Красные цепи - Константин Образцов

— Я ни в чем не хочу вас убеждать, — устало сказал Гронский. — К тому же, это совершенно бессмысленно: человек не меняет своих взглядов на мир, пока сам не столкнется с тем, что эти взгляды изменит в корне. Я лишь хочу сказать, что мир не делится на разум без остатка. И когда мы с этим остатком столкнемся, лучше, чтобы вы были готовы и информированы. Вот и все.

— Да, — сказала Алина. — Я поняла.

И неожиданно для себя добавила:

— Спасибо.

— Ну хорошо. — Гронский отодвинул опустевшую сковороду и выпрямился. — А что нового вам удалось узнать про медицинский центр нашего общего друга Кобота?

Алина коротко рассказала Гронскому о результатах своего дня в «Данко»: про огромные инвестиции неизвестного происхождения, полученные почти год назад; про странную работу; совершенно здоровых пациентов, каждый месяц приходящих для бессмысленных обследований, про закрытую часть здания, кабинет Кобота, в котором было так жарко, словно хозяин страдал старческим ревматизмом, и про результаты проведенной эксгумации. Гронский внимательно слушал, кивал, рассеянно вертя длинными бледными пальцами пустую кофейную чашку.

— Давайте подведем итоги, — предложил он, когда Алина закончила свое повествование. — Итак, вы согласны с тем, что мотив убийств напрямую связан с этой книгой?

Он постучал пальцем по сизой обложке.

Алина подумала и нехотя согласилась:

— Да. Это очевидно.

— И вы согласны, что кто-то в городе занимается изготовлением ассиратума?

— Или думает, что занимается его изготовлением, — отозвалась Алина и поспешно добавила: — Поймите, я не могу вот так принять…

— Хорошо, — согласился Гронский. — Вам не кажется, что именно ассиратум является причиной странного состояния здоровья клиентов «Данко»? Согласитесь, это логичная гипотеза.

— Родион, — сказала она, — еще раз повторю вам: я не могу согласиться с тем, что кто-то поит городскую элиту смесью из крови, внутренностей и вина и тем самым исцеляет их от всех мыслимых болезней. Не могу себе этого представить ни как врач, ни как человек, понимаете? Авы и в самом деле полагаете, что Кобот — доктор наук, между прочим! — занимается алхимическими практиками и торгует полученными снадобьями у себя в клинике, как какой-то знахарь в палатке на средневековом базаре?

— Нет, я так не думаю, — ответил Гронский. — Мне кажется, что он только одно из звеньев цепи, в которой есть весьма примечательный исполнитель, есть финансист, организатор и тот, кто действительно делает эликсир. И вряд ли это сам Кобот. Во всяком случае, наличие такой структуры объясняет все странности этого дела. А у вас есть другая версия?

Алина пожала плечами.

— Это могут быть две вообще не связанные напрямую истории. Да, кто-то, начитавшийся этой вашей книжки и будучи достаточно… назовем это неуравновешенным, чтобы принять на веру все, в ней написанное, совершает убийства в попытках создать мифический ассиратум. Кобот покрывает преступления, а взамен получает средства, которые использует для собственного бизнеса. Что же до результатов диагностики и здоровых пациентов… это может быть просто какой-то блеф, я не знаю, жульничество, с целью убедить их в результативности проводимого лечения. Иванов и Мампория подделывали результаты судебно-медицинских экспертиз, а уж написать фальшивые выводы по итогам общей диагностики вообще проще простого.

Гронский покачал головой.

— Очень сложно. Очень дорого. Маловероятно. Моя версия проще и правдоподобнее. Пока что вы пытаетесь выстроить рисунок мозаики, вынув из нее главную деталь, а в результате получаете несостыковки и более чем натянутые допущения, еще более невероятные, чем то, что кто-то все-таки смог получить ассиратум.

— И где вы видите несостыковки и допущения, например?

— Например: инвестиции для строительства «Данко» были получены в декабре, а убийства начались в марте. Мало похоже на взятку за сокрытие преступлений, если только кто-то не знал заранее, что они будут происходить, и не внес, так сказать, средства на депозит. Это раз. Далее, вы говорите про блеф и жульничество. Мне представляется крайне сомнительным, чтобы те клиенты Кобота, имена которых вы назвали, позволили дурачить себя, как жертвы цыганок на пригородном вокзале. Ведь у Кобота лечатся люди, более чем преуспевшие в бизнесе и политике, я правильно понимаю?

— Да, — подтвердила Алина. — Кстати, среди пациентов есть даже Галачьянц, ну тот самый…

— Кто?

Кофейная чашка, резко звякнув, ударилась о блюдце. Гронский подался вперед и напряженно замер, нависая над столом. Алина даже вздрогнула от неожиданности.

— Ну да, — неуверенно сказала она. — Галачьянц, Герман Андреевич. Хозяин «Алеф Групп», какое-то там место в русском Forbes, миллиардер и прочее… Вы его знаете, что ли?

— Он лечится сам? — быстро спросил Гронский.

— Нет, его дочь…

— Маша, — утвердительно сказал Гронский. — Маша Галачьянц.

Он снова откинулся на спинку дивана и посмотрел перед собой.

— Вы сказали, что ее наблюдает этот ваш Эдип?

— Да.

— И какие виды диагностики она проходит?

— Только полный клинический анализ крови, — ответила Алина, — но я не знаю, что…

— У меня к вам просьба, — перебил Гронский. — Вы не могли бы один раз взять у нее кровь самостоятельно?

— Это еще зачем? — удивилась Алина.

— Взять кровь, — Гронский словно не слушал ее вопроса, — а потом лично сделать анализ? Вы ведь это можете?

— Могу, но…

— Вот и отлично! И еще одно: я бы очень хотел присоединиться к вам, когда вы поедете к Галачьянцу. И было бы совсем здорово, если бы мы могли не откладывать это мероприятие в долгий ящик.

— Послушайте, — решительно сказала Алина. — Я не отказываюсь от совместной работы, если уж у нас так сложилось…

«Если я была такой дурой, что наговорила лишнего в первый день знакомства», — подумала она.

— Но мне было бы гораздо легче делать то, о чем вы меня просите, если бы я понимала смысл этих просьб. Зачем вам понадобилось ехать к Галачьянцу?

Гронский нагнулся к Алине, посмотрел ей в глаза, и она даже на мгновение подумала, что он сейчас коснется ее руки.

— Алина, — мягко сказал он, — я даю вам слово, что расскажу об этом, как только мы получим результаты клинических анализов крови Маши Галачьянц. Обещаю. Пока у меня есть только предположение, слишком неопределенное, чтобы его озвучивать, но поверьте: если оно окажется верным, вы получите исчерпывающие доказательства многого из того, о чем мы сегодня говорили.

Алина молчала. Гронский продолжал смотреть на нее спокойным взглядом своих серых глаз.