Страж Монолита 2. Фантастический роман - Ильяс Найманов

Егорка, смотри сдуру в аномалию какую-нибудь не вляпайся. – Пенка, – повернулся он к девушке, – «жемчужина», «мокрица», «батарейка», «грави». «Жемчужин», сколько найдете, «мокриц» в старом дупле достань, там у меня тайничок, «батареек», «грави», «огненные шары», если встретятся, подбирай, пошибче чтоб были, у меня тут еще в тайничке запас имеется. Давайте, ребятки, дело серьезное, готовиться надо.

С этими словами он хлопнул ладонью по столу, показывая, что совет окончен, и встал. Бобр, не дожидаясь повторного указания от деда, выскочил на улицу, за ним гибким кошачьим движением выскочила Пенка.

– Ну что, пошли? – радостно обратился Егор, чувствуя, как необоснованная молодецкая удаль распирает его грудь.

– Глупый, глупый сталкер, – засмеялась звонким девичьим смехом Пенка, и легкой, невесомой походкой пошла по тропинке в лес, слегка, словно случайно, коснувшись его бедром.

Егор оторопел и, подавшись нахлынувшим чувствам, чуть ли не вывалив язык, пошел за ней следом. За всем этим через окошко наблюдал Лесник, сдерживая улыбку на поросшем усами и бородой лице. Проводив их взглядом, он крикнул в никуда, зная, что дежуривший в сарайчике кровосос его услышит.

– Старый, откупоривай кубышку, неси все сюда!

Дверь в пристроенный к избе сарайчик с легким скрипом отворилась, и через несколько минут по воздуху параллельно друг другу поплыли два больших деревянных ящика зеленого цвета.

– Да открой же ты зенки, уронишь! – крикнул дед еще раз через окошко.

Между двух ящиков образовались угольки глаз кровососа. – Ишь ты, шельмец… – открывая дверь избы, нарочито сердитым голосом пожурил Лесник. – Не может он, видите ли, без фокусов. Самовыражение ему подавай!

Кровосос невразумительно хрюкнул, поставил ящики возле стола и ретировался в сарайчик.

– Значит, Егорушка, чтобы танки через всю защиту… ну ладно, кой-чего удумать мы можем… – раскладывая светящиеся сгустки энергии и потирая руки, негромко сказал дед.

Часа через четыре вернулись Бобр и Пенка. Сталкер нес забитый до отказа рюкзак, полный указанных Лесником артефактов, каждый из которых за недостатком контейнеров был завернут в черный или зеленый лист лопуха, еще несколько были приторочены к поясу Пенки.

Нужно отметить, что лопух в Зоне обладал особыми полезными свойствами, известными многим мало-мальски мотающим на ус сведения о Зоне сталкерам. Кроме того, что он изолировал свойства завернутого в него артефакта, естественно, пока лист был сырым, он также был и индикатором. Лопух не рос на почвенных аномалиях, собственно, и зыбь нередко оставляла пятачок земли под лопухом нетронутым, и легко указывал на гравитационные аномалии, оказавшиеся недалеко от него. Поэтому, если сталкеру вдруг приспичивало, то, естественно, он выбирал именно лопушиные заросли, оставляя там свои «артефакты» сомнительной ценности. Верхние, еще не вошедшие в силу листья имели темно-фиолетовый цвет. Именно такие листья были достаточно пластичными и долговечными для переноса артефактов, ну и, конечно, были чудаки, которые из всего в Зоне пытались делать лекарства.

Вот, например, сталкер Скалиоз, мелкий, с искривленным вправо позвоночником, с круглыми очками, имеющими разные стекла на минус четыре и минус шесть, пришедший в Зону не за хабаром, а за народными средствами. Скалиоз делал вытяжки из всего что угодно, варил лебеду, осот, камыш, иногда, к слову, выходили очень недурственные препараты. Но учитывая то, что свою домашнюю химию Скалиоз проводил под вдохновением, то есть как минимум под тремястами граммами белой, постоянным рецептом, а равно как и стабильным лекарственным эффектом, его чудо-препараты не обладали. Сварит, бывало, какую-то бодягу и давай на себе экспериментировать, или на добровольце, которого собаки покусали или у которого ранение легкое. Иной раз залечит и правда по-быстрому и укус, и порез, да так, что в округе все ахают, а другой раз вскочит наш больной от жжения чудо-компресса или еще от чего, что там с ним делается, и давай по всей деревне новичков за лекарем гоняться, матеря его на чем свет стоит. Но Скалиоз не унывал, все в народную медицину верил, вот и добрался однажды до лопухов. Набрал, значит, вершков, тех в которых силы побольше и в цвете стоят, и заварил. Говорит: «Сейчас себе здоровье так поправлю, что вовек не кашляну». И правда – не кашлянул. Как отвара выпил, целых три дня не кашлял, сидел на бревнышке, вцепившись в белую фарфоровую чашку, потел как в бане и глазами глуповато хлопал. Ни пальцем, ни бровью пошевелить не мог – так его проняло. Мужики сначала хотели антишоковое колоть, да передумали. Пульс нормальный, дыхание ровное, а то, что потеет он так, что по утру от него туман идет, так это рецептура такая. Здоровье, значит, вырабатывает. Но смену, конечно, назначили. Через каждые два часа в него по литру воды заливать да хихикать над лиходеем, спрашивая у Скалиоза о самочувствии и прочих радующих душу сурового сталкера мелочах.

В Рыжем Лесу лопух был редким гостем, поскольку сам Рыжий Лес неохотно уступал клочки земли для произрастания чему-либо. Единственный куст лопуха, который был найден, Пенка общипала почти вчистую, оставив лишь метелку наверху да пару нижних, желтеющих широких листьев. Таким образом, перед Лесником в природных и рукотворных контейнерах одна за одной оказались за два десятка «жемчужин», почти два десятка «мокриц», несколько «батареек» и «грави».

– Ну что так долго! – пробурчал заждавшийся их прихода Лесник, оглядывая не столько артефакты, сколько сталкера и Пенку. – Давай, Пенка, помогай. Та-а-к, Егорка, ну смотри теперь, чего это мы будем делать. Бомбы из этого не получится, но сработает как надо.

С этими словами он взял «мокрицу» – артефакт размером с кулак, действительно с виду похожий на это влаголюбивое насекомое, светло-сизого цвета с выступающими белыми прожилками с одной его стороны, похожими на плотно прижатые к телу лапки, и аккуратно приложив большой охотничий нож посередине артефакта плавно нарастающим давлением с влажным хрустом разделил его надвое. Что-то пискнуло. На срезе в центре артефакта блеснула влага, причем сам артефакт в разрезе оказался многослойным, начиная с твердых внешних слоев, постепенно делающихся все мягче и влажнее к центру.

– Это «мокричка», – любовно глядя на срез, сказал Лесник, – редкая штука, Пенка с тайника моего достала, у меня их много там было, как знал, что пригодятся. Образуется на месте выгоревшей жарки. Жарка, значит, как отгорит, землю под собой высушит всю на метр или больше, так потом на этом месте и расти ничего не может, пока Зона «мокрицу» туда не посадит, она, значит, место обратно увлажняет, разглаживает, лечит, стало быть.

– А какая аномалия в том месте появляется, чтобы «мокрица» выросла? – спросил Егор, следивший за манипуляциями Лесника, затаив дыхание.

– Да по-всякому, иногда изнанка «мокрицу» родит, иногда зыбь, если небольшая да