Звездный час адвоката - Наталья Борохова

– Может, и скажу, – смеясь, пообещала она. – Просто до поры до времени боюсь спугнуть свою удачу.

– Ну да ладно! – махнула рукой я. – Неужели – правда?

Она кивнула головой. В ее глазах плескались целые озера счастья.

– Кто он такой? Рассказывай!

– Он… такой! – проговорила она и пожала плечами. Интересно, почему все влюбленные люди глупеют? – Он самый лучший. Ты не поверишь, когда увидишь.

Интересно, что я могла увидеть в нем такого, что сразило бы меня наповал? Моя подруга явно преувеличивала его достоинства.

– Вот увижу – и разочаруюсь в твоем выборе, – пообещала я.

– Это невозможно, – покачала головой Ольга…

Она пригласила меня на какую-то вечеринку у костра. Там должны были собраться все ее горные приятели, и я уже заранее смирилась с тем, что время будет потрачено бездарно. Дома дожидалась меня начатая книга, а там, у костра, только праздная болтовня и песни под гитару. Но ей хотелось во что бы то ни стало познакомить меня со своим новым другом, и я скрепя сердце согласилась.

Было уже темно, когда Ольга встретила меня на старой туристической базе. Я оставила автомобиль на небольшой площадке у въезда и поспешила за подругой, которая быстрой походкой направлялась куда-то в сторону озера. Звенящую летнюю тишину нарушали лишь мерный плеск волн да перебор струн где-то на пляже.

– «Я спросил: „Зачем идете в гору вы?“ – а ты к вершине шла, а ты рвалася в бой…» – услышала я начало песни Высоцкого. Голос был незнакомый, но приятного, густого тембра и, что особенно отрадно, без колоритного рычания и модной хрипотцы. Я была согласна с исполнителем, что пародировать оригинал – дело неблагодарное, уж лучше петь в собственной манере, не пытаясь поразить воображение слушателей своим сходством с великим актером.

Мужчина, игравший на гитаре, казалось, вообще не пытался кого-то пленить. Он просто играл от души и пел так, что у меня поневоле замирало сердце. Суетливые блики огня плясали на его лице, и я не могла как следует рассмотреть его. Единственное – я поняла, что этого мужчину уже трудно было бы назвать юным, несмотря на хорошую выправку и поджарую мускулистую фигуру. Щеки его казались впалыми и совсем не идеально гладкими, как того требовали бы офисные приличия. Он чувствовал себя комфортно в кругу друзей, сидя на брезентовой куртке и перебирая струны гитары. «Альпинистка моя, скалолазка моя!» – пел он, а я стояла напротив, не в силах оторвать от него глаз. Наконец, он закончил петь под нестройные хлопки приятелей и поднял голову. Я встретилась с ним взглядом и обомлела…

– Ояр?! – кажется, пробормотала я. Хорошо, что мои слова затерялись в общем шуме и не были услышаны.

– Знакомься, это – Ояр! А это моя подруга – Диана! – произнесла Ольга, наслаждаясь произведенным эффектом. Мы пожали друг другу руки. – А ты ведь ни за что не поверила бы, что такое может произойти!

А я и не верила… Я смотрела на Ояра, чудесным образом сошедшего со страниц моих книг, и не верила, что все это происходит в реальности. Он казался таким, каким я себе его и представляла, таким, каким я его впервые полюбила, рассматривая рекламную картинку сигарет. Даже рубашка на его груди была расстегнута на три заветных пуговицы.

– Ольга, да твоя подруга испугалась меня! – произнес он, смеясь. – Я только что из похода, с трехдневной щетиной, – он провел рукой по щекам. – Прошу прощения, обычно я куда аккуратнее.

– А вам так идет, – проговорила я, плохо отдавая себе отчет в своих словах. Все рассмеялись, а Ояр освободил для нас место в кругу. Мы уселись рядышком, и мне показалось, что я ощутила его запах: что-то очень знакомое, родное, причудливую смесь ароматов костра, еловых шишек, свежего ветра и пряных трав. У меня закружилась голова.

Вспоминая позже вечер нашей первой встречи, я не могла сказать, что происходило вокруг меня. Отрывочные реплики, чей-то смех, мелодии знакомых песен слились в один сплошной водоворот звуков. Я слышала треск поленьев в костре, плеск волн, переборы гитары, но все это запечатлевалось в моем сознании автоматически, без моего участия, словно кто-то посторонний включил кнопку «запись». Все вокруг меня было словно в дымке, – море призрачных, чужих для меня лиц, озаренных сполохами огня. Они что-то говорили, иногда задавали мне вопросы, и я что-то им отвечала, иногда даже удачно. Но все они казались мне чем-то вроде декораций к спектаклю, в котором главную роль играли я и Ояр. Мы были среди шумной толпы, а мне казалось, что на необитаемом острове. Я видела только его глаза, из какофонии звуков выделяла только его голос, красивый и звучный. Только его руки поправляли поленья в костре. Только его пальцы касались гитарных струн. Я не помнила, как у меня в руках оказалась жестяная кружка, содержимое которой резко пахло алкоголем, но вопрос, адресованный мне, услышала отчетливо.

– Ты будешь пить? – Его глаза смеялись, и веселые лучики мелких морщинок весело взбегали к вискам.

– Буду! – ответила я, на дух не выносившая крепких напитков. Ради него я готова была влить в себя даже горючее.

Жидкость обожгла горло, но в следующий момент мне стало тепло и хорошо. Я видела его, и мысли мои путались. Мне казалось, что и он смотрит на меня по-особенному. Каждая фраза, адресованная мне, пусть сказанная невзначай, приобретала вдруг тайный смысл, понятный только нам двоим. Обычный вопрос: «Тебе не холодно?» – звучал для меня как: «Давай согрею». «Я мерзну», – говорила я, чувствуя, что у меня внутри полыхает пожар. Ояр набросил на меня свою куртку. Это был обычный брезентовый дождевик, но для меня он был дороже королевской мантии. Я тонула в его запахе, изнемогая от блаженства.

– Говорят, ты пишешь книги? – спрашивал меня Ояр.

– Ерунда, верно? – хихикала я, как дурочка.

– Книги – это серьезно, – не соглашался он. – Кто же они, твои персонажи? Выдумка или реальность?

– Теперь уже я и сама не уверена, – отвечала я честно.

Он смотрел на меня пристально, так же, как это делал некогда мой литературный герой. Его глаза лучились, и я при неверном свете огня пыталась различить их цвет.

– У тебя голубые глаза? – спросила я с замиранием сердца.

– Почти, – ответил он. – А что, это имеет значение?

– Еще какое! – сказала я. – У моего любимого героя светло-голубые глаза. Но ведь так не бывает?

– Ничего не имею против такого цвета, – отозвался он.

Как мне казалось, беседа шла легко и непринужденно. Неоценимую услугу оказывал, конечно, чудесный напиток в моей жестяной кружке. Он согревал, развязывал мне язык, позволял чувствовать себя смелой и решительной, такой, какой была придуманная мной литературная героиня. Мне море было по колено…

– С тобой все нормально? – обеспокоенно спросила Ольга, подсаживаясь ко мне. Конечно, ее никто не звал.

– О! – воскликнула я. – Все просто здорово.

Мне казалось, что подруга должна была разделить со мной мою радость. Но ее глаза не отразили мою улыбку.

– Так! – прошипела она мне на ухо. – Похоже, ты набралась.

– Оставь меня, я знаю, что делаю, – огрызнулась я, пихнув ее локтем. – Плесни-ка мне еще!

Последняя фраза, обращенная к Ояру, оказалась смазанной, и я, к своему ужасу, даже через пелену алкоголя поняла, что пьяна.

– П-пожалуй, мне хватит, – пробормотала я.

– Ну и правильно! Ну и молодец! – одобрила Ольга, зато потом, поворачиваясь к Ояру, негромко добавила: – Не представляю, что на нее нашло. Она же никогда не пила.

– Я просто очень рада знакомству! – сообщила я, удивляясь тому, что чувствую движение планеты. Елки закружились вокруг меня хороводом. Пылающий костер несся по кругу, оказываясь то у меня за головой, то прямо перед ногами, и я беспокоилась, что может начаться пожар. Кажется, я пыталась предупредить об этом сидевших у огня людей, но они почему-то не обратили на мои слова никакого внимания, а вместо того брызгали мне в лицо отвратительно холодной водой. Это было возмутительно, и я непременно отчитала бы их за это, но слова, которые подбирались так легко, когда я прописывала сюжет очередной книги, вдруг стали громоздкими и неповоротливыми, как уродливые булыжники. Мой язык весил теперь тонну и был совершенно бесполезным органом, как, впрочем, руки и ноги, которые не желали мне повиноваться.

– Ну вот! – слышала я огорченный голос Ольги. – И что мне теперь с ней делать?

– Предоставь это мне, – говорил Ояр, и я мысленно поблагодарила его за это.

Он поднял меня на руки, как пушинку, и куда-то понес. Я же, уткнувшись носом в его свитер, желала только одного: остаться навсегда в его объятиях…

На следующее утро я с трудом разлепила глаза. Было, должно быть, часов около восьми, и утренние лучи солнца вовсю вливались в маленькое окошко сквозь белую полотняную занавеску. Я находилась то ли в садовом домике, то ли в обычной летней дачке местной турбазы. Сознание возвращалось ко мне постепенно, словно заранее щадя мою совесть. Я вспомнила, что привело меня сюда, затем основные штрихи вчерашнего вечера, включая встречу с Ояром. Мысли мои окутывал сумрак, и все мои вчерашние приключения показались мне не более чем сном, невероятным ночным происшествием, растворившимся в свете солнечного утра. Но невыносимая головная боль, резь в глазах и отвратительный вкус во рту были реальностью, с которой приходилось считаться. Я не без труда скосила глаза вправо и увидела лежавшую на кровати Ольгу. Она спала, подложив руку под подушку. Внезапно я поняла, что все случившееся со мной – все-таки правда и мой позор останется со мной навеки.