Записки Дмитровчанина - Борис Федорович Хазов

Рассказик десятый

Ужасный случай

«Помни: только эта жизнь имеет цену».

Не очень хочется писать на эту тему, но для «науки» и получения другими жестокого опыта, напишу.

У нас в части пропал один солдатик. Он служил в автороте, которая обслуживала наш гарнизон водителем «водовозки». Что значит водитель «водовозки»? Это такая машина, с цистерной, примерно на пять тонн воды. Служим-то мы в пустыне. Воды питьевой нет. Воду возят танкеры из Баку. Приходит такой танкер в порт города Красноводска и сливает питьевую воду в резервуар, откуда ее «водовозки» развозят по городу и поселкам, прилегающим к нему, и за деньги продают. Если не ошибаюсь, по пять копеек ведро. У нас в Подмосковье так раньше керосин продавали. Приходит машина с цистерной, полной керосина, собирается народ с канистрами, бидонами, и водитель продает керосин. Так там в Красноводске и воду питьевую, развозят и продают. Вода техническая в городе есть и водопровод есть. Только пить эту техническую воду нельзя, она соленая не то что бы сильно соленая, но чувствуешь во рту соленый привкус. Ею можно мыть, стирать, но пить нежелательно. Подается эта вода в Красноводск из города Джебел, по трубопроводу. Ну, а нам в часть возилась питьевая вода воинскими «водовозками». В необходимых местах в части стояли питьевые баки, обложенные камнем, с фонтанчиками воды. Подойдешь, откроешь воду и из фонтанчика попьешь. Вот туда-то и сливали воду из «водовозок», ну и на кухню, разумеется.

Так вот, солдатик пропал, который работал на «водовозке». День нет, другой. А на улице пекло. Нас командиры опрашивают, может быть, кто-то знает, куда он мог деться. В общем, через три дня объявили его дизертиром. На его машину назначили другого солдата. И с утра следующего дня, он пошел в автороту ее принимать. Как в любом автопарке, все машины стоят у забора, на котором висят таблички с номером машины, ну и, соответственно, машины у своих номеров. Подошел, завел. Все нормально. Решил проверить цистерну, открыл люк, а там запах и вид такой… В общем, когда стали разбираться, выяснилось что пропавший солдатик поставил на место машину и видно решил проверить сколько осталось воды. Открыл люк, нагнулся посмотреть, и то ли голова закружилась, то ли с сердцем что. В общем упал в цистерну с остатками воды и там захлебнулся. А вечером старшина автороты, обходя свое хозяйство, увидел непорядок: на одной «водовозке» люк открыт. Он, ничего не подумав, заскочил на машину и захлопнул люк. Вот так, вне боевых действий, потеряли солдата. Так называемые, «небоевые» потери. Потом приехали родители солдатика, были торжественные проводы гроба с телом на Родину. Люки на всех машинах водовозках оборудовали решетками, во избежание… а у нас, у солдат, появился грустный пример: «Как можно в пустыне Кара-Кум утонуть в воде».

Фокус

«Задумав дело, не говори о нём: не удастся – засмеют…»

Случай, о котором я хочу рассказать, произошел в городе Кусары. Это Азербайджан. Сам городок здесь ни причем, просто там находилась воинская часть №…, в которой я начинал службу в армии. Нас, молодых призывников, одетых в шапки, телогрейки и сапоги (когда нас призывали, в Москве был снег) и уже прилично уставших от долгой дороги Москва-Кавказ, везли по асфальтовой узкой дороге в этот городок на небольшом автобусе. Дорога серпантином прорезала покрытые зелеными лесами и склонами высокие горы. По каменным мостам, построенным еще в старину, мы проезжали над небольшими пропастями, которые обрывались скалистыми кручами и на дне которых бурными потоками текли реки и ручьи. Вода разбрызгивалась об валуны, лежащие на дне хрустальными брызгами, которые образовывали легкий туман. И как бы завершая эту красоту последним мазком кисти, солнце над речками разворачивало радуги, то тут, то там, встающие многоцветием из хрустальных брызг, текущих где-то внизу речек и поднимая их чуть не до макушек зеленых гор. И ко всем этим прелестям природы, окружающим нас в поездке, добавлялась громкая, необычная для нашего слуха национальная музыка, которую включал в автобусе улыбчивый шофер – азербайджанец. И так мы ехали примерно пять часов. Наконец приехали в воинскую часть. Нас всех на дорожных серпантинах укачало, от музыки у всех болела голова. Я, честно говоря, с тех пор не могу слушать азербайджанские народные мелодии. Меня сразу начинает укачивать, даже на ровном месте. Ну да ладно. Приехали мы в школу по обучению младших авиационных специалистов. И началась служба. Прошли курсы подготовки молодого бойца. Приняли присягу. А уж потом начали учиться специальностям по обслуживанию боевых самолетов. Одновременно с обучением нас подтягивали по физической и строевой подготовке. Воспитывали и буквально заставляли грызть гранит военной науки и дисциплины. Одновременно мы сами себя обслуживали. Это уборка всех территорий и помещений, это кухня, где надо было приготовить еду на тысячу человек. Представляете, сколько одной картошки на такую ораву надо было начистить, а потом все помыть после еды. Также работы по уборке все жилых, учебных и вспомогательных помещений, в том числе и, извиняюсь, туалетов на тысячу человек. Кроме того, мы всегда ходили в караул. Очень все уставали, да еще и есть хотелось. Нормы питания были мизерные. Это нам так казалось сначала. Но все, как говорится, устаканилось месяца через два. К нашему удивлению. Втянулись в службу. И еды стало хватать, даже оставалась, и уставать стали не так сильно. В общем, когда наконец втянулись в ритм солдатской жизни, практически на всех накатила тоска по дому. В любом случае, мы все были дети тогдашнего времени. Домашние, то есть. У нас не было сотовых телефонов, телевизоров. Мы скучали по родителям, по близким, по друзьям. Кто-то из ребят по девчонкам, которые их провожали в армию.

Командиры, конечно, все это видели и начали принимать меры. Замполиты приходили в роты, помогали нам организовать досуг, в то самое небольшое личное время.

У нас стали проводить соревнования по шашкам и шахматам. Вывесили, нами же сделанные стенды, на которых публиковали итоги турниров. Организовывали спортивные секции по волейболу и футболу. Стали проводить политинформации, ну и многое другое. А если старшина видел грусть и тоску на наших лицах, то выводил на улицу, на плац, заставлял маршировать и разучивать строевые песни. И знаете, помогало. Кроме того, командир роты переговорил с каждым солдатиком, на предмет выявления способностей. Кто умел рисовать – делал стенгазету и боевой листок. Кто-то писал заметки, кто-то стихи в эту же настенную печать. Нашлись баянисты, начали создавать художественную самодеятельность с песнями и плясками. Короче, дело по