Наперекор судьбе - Даниэла Стил

— О боже, я не могу в это поверить! — воскликнула Аннабелл, когда они вышли из палаты. — О боже… Я должна ехать! — Мечта, которую она считала несбыточной, становилась явью. То, о чем она когда-то запретила себе даже мечтать, сбывалось. Ей больше не придется самостоятельно в одиночестве углубляться в книги по медицине, пытаясь понять и усвоить материал. Теперь у нее будут учителя, она сможет учиться и станет именно тем, кем хотела быть. Это был настоящий подарок судьбы. Не зная, как благодарить де Брэ, Аннабелл обняла его за шею и расцеловала.

— Вы будете чудесным доктором, моя дорогая. Я хочу, чтобы вы поддерживали со мной связь. Вы приедете ко мне после войны, когда жизнь снова войдет в обычную колею… Сейчас, правда, нам трудно это представить.

Де Брэ был прав. Сейчас в это не верилось. Число убитых в Европе достигло трех миллионов. Столько людей погибло, а конца войне не было видно. Европа была охвачена войной, а Америка продолжала соблюдать нейтралитет.

Аннабелл хотя и пребывала в радостно-возбужденном состоянии, но испытывала угрызения совести. Она знала, что нужна здесь, в госпитале. Но она понимала, что доктор де Брэ был совершенно прав: более подходящего времени для поступления в медицинскую школу не будет. В мирное время туда предпочтут принимать юношей. В. предстоящем семестре Аннабелл будет единственной женщиной в школе, хотя раньше у них студентки были. Полный курс рассчитан на шесть лет. Первый год она будет слушать лекции, а затем совмещать учебу с практикой. Школа заключила договор с одной из лучших больниц Ниццы. Она многому сможет научиться, а условия жизни в Ницце лучше, чем даже в Париже. Там намного спокойнее и безопаснее. Тем более что она одна и защитить ее некому. При школе имеется общежитие, ей дадут отдельную комнату, потому что в этом семестре Аннабелл будет единственной девушкой-студенткой. А после окончания школы она сможет поехать в Париж и, возможно, станет работать вместе с доктором де Брэ. Он верил в нее; разве она может подвести такого человека?

Аннабелл летела в свою келью как на крыльях. Доктор де Брэ напишет в школу, что она принимает предложение. До первого января нужно будет перевести на счет школы определенную сумму, но это не проблема. Когда она приедет туда, то оплатит учебу за год вперед. В мозгу Аннабелл уже роились планы. Голова кружилась; девушка не спала всю ночь, думая о будущем. Однажды она сказала Джосайе, что могла бы препарировать трупы. Теперь она будет делать это, и никто не сможет ей помешать. Работа в операционной рядом с доктором де Брэ помогла ей лучше узнать анатомию. Хирург пользовался малейшей возможностью, чтобы чему-то научить ее — конечно, если позволяли обстоятельства. А наблюдать его операции было настоящей честью для Аннабелл.

Она ни с кем не делилась своими планами до самого Рождества. Когда же Аннабелл заговорила о них со старшей сестрой, та сначала не могла поверить услышанному, но потом одобрила идею.

— Что ж, счастливого пути, — серьезно сказала она. — Я думала, ты станешь медсестрой. Мне и в голову не приходило, что ты отважишься на большее. А почему бы и нет? Доктор Инглис считается одним из лучших врачей нашего времени. Кто знает, а может, и ты станешь знаменитостью, — сказала сестра с такой гордостью, словно речь шла о ней самой. — Доктор де Брэ сделал хорошее дело. Одобряю. От всей души.

К тому времени Аннабелл провела в госпитале три месяца, но так и не успела обзавестись подругами. Три месяца пролетели как один день. Покидая госпиталь, она чувствовала себя другим человеком — более стойким и мужественным, выносливым и зрелым. Боль, страдания и позор больше не иссушали ее душу — у Аннабелл просто не было на это сил. Горе и мучения окружили ее в госпитале так плотно, что о себе она уже не думала, сострадая раненым и скорбя об умирающих. Эти три месяца стали для Аннабелл суровой школой жизни. Девушка понимала и то, что времени у нее остается немного и медлить с решением нельзя — когда она окончит школу, ей будет двадцать восемь лет. Шесть лет — это немало, но ведь ей так многому нужно научиться!

В рождественское утро она столкнулась с Эдвиной. Они обнялись, и Аннабелл сказала, что через три недели уедет. Эдвину новость заметно огорчила.

— Очень жаль! Мне всегда хотелось подружиться с тобой, но не было времени. А теперь вот ты уезжаешь.

Аннабелл невольно вспомнила последнюю встречу с Горти. Горти без колебаний повернулась спиной к своей самой близкой подруге, не пожелав даже выслушать ее объяснений. Предательство Горти стало последней каплей и подтолкнуло Аннабелл отправиться во Францию. Аннабелл с благодарной улыбкой посмотрела на Эдвину.

— Может быть, я еще приеду и поработаю здесь. Не знаю, бывают ли в медицинских школах каникулы, но должны быть, — с надеждой сказала она, Аннабелл не хотелось думать, что больше никогда не увидит она ни Эдвину, ни всех тех, с кем она работала. Эти три месяца были для нее по-своему счастливыми — конечно, если можно чувствовать себя счастливой рядом с горем и смертью. Но царивший здесь дух товарищества, сострадания и поддержки давал и силу, и надежду.

— Так ты уезжаешь в медицинскую школу? — поразилась Эдвина. — Ты ничего не говорила об этом.

— Мне помог доктор де Брэ. — У Аннабелл искрились глаза. Предстоящее возбуждало ее. — Никогда не думала, что со мной такое случится, — добавила она.

— А как к этому относятся твои родные? — заинтересованно спросила Эдвина. Лицо Аннабелл вдруг омрачилось. — Они не возражают, что ты работаешь здесь? Наверно, они волновались, что госпиталь находится так близко от передовой. — Если бы германские войска прорвали линию обороны, они могли бы попасть в плен. Они не позволяли себе думать об этом, но угроза была реальной. Родители Эдвины переживали из-за этого, но девушка настаивала на своем и уехала. Оба ее брата воевали, и она не хотела отставать от них.

— У меня нет родных, — тихо сказала Аннабелл. — Я потеряла всех. Мама умерла год назад, а отец и брат погибли на «Титанике». — Девушка не стала говорить о Джосайе, ставшем еще одной ее потерей, но здесь никто и не знал, что она была замужем. Эту потерю ей придется пережить в одиночку. До конца своих дней.

— Мне очень жаль, — мягко сказала Эдвина. — Я не знала. — У них не было времени для долгих откровенных разговоров, всегда были какие-то дела, на признания не оставалось ни минуты, иначе они давно подружились бы. Они работали до изнеможения, а потом валились на койку или матрас, брошенный на пол. Единственное, что они могли себе позволить, это изредка выкурить сигарету и похихикать. Аннабелл тоже пробовала курить несколько раз, но только для компании; а потом и вовсе перестала.