Кто предавал Россию - Виталий Каравашкин

Г. сыграл роковую роль в судьбе другого изменника — бывшего подполковника советской контрразведки Ю.И. Носенко (см. соотв. ст.), который бежал на Запад в феврале 1964 г.

Несмотря на то что последний передал американцам ценнейшие сведения о деятельности советских спецслужб, он попал под подозрение только потому, что заявил о своей неосведомленности о наличии в ЦРУ агента КГБ. Д. Энглтон с подачи Г. доложил руководству ЦРУ, что Ю.И. Носенко в силу занимаемого положения в КГБ не мог об этом не знать. По его убеждению, переход Ю.И. Носенко на Запад — не что иное, как «хитрая комбинация русских». В результате перебежчик в течение нескольких лет содержался в тюрьме в одиночной камере, подвергался многочасовым допросам с применением психотропных средств. Одно время американские спецслужбы серьезно ставили вопрос о необходимости его физического устранения.

Радикальная ревизия деятельности Д. Энглтона и Г. произошла только в середине 70-х гг. В 1974 г. американец был уволен на пенсию. Интерес к Г. со стороны спецслужб США сразу резко снизился и постепенно свелся к нулю.

Оценивая последствия деятельности Г. и его американского патрона, бывший директор ЦРУ У. Колби заявил: «Начиная с середины 60-х годов операции по СССР были напрочь прекращены. Царила чрезвычайная подозрительность. На перебежчиков смотрели только как на подставу. Отношения контрразведки и разведки зашли в тупик».

По свидетельству американских экспертов, глубоко засевшая в голове Д. Энглтона уверенность, что после Г. все советские добровольные информаторы или перебежчики были подставой, изживалась в ЦРУ с большим трудом даже после ухода Д. Энглтона.

Охота на «шпионов» захватила и некоторых западных союзников США, вылившись, в частности, в особо «разрушительный и безрезультатный» поиск предателей в высшем эшелоне британской разведки. Эта охота приобретала своеобразную форму паранойи, порождала страх и растерянность внутри западных спецслужб.

Оценивая «дело Г.», один из советских контрразведчиков как-то заметил: «Если бы Голицына не было, то его надо было бы обязательно выдумать».

ЦРУ пыталось и в этих условиях сохранить «хорошую мину при плохой игре», наградив Г. в 1987 г. медалью «За выдающиеся заслуги».

Находясь не у дел, Г. выпустил в США книгу «Новая ложь вместо старой», в которой заявляет, что «демократизация в России — это хитрый маневр русских для дезориентации Запада».

Голицын Василий Васильевич (ум. в 1619 г.), князь, боярин.

Происходил из древнего рода Гедеминовичей.

Участвовал в шведском походе (1590 г.), являлся воеводой в Смоленске (1596, 1599 гг.). В 1602 г. пожалован в бояре.

Ненавидел Бориса Годунова, считал себя по родовитости более достойным русского трона. С появлением на политической сцене Лжедмитрия I, решил поддержать его, хотя самозванец был опознан людьми из его окружения как чудовский монах Гришка Отрепьев.

Являясь одним из основных воевод, посланных для отражения наступления отрядов Лжедмитрия I, вместе с некоторыми другими боярами перешел на его сторону, чем фактически обеспечил успешное продвижение к Москве. После убийства сына и дочери царя Бориса объявил народу об их самоубийстве.

Претензии на русский престол привели его в ряды заговорщиков, низложивших вначале самозванца, а затем царя Василия Шуйского. Вошел в состав т. н. семибоярщины. В 1610 г. вместе с Филаретом Романовым (будущим патриархом и отцом первого Романова на русском престоле) возглавил посольство в Польшу, где был арестован и заточен. В 1613 г. рассматривался в качестве одного из претендентов на русский престол. В 1619 г. был освобожден поляками, но по дороге на родину в г. Вильно умер.

Голицын Иван Васильевич (ум. в 1626/27 гг.), князь, боярин. Происходит из рода Гедеминовичей. Брат В.В. Голицына (см. соотв. статью).

В 1588 г. упоминается как московский дворянин. С 1590 г. — стольник, есаул в шведском походе царя Федора. В 1592 г. пожалован в окольничьи. Как и брат, ненавидел Бориса Годунова, считал его по «худородности» недостойным русского престола. Полагал представителей своего рода, и себя лично, более достойными занять трон. Был одним из воевод, посланных навстречу отрядам Лжедмитрия I, однако вместе с братом перешел на сторону самозванца, хотя некоторые дворяне из окружения Г. опознали в Лжедмитрии I чудовского монаха Григория Отрепьева, способствовал успешному продвижению войск самозванца в Москве.

Вскоре вступил в число заговорщиков, свергнувших Лжедмитрия I и Василия Шуйского. На соборе 1613 г. рассматривался, как и его брат, одним из претендентов на русский трон. Был назначен царем Михаилом судьей Владимирского приказа.

В 1624 г. за местнический спор на царской свадьбе был сослан в Вятку, где и умер.

Голицын Михаил Алексеевич (1687–1775), князь, племянник Голицына В.В., фаворита царевны Софьи.

В 1731 г. Г, принял католичество, чем вызвал гнев императрицы Анны Иоанновны. За вероотступничество назначен императрицей придворным шутом.

В 1739 г. по приказу Анны Иоанновны женился, выбрал в жены простолюдинку.

По случаю его свадьбы, в Петербурге был устроен праздник. Жениха и невесту провезли по городу в клетке, первую брачную ночь они провели в ледяном дворце на ледяной кровати под охраной караула, который не выпускал молодых до утра.

Головин Николай Николаевич (1875–1944), генерал-лейтенант белой армии.

Из дворян. Военный теоретик, педагог, историк. В 1894 г. окончил кадетский корпус, а затем — Николаевскую академию генерального штаба (1900 г.).

Участвовал в Первой мировой войне, с апреля 1917 г. являлся начальником штаба Группы армий в Румынии. В 1919 г. был начальником штаба войск адмирала Колчака. Поле разгрома колчаковскои армии эмигрировал во Францию. Написал и издал несколько книг по истории Первой мировой войны, читал лекции в США и во французской военной академии. Особую известность приобрела его работа «Военные усилия России в мировой войне» (1939).

Был одним из руководителей РОВС (см. соотв. ст.), активно выступал за борьбу против СССР. Допускал расчленение территории СССР и призывал к оккупации Советского Союза немецко-фашистскими войсками, заявляя буквально следующее: «Это будет платой нашего поколения за допущение большевизма… Придут немецкие врачи, инженеры, архитекторы, агрономы… Что же, такой период Россия уже однажды пережила». Г. постоянно дискутировал с генералом Деникиным, категорически отказавшимся от сотрудничества с гитлеровцами, и видящего в них врагов не только большевизма, но и России.

Во время Второй мировой войны Г. участвовал в деятельности коллаборационистского комитета взаимопомощи русским эмигрантам, занимался отправкой русских добровольцев на работу в Германию и в армию Власова. Разработал Устав внутренней службы РОА.

Умер в Германии незадолго до окончания Второй мировой войны.

Головин Михаил Иванович (уп. 1586 г.), дворянин, наместник во время царствования Федора Иоанновича.

В 1586 г. бежал в Польшу из своей медынской вотчины в связи с раскрытием боярского заговора против Бориса Годунова, фактического руководителя государства при царе Федоре. В заговоре участвовали бояре Мстиславский, Шуйские, Воротынские, Колычевы и Головины (родственники Г.), которые подверглись преследованию. Узнав об опале родственников, Г. решил скрыться в Польше, где был принят на службу королем Стефаном Баторием. Являлся советником польского короля по вопросам внутреннего положения Московии. Убеждал его немедленно начать войну с московитами, уверяя, что бояре, ненавидевшие Годунова, немедленно перейдут на его сторону и обеспечат ему захват русского трона.

Активную деятельность развил во время русско-польских мирных переговоров, которые вели в Польше боярин Троекуров и думный дворянин Безнин. В беседах со Стефаном Баторием Г. заявлял, что Московское государство вследствие слабости царя и раздора между боярами находится в самом бедственном положении и сопротивления польским войскам не окажет. Вследствие этого польский король, и без того склонявшийся к войне, потребовал территориальных уступок — передачу Польше Новгорода, Пскова, Лук, Смоленска, Северной земли.

Для того чтобы нейтрализовать Г., русские послы распространили среди шляхты слух, что Г. — лазутчик, специально подосланный русскими, чтобы спровоцировать войну, к которой московские войска готовы как никогда. Эта дезинформация имела успех. Шляхта отказала Баторию в войсках и денежных субсидиях для ведения войны. По сообщению русских послов, при этом представители шляхты, обращаясь к королю, сделали дерзкое заявление: «Как такой нелепости верить, что король куда ни пойдет, все будет его? А люди-то на Москве куда девались? Еще бы Головин приехал к тебе от старого государя (Ивана Грозного. — Примеч. автора), тогда можно было бы ему верить: старый государь жесток был; а от нынешнего зачем ехать! Теперь государь у них милостив; ты теперь помирись да рассмотри: если объявится, что Головин сказал правду, то у тебя война с московским государем и вперед не уйдет».