! Все из-за меня! — Артем театральными жестами хватался за свою веснушчатую голову, и не рвал на ней волосы только из любви к оным.

— Успокойся, Тёмочка, — Маша наседкой носилась вокруг него, — Ты не мог этого предугадать…

Мария чуть не плакала. В одной руке она держала вазочку со льдом. В другой — большой кусок ваты. Руки её мелко подрагивали. Под глазом у Тёмки красовался страшный кровоподтек.

— Я не должен был оставлять тебя одну! Я ведь обещал тебе безопасность. Прости меня!

— Прекрати. Ничего, не из-за тебя это все… Господи, кто б мог подумать, что так все обернется. Это ты меня прости. Слышишь, Тём? — Маша смачивала вату в каком-то пузырьке, трясущимися руками притрагивалась ею к щеке Тёмы, зажмуривала глаза и резко вздрагивала в такт вырывающимся из-за стиснутых зубов пациента ругательств.