Вавилон - Маргита Фигули

Улу кончил.

Усевшись, он взял чашу с вином, чтобы промочить пересохшее горло,

Поднялся асипу, жрец-заклинатель, и сказал:

— То, что мы слышали, справедливо и пойдет на благо Мардуку.

Улу усмехнулся открыто и почти вызывающе, и его усмешка не ускользнула от взгляда верховного жреца.

Исме-Адад промолчал, но, заметив, что Улу с той же усмешкой выслушивает речи остальных, обратился к нему:

— Брат Улу не считает решение коллегии правильным?

Улу поднял голову, но не ответил.

— В таком случае выскажи свои соображения.

— Я сделаю это в более подходящую минуту, святой отец, — уклонился Улу от ответа, погасив усмешку, теперь таившуюся лишь где-то в уголках губ.

— Значит, нынешний момент брат Улу считает неподходящим?

Улу не поверял своих мыслей никогда и никому, даже Мардуку, которого считал теперь божеством хитрым и лукавым. За золото Мардук покровительствовал изменникам и отпетым грешникам. Только золотом можно было завоевать его расположение и милость.

Золото было единственной пищей Мардука. Он жрал золото, из золота было и его холодное, мертвое, кровожадное сердце. За золото он позволил продать Вавилонию персам, а этого Улу не мог ему простить. В нем взбунтовались и разум и сердце. Он возненавидел лик Мардука, взирающего на добро и на зло с неизменной улыбкой.

В особенности встревожил его визит экбатанских жрецов. После него он всю ночь не мог сомкнуть глаз и, взвесив все, отважился на рискованный шаг.

Улу задумал проникнуть в подземное святилище Мардука, где в основании его статуи был спрятан текст договора, скрепленный печатью храма Ормузда. Он выкрадет этот договор и вручит его как свидетельство персидской угрозы Набусардару, в ком видел единственную надежду на спасение Халдейского государства.

Готовый на все, он выждал, когда наступил полдень и все живое попряталось от зноя, и отправился на поиски потайного хода. Он нашел его. А в полночь, когда yчeныe-acтpoлoги, служители Храмового Города, подымаются на террасы, чтобы, наблюдать движение небесных тел и читать по ним грядущие события, Улу пробрался в самую глубь подземелья. Под покровом темноты, закутанный в плащу подполз он к святыне. Открыл дверцу ключом, всегда хранящимся в храме Мардука.

С замиранием сердца раздвинул он черный занавес, и перед ним открылась золотая статуя бога, в подножье которой был спрятан договор. Коснувшись серебряных табличек, он вдруг вспомнил о клятве, за нарушение которой виновный будет наказан до шестого колена. Что ж, его постигнет кара, если только его застанут на месте преступления…

Постепенно он справился с волнением и взял в руки серебряную пластинку.

В тайнике лежало много других секретных документов. На одном из них ему бросилась в глаза печать Набонида, на другом — Авельмардука, внебрачного сына Навуходоносора, которого Эсагила провозгласила царем после смерти его отца.

Улу не тронул больше ничего. В конце концов он с сомнением посмотрел и на серебряную табличку, которую держал в руках.

Мгновенье он размышлял.

Если Исме-Адад обнаружит пропажу, он поднимет на ноги не только верховную коллегию, но и весь Храмовый Город. Не исключено, что им удастся напасть на след виновника. Улу не страшился ни наказания, ни смерти, но понимал, что с его гибелью умрет и тайна, которой он задумал овладеть. Набусардар так никогда и не узнает, каким подлым способом предали халдейский народ те, кому долг повелевает быть его самыми надежными защитниками. Лучше сделать с таблички только отпечаток на воске.

Он оттиснул пластинку на воск, положил на место, запер тайник и благополучно вернулся окольным путем в свою комнату.

Поразмыслив, он понял, что нельзя отдавать Набусардару даже эту копию. Изворотливая Эсагила своевременно перепрячет оригинал в другой тайник, и исчезнут всякие доказательства ее вины. А за измену и нарушение клятвы Улу предадут смерти.

С той поры ни днем, ни ночью он не находил себе покоя, придумывая, как спасти Вавилонию.

В это время в Храмовом Городе появился Сан-Урри, прося убежища после своего разоблачения. Семеро жрецов высшего сана знали, что Сан-Урра завладел планом Мидийской крепостной стены и передал его Исме-Ададу. В тот же день верховный жрец и Сан-Урри решили между собой, что, в случае если совет одобрит оборонительный план Набусардара, Сан-Урри во главе войска Эсагилы обрушится на армию Набусардара и уничтожит ее. Этим они облегчат персам захват Халдейского царства и возведут на вавилонский трон владыку-жреца.

Появление в Храмовом Городе Сан-Урри укрепило решимость Улу. Однажды, когда он шел с наказом для храма бога Таммуза, он увидел, как в двери одного из самых известных постоялых дворов вошли двое знатных чужеземцев. Он тотчас узнал в них персидских шпионов, которых экбатанские жрецы предоставили в распоряжение Эсагилы, чтобы обмануть царя Валтасара. Эта встреча вдохновила Улу на хитроумный план.

На восковой копии была печать храма Ормузда. С ее помощью Улу изготовил для себя фальшивое свидетельство, что он является доверенным лицом Экбатаны. Он выбрал в сокровищницах Мардука золотой кубок и подарил его владельцу постоялого двора: тот позволил ему осмотреть комнату подозрительных чужеземцев. Улу нашел там множество разнообразной одежды, в которую они, видимо переодевались для маскировки, персидское оружие и набор инструментов, которыми можно было вскрыть любой тайник. Других. доказательств их деятельности не было, но Улу довольствовался и этими. В сумерках он появился снова, уже переодетый персидским жрецом, и тут дождался возвращения чужеземцев. Это были Забада и Элос. Улу представился им как посланец святилища Ормузда при Эсагиле, которому поручено наблюдать за деятельностью Храмового Города и доносить Экбатане о каждом нарушении заключенного договора. Он даже назвал им пароль персидской тайной службы, чтобы окончательно уверить их в правдивости своих слов. Улу случайно узнал пароль в тот момент, когда Забада и Элос встретились в Эсагиле с третьим шпионом. При встрече они обменялись условными фразами. Улу в это время стоял за колонной и слышал их разговор. Он постарался хорошенько запомнить всех в лицо. Сам Мардук указал ему путь к цели.

Главной приманкой Улу считал весть о бегстве Сан-Урри. В двух словах он объяснил персам, что разыскал их ради этой важной новости. Разумеется, само бегство Сан-Урри не представляло для персов никакого интереса, но их ошеломило открытие, что Сан-Урри унес и передал Эсагиле план Мидийской стены. Если бы персы могли завладеть этим планом, Кир без труда прорвался бы в пределы Халдейского царства с севера. —

Но Улу вовсе не собирался выдавать персам этот важный документ. Ему надо было усыпить их подозрения. Поэтому он сказал, что пока и сам не знает местонахождения плана и собирается это выяснить. Затем условился встретиться с ними еще раз в трактире Деревни Золотых Колосьев, известить о результатах своих поисков и сообща придумать, как похитить документ. Он согласился на встречу, чтобы убедить их в том, что ему нужно доверять. Можно будет в этот вечер окружить трактир солдатами царя, и шпионы будут схвачены. Если это еще не понадобится, то он воспользуется встречей, чтобы войти к ним в доверие, и даст им фальшивые ключи от ворот Эсагилы и от тайника, где спрятан план. Он может и сам под покровом ночи ввести их в Вавилон через ворота, охраняемые воинами Набусардара. Забаду и Элоса схватят, и таким образом в руки Набусардара попадет свидетельство враждебных намерений персидского льва, Кира.

Таков был продуманный Улу до мелочей замысел, в осуществимости которого он был совершенно уверен. Оставалось только ознакомить с ним Набусардара, но это было сделать легче всего.

Исме-Адад, при всей своей зоркости и проницательности, не подозревал о тайных помыслах Улу. И поведение Улу на заседании он расценил как несогласие с тем, что говорилось о средствах принудить вавилонян к щедрости. Поэтому он еще раз предложил Улу высказать свои соображения.

Тот повторил:

— Я уже сказал, святой отец, что сделаю это в более подходящее время.

— Что это значит? — уже более резко спросил верховный жрец.

— Это значит, что в священном месте воля Мардука священна для смертных.

— Конечно, — согласился Исме-Адад, казалось, удовлетворенный этим ответом.

Но поведение Улу вызвало в нем тревогу. Однако он был далек от истины и, разумеется, не предполагал, что Улу занят мыслями о Набусардаре, пока остальные обсуждают способы умиротворения Мардука.

Пасису, жрец помазаний, предложил:

— По-моему, угроза персидского вторжения — наилучшее средство вызвать щедрость вавилонян. Достаточно укрепить на городских воротах воззвание, и люди устремятся в храм Мардука и засыплют золотом его алтари.

Рамку, жрец омовений, поддержал его:

— Таким образом, Эсагила сосредоточит все сокровища Вавилона в своих подвалах, а вместе с этим придет и власть, ибо в Халдейском царстве у кого больше золота, у того больше и власти.