Цена империи. Фактор нестабильности - Тарханов Влад

Тем временем Джевецкий передвинул указкой на видное место один из плакатов, подвешенных на тросике, протянутом вдоль стены, и продолжил:

– После установления дополнительной секции общая длина корпуса достигнет двенадцати метров, что позволяет построить несколько подводных лодок в двух вариантах. В первом из них предусмотрено вооружение одной самодвижущейся миной в носовом трубчатом аппарате. Экипаж – два человека. Предполагаемая максимальная скорость в подводном положении пять узлов, дальность – около сорока километров, глубина погружения – до 20 метров, водоизмещение – 15,5/16,3 тонн. Практически, ваше императорское величество, это подвижный торпедный аппарат, способный передвигаться под водой. Второй вариант представляет собой субмарину для транспортировки двух, как вы изволили именовать – легководолазов, способных покидать ее и возвращаться обратно через специальный шлюз и прикреплять к корпусу вражеских кораблей мины, оснащенные магнитами для фиксации и часовым механизмом для подрыва. Остальные характеристики не отличаются от первого варианта.

Далее Степан Карлович предложил присутствующим подойти к столу, на котором стояли модели обоих вариантов подводных лодок. Учитывая, внушительные размеры, составляющие почти один метр, то можно было досконально ознакомиться с их внутренней компоновкой. Кстати, торпедный вариант весьма мне напомнил проект американского отставного майора Фуллера, который в иной реальности должен был получить британский патент в 1909 году.

– А где предполагается разместить заказ на изготовление субмарин? – поинтересовался я, вдоволь налюбовавшись осмотром моделей. – Весьма желательно, чтобы это было казенное предприятие.

– Полагаю, на Пароходном заводе, – вступил в обсуждение Титов, – это позволит нам осуществлять постоянный контроль, да и некоторый опыт у мастеров имеется, не зря же они экспериментировали еще с самодвижущимися минами конструкции Ивана Федоровича.

– Кстати, Иван Федорович, – я решил попытаться наконец избавиться от сего архаичного выражения, – я слышал, что вы еще в 1865 году предложили использовать термин «самодвижущееся торпедо»? – Дождавшись подтверждения от Александровского, продолжил: – Так давайте окрестим основное вооружение наших подводных лодок одним словом: «торпеда». Тем паче что краткость – сестра таланта.

Присутствующие на миг замолчали, по всей видимости мысленно переваривая услышанное, но явного несогласия не наблюдалось. Затем Петр Акиндинович, как опытный кораблестроитель, поинтересовался:

– Ваше императорское величество, а на какое количество субмарин мы должны ориентироваться? От величины заказа напрямую зависит срок его выполнения, а учитывая, что подводные лодки несколько непривычные корабли, то неизбежно могут возникать непредвиденные задержки.

– Я полагаю, что для начала достаточно будет по три экземпляра, причем один из них следует после изготовления нещадно испытывать, выискивая любые огрехи. Испытывать на берегу, на воде и под водой. Мы не можем позволить себе, чтобы у нас повторилась трагедия подводной лодки южан «Х. Л. Ханли», которая стала могилой для нескольких своих экипажей из-за дефектов и непродуманности конструкции. Война есть война, и гибель на ней неизбежна. Но экипажи наших субмарин не должны чувствовать себя смертниками. Наша задача сделать все возможное и даже сверх этого, дабы при любой аварии у них были средства и возможность для спасения. И здесь не обойтись без специалиста в сфере водолазной медицины. Должен заметить, господа, что до последнего времени британцы считались пионерами в этой сфере и начали исследования более трид цати лет назад. Толчком к этому послужили весьма печальные события, когда при попытке поднять затонувший корабль с глубины сорок метров почти все водолазы жаловались на недомогания, а часть из них скончались. Но варяги нам не нужны, мне пообещали подобрать дипломированного врача, сведущего в лечении кессонной болезни и иных проблемах, с которыми сталкиваются водолазы. У экипажей субмарин проблем не меньше, а посему… – закончить я не успел, ибо в дверь постучали, и в зал вошел офицер отдельного корпуса жандармов, отвечавший за соблюдение режима секретности в научном центре. В сферу его обязанностей также входило обязательное собеседование с новыми сотрудниками, завершавшееся подписанием соответствующего документа о неразглашении и предупреждением об возможных санкциях в случае нарушения. На мой вопросительный взгляд, он ответил кивком.

– Господа, – продолжил я, – мы должны поблагодарить ротмистра Володарского, принесшего долгожданную весть. Всеволод Юрьевич, я так понимаю, что все формальности соблюдены и все проблемы благополучно разрешены?

– Совершенно верно, ваше императорское величество! – браво отрапортовал ротмистр.

– Ну тогда, представьте нам нового сотрудника сего богоугодного заведения.

Через мгновение в зал вошел мужчина лет сорока, одетый в строгий костюм, ослепительно – белый воротник рубашки охватывал со вкусом завязанный галстук. Очки, аккуратная бородка добавляли ему солидности, и если бы он был театральным актером, то любой режиссер с первого взгляда предложил бы ему роль профессора или академика.

Тем временем ротмистр объявил:

– Ваше императорское величество, господа, позвольте представить вам доктора медицины, надворного советника Качановского Павла Степановича. С вашего позволения?

– Конечно, Всеволод Юрьевич, ступайте, не смею вас задерживать. Единственно, я попрошу вас позднее ознакомиться с принятыми на сем совещании решениями и высказать соображения по обеспечению безопасности работ по вашей линии.

Пока мы с ротмистром обменивались любезностями, на лице Качановского проявилось выражение растерянности. Его смутило присутствие среди весьма разношерстной публики самого государя, да еще общающегося совершенно свободно и запросто с любым из присутствующих. Но постепенно Павел Степанович успокоился, втянулся в беседу и с живым интересом выслушивал мнение окружающих и в свою очередь забрасывал их вопросами и предложениями. Пришлось снова немножко вмешаться и направить дискуссию в нужном направлении.

– Господа, как я понимаю, мы определились с заводом, на коем будут собирать субмарины. А что вы скажете по поводу гидростата и подводной туристической капсулы? И не забудьте, что испытания всех этих подводных аппаратов предстоит осуществлять на Каспии, вблизи Баку, и попасть туда они должны не позднее июня следующего года.

Этот простой вопрос поставил уважаемых ученых и примкнувших к ним инженеров и изобретателей в тупик и заставил опуститься на грешную землю. Наблюдая сию метаморфозу, мне на память пришли вот эти слова из песни Высоцкого: «Товарищи ученые, доценты с кандидатами! Замучились вы с иксами, запутались в нулях…» Как ни странно, но первым среагировал доктор Качановский, хотя это можно было объяснить тем, что несколько лет тому назад он входил в состав свиты великих князей Сергея и Павла Александровичей и Константина, и Дмитрия Константиновичей в плавании по Ладожскому и Онежскому озерам, за каковое получил от их высочеств золотой перстень, украшенный сапфиром и бриллиантами.

– Покорнейше прошу меня простить, ваше императорское величество, но если воспользоваться Мариинской водной системой, то можно перевезти субмарины с Балтики на Волгу, а по ней и на Каспий. А что касаемо гидростата и этой самой подводной туристической капсулы… На мой дилетантский взгляд, они значительно проще по конструкции, чем подводные лодки, у них нет двигателей. Возможно, стоит разместить заказ на Сормовском заводе? А заодно и буксирный пароходик там же построить.

На сем и остановились…

Глава восьмая. Дары Каспия

…Некоторые сокровища открываются только тем людям, которые первыми проходят по нехоженым путям.

Сормово

16 мая 1881 года